Теперик, Андрей Владимирович
Андрей Владимирович Теперик | |
Дата рождения | |
---|---|
Место рождения | |
Дата смерти |
5 сентября 1999 (27 лет) |
Место смерти |
село Новолакское |
Принадлежность | |
Звание | |
Награды и премии |
Андрей Владимирович Теперик (17 мая 1972, Липецк — 5 сентября 1999, Новолакское, Республика Дагестан) — Герой Российской Федерации, старший сержант милиции.
Биография
А. В. Теперик родился 17 мая 1972 года в Липецке. В 1990—1992 годах проходил срочную службу в пограничных войсках. С 1995 года — на службе в органах внутренних дел в качестве милиционера-водителя моторизованного взвода липецкого ОМОНа.
В 1999 году находился в служебной командировке на Северной Кавказе в селе Новолакском Республики Дагестан.
5 сентября 1999 года Новолакское подверглось нападению боевиков из приграничных с Дагестаном районов Чечни. Попав в засаду, был схвачен и зверски убит военный врач липецкого отряда Эдуард Белан и тяжело ранен командир взвода Алексей Токарев. Остальные милиционеры оказались заблокированы. Завязался тяжёлый бой. В критический момент Андрей Теперик отвлёк основные силы бандитов на себя и ценой собственной жизни позволил раненым товарищам уйти из зоны обстрела и добраться до укрытия.
Указом Президента Российской Федерации от 22 октября 1999 года старшему сержанту милиции Теперику Андрею Владимировичу посмертно присвоено звание Героя Российской Федерации.
Память
- 13 июля 2004 года именем Теперика названа новая улица в 26-м микрорайоне Липецка.
- 23 ноября 2004 года имя Героя России Андрея Теперика присвоено липецкой средней школе № 25, в которой он учился. В феврале 2009 года на здании школы установлена мемориальная доска в честь Героя.
Напишите отзыв о статье "Теперик, Андрей Владимирович"
Ссылки
[www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=704 Теперик, Андрей Владимирович]. Сайт «Герои Страны».
Отрывок, характеризующий Теперик, Андрей Владимирович
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.