Теория концентрических кругов

Теория концентрических кругов — это модель, предложенная ученым-глобалистом Браджем Качру, позволяющая оценить степень проникновения и влияния английского языка на различные языковые системы мира. Автор теории предлагает разместить страны, использующие английский язык во внутренний, внешний и расширяющиеся круги. Основаниями для включения варианта английского языка в тот иной круг являются исторические предпосылки формирования языка, отношение к языковой норме и выполняемые коммуникативные функции.

Предпосылки создания теории

В виду глобализации и развития английского языка как языка международного общения встает вопрос о формах и вариантах употребления английского. Все больше ученых-лингвистов описывают различные наречия употребления английского в зависимости от культуры, а также автохтонского языка, вступившего с ним в контакт. Изучением вариативности английского языка занимается такое направление социолингвистики как контактная вариантология. Одним из первых лингвистов, начавших работать в данном направлении является Брадж Качру. Его концепция «Трех концентрических кругов» легла в основу теории вариантов английского языка. Брадж Качру стал основоположником направления лингвоконтактологии, которое уделяет особое внимание взаимовлиянию английского языка и других контактируемых с ним языков планеты. Брадж Качру и его американский коллега, лингвист Л. Смит, ввели понятие регионального варианта английского языка, которое может применяться в рамках всех трех концентрических кругов. Термин World Englishes закреплен в названии одноименного журнала, издаваемого издательством Blackwell.

Суть теории

Теория трех концентрических кругов разделяет все страны, в которых употребляется английский язык на три группы (круга). В свою очередь, принадлежность к группе определяется историческими предпосылками и отношением к языковой норме.

Внутренний круг

К внутреннему кругу относятся страны, в которых распространение английского языка связано с миграцией его носителей (первой диаспоры) из Англии в другие регионы. Так, к внутреннему кругу кругу относятся страны, в которых английский язык является первым и официальным: Австралия, Новая Зеландия, Англия, Ирландия, англоговорящая часть Канады и Северной Африки, некоторые территории Карибских островов. Общее количество населения стран внутреннего круга — 380 миллионов человек, из которых 120 миллионов не являются гражданами США. Именно в странах внутреннего круга создаются нормы английского языка.

Внешний круг

Внешний круг составляют страны, в прошлом колониально зависимые от англоговорящих наций. В данных регионах английский не является родным и коренным языком, т.к был принесен извне. Языковая ситуация в таких странах развивалась по двум моделям. Например, в Нигерии и Индии английский язык считался языком элиты общества, что объясняется тем, что лишь небольшой высокообразованный процент населения использовал его для общения. В других же странах, оказавшихся в зоне работорговли, такие как страны Барбадосских островов, Ямайка, английский язык стал приобретать новые формы и варианты — так появились пиджин и креольские языки. К странам внешнего круга также относятся Пакистан, Бангладеш, Малайзия, Танзания. Общее количество населения стран внешнего круга варьируется от 150 миллионов до 300 миллионов человек. В странах внешнего круга нормы английского языка изменяются и приспосабливаются к местному языку.

Расширяющийся круг

Расширяющийся круг — это страны, в которых распространение английского языка не связано с историческими и политическими причинами. в данных регионах английский язык является лишь средством межкультурной коммуникации и является результатом массового изучения. Английский язык в данных странах не имеет официального статуса. К странам расширяющегося круга относятся Китай, Северная Корея, Египет, Индонезия, неанглоговорящая Европа, Россия. Количество населения данного круга составляет большую часть из вышеперечисленных кругов и трудно поддается расчётам. Это связано, с тем, что чаще всего на английском в данных странах говорят не все граждане государства, а лишь часть, для которых язык является средством общения, чаще всего для бизнеса. По примерным подсчетам, население стран данного круга от 100 миллионов до 1 миллиарда человек.

Основные выводы Теории концентрических кругов

- Английский язык, став языком межкультурного общения, перестал принадлежать только его носителям. Он в равной мере принадлежит всем, кто им пользуется. - Все региональные варианты имеют свои языковые и функциональные особенности, которые проявляются в отклонениях от норм британского и американского английского языка и в инновациях. Отклонения могут проявляться в виде фонетического акцента или некоторых нарушений морфологических и синтаксических норм. - Каждому региональному варианту английского языка Б. Качру, соответствуют три вида норм: "нормообразующие" (norm-producing) варианты (британский, американский, канадский, австралийский, новозеландский английский язык), "норморазвивающие" (norm-developing) варианты, функционирующие как второй официальный язык, и "нормозависимые" (norm-dependent) варианты, ориентирующиеся преимущественно на британскую или американскую норму, но вместе с тем имеющие определенные типичные для этих региональных вариантов девиации и инновации (например, русский английский язык обычно принимает в качестве стандарта британскую или американскую норму).

Другие теории вариантов английского языка

Международная карта английского языка Стивенса

Самая первая модель распространения английского языка. Стивенс впервые указывает особенности и отличия английского английского от американского английского.

Модель английского языка Мадиано

Модель Мадиано описывает особенности употребления английского языка и также представлена тремя кругами: к первому кругу относятся мировые стандарты использования английского языка, ко второму — особенности употребления английского языка в странах и регионах, к третьему — особенности английского на менее крупных территориях (например, в племенах).

Модель английского языка Горлач

Описывает варианты использования английского в странах Европы.

Направления развития теорий вариантов английского языка

Среди ученых-лнгвистов в последнее время часто возникают споры относительно того, что английский язык может потерять своё международное значение, либо уступить место глобального языка какому-либо другому. Эксперты утверждают, что это может произойти как следствие сопротивления распространению английского языка странами — неносителями, такими, как, например, Франция. На данный момент в Интернете общаются на 1500 языках, и их количество растет.

«Когда Интернет только появился, язык общения был 100 % английский, так как Интернет появился в США. Однако, начиная с 1980-х г.г. статус английского начал изменяться. К 1995 г. всего 80 % общения в Интернете происходило на Английском языке, к 2001 г. — 60 % и тенденция снижения влияния английского языка сохраняется». Дэвид Кристал.

В то же время, специалисты утверждают, что английский язык останется глобальным и международным, и не уступит позиции другим языкам.

Источники

• Глобальный английский. Компетентный подход — Казанская наука. № 4 2012\
• Культурно-языковые стандарты. Сборник научных трудов. — Владивосток.: Издательство Дальневосточного университета, 2008
• Материалы II студенческой конференции «Молодежный научный форум гуманитарные науки», «Роль английского языка как Lingua Franca в эффективной межкультурной коммуникации в сфере туризма в процессе глобализации»
• Д. Р. Сабирова. Функционирование английского языка в условиях глобализации. — М.: Филология и наука, 2013 № 1(31)
• Florida R. The Rise of the Creative Class. — N.Y.: Basic Books, 2003.
• Narasimhaiah C.D. Commonwealth literature: a handbook of select reading lists. Delhi, 1976
• Социально-гуманитарные науки на Дальнем Востоке. ЛИНГВОКОНТАКТОЛОГИЯ: СТАТУС, ПРОБЛЕМЫ, ПЕРСПЕКТИВЫ №1 (5) 2005. С. 124-128 З.Г.Прошина

К:Википедия:Изолированные статьи (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Теория концентрических кругов

Узнав, что Безухов в Орле, Вилларский, хотя и никогда не был коротко знаком с ним, приехал к нему с теми заявлениями дружбы и близости, которые выражают обыкновенно друг другу люди, встречаясь в пустыне. Вилларский скучал в Орле и был счастлив, встретив человека одного с собой круга и с одинаковыми, как он полагал, интересами.
Но, к удивлению своему, Вилларский заметил скоро, что Пьер очень отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определял Пьера, в апатию и эгоизм.
– Vous vous encroutez, mon cher, [Вы запускаетесь, мой милый.] – говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же.
Вилларский был женат, семейный человек, занятый и делами имения жены, и службой, и семьей. Он считал, что все эти занятия суть помеха в жизни и что все они презренны, потому что имеют целью личное благо его и семьи. Военные, административные, политические, масонские соображения постоянно поглощали его внимание. И Пьер, не стараясь изменить его взгляд, не осуждая его, с своей теперь постоянно тихой, радостной насмешкой, любовался на это странное, столь знакомое ему явление.
В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.
Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.
В Орел приезжал к нему его главный управляющий, и с ним Пьер сделал общий счет своих изменявшихся доходов. Пожар Москвы стоил Пьеру, по учету главно управляющего, около двух миллионов.
Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.
– Да, да, это правда, – сказал Пьер, весело улыбаясь. – Да, да, мне ничего этого не нужно. Я от разоренья стал гораздо богаче.
Но в январе приехал Савельич из Москвы, рассказал про положение Москвы, про смету, которую ему сделал архитектор для возобновления дома и подмосковной, говоря про это, как про дело решенное. В это же время Пьер получил письмо от князя Василия и других знакомых из Петербурга. В письмах говорилось о долгах жены. И Пьер решил, что столь понравившийся ему план управляющего был неверен и что ему надо ехать в Петербург покончить дела жены и строиться в Москве. Зачем было это надо, он не знал; но он знал несомненно, что это надо. Доходы его вследствие этого решения уменьшались на три четверти. Но это было надо; он это чувствовал.
Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.


Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.
Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.
Первые русские люди, которые вступили в Москву, были казаки отряда Винцингероде, мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях жители. Вступившие в разоренную Москву русские, застав ее разграбленною, стали тоже грабить. Они продолжали то, что делали французы. Обозы мужиков приезжали в Москву с тем, чтобы увозить по деревням все, что было брошено по разоренным московским домам и улицам. Казаки увозили, что могли, в свои ставки; хозяева домов забирали все то, что они находили и других домах, и переносили к себе под предлогом, что это была их собственность.