У этого термина существуют и другие значения, см.
Теорида.
Теори́да, Теорис (др.-греч. Θεωρίς) — в Древних Афинах — государственный корабль, на котором священные праздничные посольства (теории (феории), др.-греч. θεωριαι, участники которых назывались теорами (феорами), др.-греч. θεωροι, а начальник — архитеором, греч. αρχηθέωρος) отправлялись на праздники и игры в другие государства.
Таких кораблей в Афинах приблизительно до конца IV века до н. э. было три. Первый, Делия (др.-греч. Δηλία), употреблялся исключительно для священных феорий (Делий), посылаемых афинянами на остров Делос. Этот корабль, на котором, по преданию, Тесей впервые посетил Делос, сохранился до времён Деметрия Полиоркета (начало III века до н. э.), хотя отдельные части его приходилось постоянно ремонтировать. Остальные два корабля, Саламиния (греч. Σαλαμῑνία) и Парал (греч. Πάραλος), использовались не только для теорий, но и для перевозки казённых денег и государственных депеш, доставки в Афины государственных преступников и т. д.; иногда они даже принимали участие в морских сражениях. Матросы этих кораблей получали по 4 обола в день, а так как на каждом корабле было около 200 человек, то расход на одно только жалованье доходил для всех трёх кораблей до 24 талантов в год.
См. также
Напишите отзыв о статье "Теорида (корабль)"
Отрывок, характеризующий Теорида (корабль)
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
