Теопасхизм
Поделись знанием:
Феофан Исповедник в своей книге «Хронография» сообщает, что в 536 году в Константинополе был церковный собор во главе с Римским папою Агапитом против феопасхитов:
Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по русски, чувствовал себя все таки растроганным, когда он явился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient sa route [пламя которой освещало его путь].
Хотя источник chagrin [горя] г на Мишо и должен был быть другой, чем тот, из которого вытекало горе русских людей, Мишо имел такое печальное лицо, когда он был введен в кабинет государя, что государь тотчас же спросил у него:
– M'apportez vous de tristes nouvelles, colonel? [Какие известия привезли вы мне? Дурные, полковник?]
– Bien tristes, sire, – отвечал Мишо, со вздохом опуская глаза, – l'abandon de Moscou. [Очень дурные, ваше величество, оставление Москвы.]
– Aurait on livre mon ancienne capitale sans se battre? [Неужели предали мою древнюю столицу без битвы?] – вдруг вспыхнув, быстро проговорил государь.
Мишо почтительно передал то, что ему приказано было передать от Кутузова, – именно то, что под Москвою драться не было возможности и что, так как оставался один выбор – потерять армию и Москву или одну Москву, то фельдмаршал должен был выбрать последнее.
Государь выслушал молча, не глядя на Мишо.
– L'ennemi est il en ville? [Неприятель вошел в город?] – спросил он.
– Oui, sire, et elle est en cendres a l'heure qu'il est. Je l'ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.
Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдруг нахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову, твердым голосом обратился к Мишо.
– Je vois, colonel, par tout ce qui nous arrive, – сказал он, – que la providence exige de grands sacrifices de nous… Je suis pret a me soumettre a toutes ses volontes; mais dites moi, Michaud, comment avez vous laisse l'armee, en voyant ainsi, sans coup ferir abandonner mon ancienne capitale? N'avez vous pas apercu du decouragement?.. [Я вижу, полковник, по всему, что происходит, что провидение требует от нас больших жертв… Я готов покориться его воле; но скажите мне, Мишо, как оставили вы армию, покидавшую без битвы мою древнюю столицу? Не заметили ли вы в ней упадка духа?]
Увидав успокоение своего tres gracieux souverain, Мишо тоже успокоился, но на прямой существенный вопрос государя, требовавший и прямого ответа, он не успел еще приготовить ответа.
– Sire, me permettrez vous de vous parler franchement en loyal militaire? [Государь, позволите ли вы мне говорить откровенно, как подобает настоящему воину?] – сказал он, чтобы выиграть время.
– Colonel, je l'exige toujours, – сказал государь. – Ne me cachez rien, je veux savoir absolument ce qu'il en est. [Полковник, я всегда этого требую… Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину.]
– Sire! – сказал Мишо с тонкой, чуть заметной улыбкой на губах, успев приготовить свой ответ в форме легкого и почтительного jeu de mots [игры слов]. – Sire! j'ai laisse toute l'armee depuis les chefs jusqu'au dernier soldat, sans exception, dans une crainte epouvantable, effrayante… [Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата, без исключения, в великом, отчаянном страхе…]
– Comment ca? – строго нахмурившись, перебил государь. – Mes Russes se laisseront ils abattre par le malheur… Jamais!.. [Как так? Мои русские могут ли пасть духом перед неудачей… Никогда!..]
Этого только и ждал Мишо для вставления своей игры слов.
– Sire, – сказал он с почтительной игривостью выражения, – ils craignent seulement que Votre Majeste par bonte de c?ur ne se laisse persuader de faire la paix. Ils brulent de combattre, – говорил уполномоченный русского народа, – et de prouver a Votre Majeste par le sacrifice de leur vie, combien ils lui sont devoues… [Государь, они боятся только того, чтобы ваше величество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горят нетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни, насколько они вам преданы…]
– Ah! – успокоенно и с ласковым блеском глаз сказал государь, ударяя по плечу Мишо. – Vous me tranquillisez, colonel. [А! Вы меня успокоиваете, полковник.]
Государь, опустив голову, молчал несколько времени.
– Eh bien, retournez a l'armee, [Ну, так возвращайтесь к армии.] – сказал он, выпрямляясь во весь рост и с ласковым и величественным жестом обращаясь к Мишо, – et dites a nos braves, dites a tous mes bons sujets partout ou vous passerez, que quand je n'aurais plus aucun soldat, je me mettrai moi meme, a la tete de ma chere noblesse, de mes bons paysans et j'userai ainsi jusqu'a la derniere ressource de mon empire. Il m'en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, – говорил государь, все более и более воодушевляясь. – Mais si jamais il fut ecrit dans les decrets de la divine providence, – сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, – que ma dinastie dut cesser de rogner sur le trone de mes ancetres, alors, apres avoir epuise tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croitre la barbe jusqu'ici (государь показал рукой на половину груди), et j'irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutot, que de signer la honte de ma patrie et de ma chere nation, dont je sais apprecier les sacrifices!.. [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..] Сказав эти слова взволнованным голосом, государь вдруг повернулся, как бы желая скрыть от Мишо выступившие ему на глаза слезы, и прошел в глубь своего кабинета. Постояв там несколько мгновений, он большими шагами вернулся к Мишо и сильным жестом сжал его руку пониже локтя. Прекрасное, кроткое лицо государя раскраснелось, и глаза горели блеском решимости и гнева.
– Colonel Michaud, n'oubliez pas ce que je vous dis ici; peut etre qu'un jour nous nous le rappellerons avec plaisir… Napoleon ou moi, – сказал государь, дотрогиваясь до груди. – Nous ne pouvons plus regner ensemble. J'ai appris a le connaitre, il ne me trompera plus… [Полковник Мишо, не забудьте, что я вам сказал здесь; может быть, мы когда нибудь вспомним об этом с удовольствием… Наполеон или я… Мы больше не можем царствовать вместе. Я узнал его теперь, и он меня больше не обманет…] – И государь, нахмурившись, замолчал. Услышав эти слова, увидав выражение твердой решимости в глазах государя, Мишо – quoique etranger, mais Russe de c?ur et d'ame – почувствовал себя в эту торжественную минуту – entousiasme par tout ce qu'il venait d'entendre [хотя иностранец, но русский в глубине души… восхищенным всем тем, что он услышал] (как он говорил впоследствии), и он в следующих выражениях изобразил как свои чувства, так и чувства русского народа, которого он считал себя уполномоченным.
– Sire! – сказал он. – Votre Majeste signe dans ce moment la gloire de la nation et le salut de l'Europe! [Государь! Ваше величество подписывает в эту минуту славу народа и спасение Европы!]
Государь наклонением головы отпустил Мишо.
В то время как Россия была до половины завоевана, и жители Москвы бежали в дальние губернии, и ополченье за ополченьем поднималось на защиту отечества, невольно представляется нам, не жившим в то время, что все русские люди от мала до велика были заняты только тем, чтобы жертвовать собою, спасать отечество или плакать над его погибелью. Рассказы, описания того времени все без исключения говорят только о самопожертвовании, любви к отечеству, отчаянье, горе и геройстве русских. В действительности же это так не было. Нам кажется это так только потому, что мы видим из прошедшего один общий исторический интерес того времени и не видим всех тех личных, человеческих интересов, которые были у людей того времени. А между тем в действительности те личные интересы настоящего до такой степени значительнее общих интересов, что из за них никогда не чувствуется (вовсе не заметен даже) интерес общий. Большая часть людей того времени не обращали никакого внимания на общий ход дел, а руководились только личными интересами настоящего. И эти то люди были самыми полезными деятелями того времени.
Те же, которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот, и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором, как полки Пьера, Мамонова, грабившие русские деревни, как корпия, щипанная барынями и никогда не доходившая до раненых, и т. п. Даже те, которые, любя поумничать и выразить свои чувства, толковали о настоящем положении России, невольно носили в речах своих отпечаток или притворства и лжи, или бесполезного осуждения и злобы на людей, обвиняемых за то, в чем никто не мог быть виноват. В исторических событиях очевиднее всего запрещение вкушения плода древа познания. Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодностью.
Значение совершавшегося тогда в России события тем незаметнее было, чем ближе было в нем участие человека. В Петербурге и губернских городах, отдаленных от Москвы, дамы и мужчины в ополченских мундирах оплакивали Россию и столицу и говорили о самопожертвовании и т. п.; но в армии, которая отступала за Москву, почти не говорили и не думали о Москве, и, глядя на ее пожарище, никто не клялся отомстить французам, а думали о следующей трети жалованья, о следующей стоянке, о Матрешке маркитантше и тому подобное…
Теопасхи́зм, или феопасхи́зм (от др.-греч. θεός — «Бог, Божество» + др.-греч. πάσχω — «претерпевать, страдать»; буквально: «богостражничество», или «богострадание») — учение монофизитов и миафизитов, согласно которому Христос страдал на Кресте божественной природой[3][4][5]. Другое название этой ереси, употребленное безымянным автором трактата «Предестинат» (лат. Praedestinatus — «предопределенные») — феопонитарум (лат. theoponitarum от др.-греч. θεός — «Бог, Божество» + др.-греч. πονέω — «страдать, мучиться, болеть»). Соответственно, те кто является приверженцами данного учения называются: феопасхи́ты (теопасхи́ты) (др.-греч. θεοπασχίται) или феопони́ты (лат. theoponitæ).
В своем окружном соборном послании одним из первых осудил феопасхизм в IV веке папа Римский Дамас, провозгласив на всех его последователей анафему:
Кто говорит, что в крестных страданиях Сын Божий болезновал Божеством, а не плотью и разумною душой, которую, как говорит святое Писание, восприял Он в образе раба, анафема да будет. Кто не допускает, что Бог-Слово пострадал плотски, распят был плотски, вкусил смерть плотски и соделался перворожденным из мертвых, поколику Он, как Бог, есть жив и Слово животворящее, — анафема будет.[6]
«Богостражники» описаны Филастрием в книге «Liber de Haeresibus» и Августином в книге «De Haeresibus ad Quodvultdeum Liber Unus»; у первого автора это 92 ересь, у второго автора это 73 ересь. У обоих авторов данные еретики без названия.
Одним из главных распространителей теопасхизма считается Петр Фуллон (Кнафей) — патриарх Антиохийский (90-е годы V века). Петр сделал добавление к Трисвятому — «распятый за нас» (греч. ὁ σταυρωθεὶς δι’ἡμᾶς), которым хотел выразить, что в страданиях Христовых страдало не только его божество, но и вся Святая Троица[7][8]. Множество последователей теопасхизма было в Александрии в патриаршество Иоанна Милостивого (609—620)[8][9].
С обличением взглядов теопасхитов выступили Анастасий Синаит («Путеводитель», гл. 12)[10][11], патриарх Константинопольский Никифор I («Обличение и опровержение»), Никита Стифат («Никиты, монаха и пресвитера Студийского монастыря, рассуждение против франков, то есть латинян»)[12], Исидор Пелусиот («24 Письмо к Феофилу»)[13]; Тимофей пресвитер Константинопольский («О способе принятия еретиков», сочинение вошло в Славянскую Кормчую)[14]; особенно ревностно обличал теопасхитов патриарх Константинопольский Фотий (284 письмо: «Против содержащих ересь феопасхитов», 285 письмо, сочинение Мириобиблион[15], Евфимий Зигабен («Догматическое всеоружие Православной веры»)[16], Никифор Каллист Ксанфопул («Церковная история»)[17], Никодим Святогорец («Пидалион», «Еортодромион или изъяснение песенных канонов, которые поются накануне Господских и Богородичных праздников»)[18][19], Максим Грек («Слово на арменское зловѣріе»)[20].
Иоанн Дамаскин в своём сочинении «Книга о правой вере» писал о том, что 4 Вселенский собор осудил ересь теопасхитов, которую исповедовали Евтихий и Диоскор:«Четвертый собор, что в Халкидоне 630 (святых отцов) на Евтихия и Диоскора феопасхитов»[21].
На пятом заседании Второго Никейского собора Патриарх Константинопольский Тарасий в своей речи против иконоборцев, перечисляя еретиков, упоминает среди них и феопасхитов:
|
Они (то есть иконоборцы), подражая евреям и сарацинам, язычникам и самарянам, а также манихеям и фантазиастам, то есть феопасхитам, захотели уничтожить существование честных икон.[22][23] | 
|
«и переведен был в Константинополь Анфим еретик, епископ Трапезундский; в это же время Агапит, епископ Римский, прибыв в Константинополь, составил собор против нечестивого Севера, Юлиана Галикарносского и других феопасхитов, в числе которых и Анфим, епископ Константинопольский, как единомышленник их, был низвержен и прогнан после десятимесячного епископства.»[24]
В 862-63 годах в Ширакаване был церковный собор, где решался вопрос о соединении греческой и армянских церквей. Патриарх Фотий прислал к католикосу армянскому Захарий послание с анафематизмами, которые предлагал подписать. Пятнадцатый анафематизм был против теопасхизма: «Если кто не исповедует, что Бог — Слово страдал Своей нераздельной Плотью, что бесстрастное, неотчуждаемое Его Божество не страдало, будучи во Плоти и страданиях, таковой да будет проклят.»[25][26]
В православный греческий и славянский Чин отречения от ересей армянской и яковитской вошла анафема против теопасхизма: «Пропове́дующим нам Го́спода Иису́са Христа́ стра́стного по божеству́ да бу́дут про́кляти (παθητὸν κατὰ τήν θεότητα ανάθεμα)[27].»
Неприятие догмата Халкидона о том, что в воплотившемся Сыне Божии обе природы (естества): божественная и человеческая не изменяются и не сливаются, а свойства их сохраняются, неизбежно ведет к феопасхизму.
Феопасхизм является фундаментальным догматическим отличием в христологии учения Православия и Католичества — с одной стороны, от учения Сирийской церкви, Коптской церкви, Эфиопской церкови, Армянской церкви — с другой стороны.
Напишите отзыв о статье "Теопасхизм"
Примечания
- ↑ [www.documentacatholicaomnia.eu/02m/0354-0430,_Augustinus,_De_Haeresibus,_MLT.pdf Augustinus. «De Haeresibus ad Quodvultdeum Liber Unus».]
- ↑ [www.patristique.org/sites/patristique.org/IMG/pdf/Augustin_Haerisibus.pdf «De Haeresibus ad Quodvultdeum Liber Unus» — «Livre sur les hérésies À Quodvultdeus»]
- ↑ [www.slavdict.narod.ru/_0860.htm Полный церковнославянский словарь под редакцией прот. Г. Дьяченко стр. 860]
- ↑ [dic.academic.ru/dic.nsf/dic_fwords/11840/ФЕОПАСХИТЫ Чудинов А. Н. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка (1910).]
- ↑ [books.google.ru/books?id=gsYaAAAAYAAJ&pg=PP9&redir_esc=y#v=onepage&q&f=false П. А. Алексеев Церковный словарь. Часть четвёртая. — М: 1816: С-В стр. 330]
- ↑ [azbyka.ru/otechnik/?Feodorit_Kirskij/cerkovnaya_istoriya=5_11 Феодорит Киррский Церковная история Книга 5, Глава 11 Другое соборное послание того же Дамаса против различных ересей.]
- ↑ [royallib.ru/read/uspenskiy_fedor/istoriya_vizantiyskoy_imperii_tom_1.html#675840 Успенский Ф. И. История Византийской Империи. Том 1 Период I. (до 527 г.) Элементы образования византинизма Глава XII. Анастасий (491—518). Положение дел на дунайской границе. Виталиан. Персидская война.]
- ↑ 1 2 [www.agioskanon.ru/vsobor/006.htm#81 81 правило 6 Вселенского собора Толкования Зонары, Аристина, Вальсамона]
- ↑ Жития святых (Димитрий Ростовский). Житие Иоанна Милостивого, патриарха Александрийского
- ↑ [books.google.ru/books?id=1oxV1dlsdrEC&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false Jacques Paul Migne. Patrologiae Cursus Completus. Series Graeca. t 89, col. 196 Οδηγός ΚΕΦΑΛ ΙΒ’]
- ↑ [www.mospat.ru/church-and-time/643#fn-643-13 Преподобный Анастасий Синаит Путеводитель ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ]
- ↑ [docs.google.com/file/d/0B8lguUQQBfhXQWVEWlBNZXpCdkE/edit?usp=drive_web&pli=1 Michel-1930, V. 2, S. 320—342.]
- ↑ [www.golden-ship.ru/load/i/isidor_pelusiot/pisma_tom_i_isidor_pelusiot/406-1-0-1455 Преподобный Исидор Пелусиот Письма том 1 24 письмо]
- ↑ [txt.drevle.com/person/beneshevich.html Древнеславянская кормчая XIV титулов без толкования том 1 (под редакцией Бенешевича) 1906 год стр. 729]
- ↑ [remacle.org/bloodwolf/erudits/photius/theodore2.htm Патриарх Фотий Константинопольский Мириобиблион 108 «Феодор Александрийский против Фемистия»]
- ↑ [books.google.ru/books?id=qyVKAAAAcAAJ&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false PG 130 col. 1092 Πανοπλία δογματική ΤΙΤΛΟΣ ΙΗ’]
- ↑ [books.google.ru/books?id=qpNBAAAAcAAJ&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false PG 147 col. 440 ΕΚΛΗΣΙΑΣΤΙΚΗΣ ΙΣΤΟΡΙΑΣ ΤΟΜΟΣ ΙΗ’ ΚΕΦΑΛ ΝΓ’]
- ↑ [ru.scribd.com/doc/21103395/%CE%A0%CE%B7%CE%B4%CE%AC%CE%BB%CE%B9%CE%BF%CE%BD-%E2%80%A2-%CE%91%CE%B3%CE%B1%CF%80%CE%AF%CE%BF%CF%85-%CE%99%CE%B5%CF%81%CE%BF%CE%BC%CE%BF%CE%BD%CE%AC%CF%87%CE%BF%CF%85-%CE%BA%CE%B1%CE%B9-%CE%9D%CE%B9%CE%BA%CE%BF%CE%B4%CE%AE%CE%BC%CE%BF%CF%85-%CE%9C%CE%BF%CE%BD%CE%B1%CF%87%CE%BF%CF%8D Πηδάλιον • Αγαπίου Ιερομονάχου και Νικοδήμου Μοναχού ΤΗΣ ς’ ΌΙΚΟΥΜΕΝΙΚΗΣ ΣΥΝΟΔΟΥ, ΚΑΝΩΝ ΠΑ’ Έρμηνεια σελίδα. 239]
- ↑ [books.google.ru/books?id=30dJAAAAcAAJ&pg=PA389&dq=%CE%98%CE%B5%CE%BF%CF%80%CE%B1%CF%83%CF%87%CE%B9%CF%84%E1%BF%B6%CE%BD&hl=ru&sa=X&ei=L3bmUfiMM-e14AT6toBQ&ved=0CCMQ6AEwADgK#v=onepage&q=%CE%98%CE%B5%CE%BF%CF%80%CE%B1%CF%83%CF%87%CE%B9%CF%84%E1%BF%B6%CE%BD&f=false Νικόδημος ο Αγιορείτης «Εορτοδρόμιον» р. 398]
- ↑ [nasledie.russportal.ru/index.php?id=istina.maximg09 Преп. Максимъ Грекъ Слово на арменское зловѣріе.]
- ↑ [books.google.ru/books?id=WB_6rsfsOH4C&pg=PT568&dq=%CE%98%CE%B5%CE%BF%CF%80%CE%B1%CF%83%CF%87%CE%B9%CF%84%E1%BF%B6%CE%BD&hl=ru&sa=X&ei=B3jbUcCRBvDE4gSHgYGoBg&ved=0CCcQ6AEwAQ# PG 94 col. 1432 ζ]
- ↑ [www.documentacatholicaomnia.eu/20vs/200_Mansi/1692-1769,_Mansi_JD,_Sacrorum_Conciliorum_Nova_Amplissima_Collectio_Vol_013,_LT.pdf Mansi JD «Sacrorum Conciliorum Nova Amplissima Collectio» Vol 013. col. 157]
- ↑ [azbyka.ru/otechnik/pravila/dejanija-vselenskikh-soborov-tom7/1_13 Деяния Вселенских Соборов, Том 7. Святой собор Вселенский седьмой, никейский второй. Деяние пятое.]
- ↑ [www.vostlit.info/Texts/rus2/Feofan/text6.phtml?id=10630 Феофан исповедник. Хронография Часть 5 л. м. 6029, р. х. 529.]
- ↑ [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Byzanz/IX/860-880/Fotij/O_grobe/pril1.htm ПИСЬМО ПАТРИАРХА ФОТИЯ К ЗАХАРИИ — КАТОЛИКОСУ ВЕЛИКОЙ АРМЕНИИ ОБ ОДНОМ ЛИЦЕ ГОСПОДА НАШЕГО ИИСУСА ХРИСТА ИЗ СОЕДИНЕНИЯ ДВУХ ЕСТЕСТВ И О НРАВОМЫСЛИИ СОБОРА СВЯТЫХ ОТЦОВ В ХАЛКИДОНЕ]
- ↑ [www.pravenc.ru/text/76124.html Православная энциклопедия Армянская Апостольская Церковь]
- ↑ [www.staropomor.ru/Ustav(2)/kormchaya/k3.pdf Бенешевич В. Н. Древнеславянская кормчая. XIV титулов без толкования. Т.2. — София, 1987, 170 страница]
См. также
Ссылки
- Джон Генри Блант. [dbooks.bodleian.ox.ac.uk/books/PDFs/600088772.pdf Dictionary of Sects, Heresies, Ecclesiastical Parties, and Schools of Religious Thought. Rivingtons, 1903. p. 594]
- Никодим (Милаш). [azbyka.ru/otechnik/Nikodim_Milash/pravila-svjatyh-apostolov-i-vselenskih-soborov-s-tolkovanijami/183 Правила Святых Апостолов и Вселенских соборов с толкованиями. Правила Шестого Вселенского Собора, Трулльского (иначе Пято-Шестого Собора). Правило 32]
- В. В. Болотов. [www.verapravoslavnaya.ru/?Bolotov_Lekcii_po_istorii_Cerkvi-2#1-2 Лекции по истории Древней Церкви. История церкви в период до Константина Великого. Отдел 2. Внутренняя жизнь церкви: выяснение догматического учения и начал церковной дисциплины и обряда. 2. Монархианство. Б. Монархиане модалисты. Праксей]
- [books.google.ru/books?id=MG0wAAAAYAAJ&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false CORPVS CHRISTIANORVM Series Latina XXV в. (Том 25, Часть 2.) Arnobii Iunioris Praedestinatus qui dicitur, OPERA OMNIA PARS III. Brepols, 2000. p. 44. LXXIII.]
- [books.google.ru/books?id=ZPgQAAAAYAAJ&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false PL. 53. col. 612. LXXIII.]
- [books.google.ru/books?id=cL8UAAAAQAAJ&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false PL 12 col. 1203]
Отрывок, характеризующий Теопасхизм
Девять дней после оставления Москвы в Петербург приехал посланный от Кутузова с официальным известием об оставлении Москвы. Посланный этот был француз Мишо, не знавший по русски, но quoique etranger, Busse de c?ur et d'ame, [впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души,] как он сам говорил про себя.Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по русски, чувствовал себя все таки растроганным, когда он явился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient sa route [пламя которой освещало его путь].
Хотя источник chagrin [горя] г на Мишо и должен был быть другой, чем тот, из которого вытекало горе русских людей, Мишо имел такое печальное лицо, когда он был введен в кабинет государя, что государь тотчас же спросил у него:
– M'apportez vous de tristes nouvelles, colonel? [Какие известия привезли вы мне? Дурные, полковник?]
– Bien tristes, sire, – отвечал Мишо, со вздохом опуская глаза, – l'abandon de Moscou. [Очень дурные, ваше величество, оставление Москвы.]
– Aurait on livre mon ancienne capitale sans se battre? [Неужели предали мою древнюю столицу без битвы?] – вдруг вспыхнув, быстро проговорил государь.
Мишо почтительно передал то, что ему приказано было передать от Кутузова, – именно то, что под Москвою драться не было возможности и что, так как оставался один выбор – потерять армию и Москву или одну Москву, то фельдмаршал должен был выбрать последнее.
Государь выслушал молча, не глядя на Мишо.
– L'ennemi est il en ville? [Неприятель вошел в город?] – спросил он.
– Oui, sire, et elle est en cendres a l'heure qu'il est. Je l'ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.
Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдруг нахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову, твердым голосом обратился к Мишо.
– Je vois, colonel, par tout ce qui nous arrive, – сказал он, – que la providence exige de grands sacrifices de nous… Je suis pret a me soumettre a toutes ses volontes; mais dites moi, Michaud, comment avez vous laisse l'armee, en voyant ainsi, sans coup ferir abandonner mon ancienne capitale? N'avez vous pas apercu du decouragement?.. [Я вижу, полковник, по всему, что происходит, что провидение требует от нас больших жертв… Я готов покориться его воле; но скажите мне, Мишо, как оставили вы армию, покидавшую без битвы мою древнюю столицу? Не заметили ли вы в ней упадка духа?]
Увидав успокоение своего tres gracieux souverain, Мишо тоже успокоился, но на прямой существенный вопрос государя, требовавший и прямого ответа, он не успел еще приготовить ответа.
– Sire, me permettrez vous de vous parler franchement en loyal militaire? [Государь, позволите ли вы мне говорить откровенно, как подобает настоящему воину?] – сказал он, чтобы выиграть время.
– Colonel, je l'exige toujours, – сказал государь. – Ne me cachez rien, je veux savoir absolument ce qu'il en est. [Полковник, я всегда этого требую… Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину.]
– Sire! – сказал Мишо с тонкой, чуть заметной улыбкой на губах, успев приготовить свой ответ в форме легкого и почтительного jeu de mots [игры слов]. – Sire! j'ai laisse toute l'armee depuis les chefs jusqu'au dernier soldat, sans exception, dans une crainte epouvantable, effrayante… [Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата, без исключения, в великом, отчаянном страхе…]
– Comment ca? – строго нахмурившись, перебил государь. – Mes Russes se laisseront ils abattre par le malheur… Jamais!.. [Как так? Мои русские могут ли пасть духом перед неудачей… Никогда!..]
Этого только и ждал Мишо для вставления своей игры слов.
– Sire, – сказал он с почтительной игривостью выражения, – ils craignent seulement que Votre Majeste par bonte de c?ur ne se laisse persuader de faire la paix. Ils brulent de combattre, – говорил уполномоченный русского народа, – et de prouver a Votre Majeste par le sacrifice de leur vie, combien ils lui sont devoues… [Государь, они боятся только того, чтобы ваше величество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горят нетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни, насколько они вам преданы…]
– Ah! – успокоенно и с ласковым блеском глаз сказал государь, ударяя по плечу Мишо. – Vous me tranquillisez, colonel. [А! Вы меня успокоиваете, полковник.]
Государь, опустив голову, молчал несколько времени.
– Eh bien, retournez a l'armee, [Ну, так возвращайтесь к армии.] – сказал он, выпрямляясь во весь рост и с ласковым и величественным жестом обращаясь к Мишо, – et dites a nos braves, dites a tous mes bons sujets partout ou vous passerez, que quand je n'aurais plus aucun soldat, je me mettrai moi meme, a la tete de ma chere noblesse, de mes bons paysans et j'userai ainsi jusqu'a la derniere ressource de mon empire. Il m'en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, – говорил государь, все более и более воодушевляясь. – Mais si jamais il fut ecrit dans les decrets de la divine providence, – сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, – que ma dinastie dut cesser de rogner sur le trone de mes ancetres, alors, apres avoir epuise tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croitre la barbe jusqu'ici (государь показал рукой на половину груди), et j'irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutot, que de signer la honte de ma patrie et de ma chere nation, dont je sais apprecier les sacrifices!.. [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..] Сказав эти слова взволнованным голосом, государь вдруг повернулся, как бы желая скрыть от Мишо выступившие ему на глаза слезы, и прошел в глубь своего кабинета. Постояв там несколько мгновений, он большими шагами вернулся к Мишо и сильным жестом сжал его руку пониже локтя. Прекрасное, кроткое лицо государя раскраснелось, и глаза горели блеском решимости и гнева.
– Colonel Michaud, n'oubliez pas ce que je vous dis ici; peut etre qu'un jour nous nous le rappellerons avec plaisir… Napoleon ou moi, – сказал государь, дотрогиваясь до груди. – Nous ne pouvons plus regner ensemble. J'ai appris a le connaitre, il ne me trompera plus… [Полковник Мишо, не забудьте, что я вам сказал здесь; может быть, мы когда нибудь вспомним об этом с удовольствием… Наполеон или я… Мы больше не можем царствовать вместе. Я узнал его теперь, и он меня больше не обманет…] – И государь, нахмурившись, замолчал. Услышав эти слова, увидав выражение твердой решимости в глазах государя, Мишо – quoique etranger, mais Russe de c?ur et d'ame – почувствовал себя в эту торжественную минуту – entousiasme par tout ce qu'il venait d'entendre [хотя иностранец, но русский в глубине души… восхищенным всем тем, что он услышал] (как он говорил впоследствии), и он в следующих выражениях изобразил как свои чувства, так и чувства русского народа, которого он считал себя уполномоченным.
– Sire! – сказал он. – Votre Majeste signe dans ce moment la gloire de la nation et le salut de l'Europe! [Государь! Ваше величество подписывает в эту минуту славу народа и спасение Европы!]
Государь наклонением головы отпустил Мишо.
В то время как Россия была до половины завоевана, и жители Москвы бежали в дальние губернии, и ополченье за ополченьем поднималось на защиту отечества, невольно представляется нам, не жившим в то время, что все русские люди от мала до велика были заняты только тем, чтобы жертвовать собою, спасать отечество или плакать над его погибелью. Рассказы, описания того времени все без исключения говорят только о самопожертвовании, любви к отечеству, отчаянье, горе и геройстве русских. В действительности же это так не было. Нам кажется это так только потому, что мы видим из прошедшего один общий исторический интерес того времени и не видим всех тех личных, человеческих интересов, которые были у людей того времени. А между тем в действительности те личные интересы настоящего до такой степени значительнее общих интересов, что из за них никогда не чувствуется (вовсе не заметен даже) интерес общий. Большая часть людей того времени не обращали никакого внимания на общий ход дел, а руководились только личными интересами настоящего. И эти то люди были самыми полезными деятелями того времени.
Те же, которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот, и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором, как полки Пьера, Мамонова, грабившие русские деревни, как корпия, щипанная барынями и никогда не доходившая до раненых, и т. п. Даже те, которые, любя поумничать и выразить свои чувства, толковали о настоящем положении России, невольно носили в речах своих отпечаток или притворства и лжи, или бесполезного осуждения и злобы на людей, обвиняемых за то, в чем никто не мог быть виноват. В исторических событиях очевиднее всего запрещение вкушения плода древа познания. Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодностью.
Значение совершавшегося тогда в России события тем незаметнее было, чем ближе было в нем участие человека. В Петербурге и губернских городах, отдаленных от Москвы, дамы и мужчины в ополченских мундирах оплакивали Россию и столицу и говорили о самопожертвовании и т. п.; но в армии, которая отступала за Москву, почти не говорили и не думали о Москве, и, глядя на ее пожарище, никто не клялся отомстить французам, а думали о следующей трети жалованья, о следующей стоянке, о Матрешке маркитантше и тому подобное…
