Теракт во время «Марша достоинства» в Харькове

Теракт во время «Марша достоинства» в Харькове
Проспект Маршала Жукова в Харькове, в районе троллейбусной остановки «29-й микрорайон»
Место атаки	в районе Харьковского Дворца спорта
Дата	22 февраля 2015 года 13:10 (UTC+02:00)
Способ атаки	Взрыв самодельного взрывного устройства
Погибшие	4
Раненые	9
Подозреваемые	«Харьковские партизаны»

Теракт во время «Марша достоинства» в Харькове — взрыв, совершённый 22 февраля 2015 года во время шествия в честь годовщины событий Евромайдана. Взрывное устройство сработало у Харьковского Дворца спорта. В результате взрыва два человека погибли на месте и ещё одиннадцать человек получили ранения. Из них двое позднее скончались в больнице от полученных повреждений.

Теракт в Харькове произошёл на фоне продолжавшегося противостояния между сторонниками и противниками власти, установившейся на Украине в результате событий Евромайдана.

По факту взрыва было начато уголовное производство по статье 258 Уголовного кодекса Украины (террористический акт). Взрыв стал первым в истории города терактом, в результате которого погибли люди.

Предыстория

С февраля 2014 года, в результате смены власти на Украине, общественно-политическая ситуация в Харькове резко обострилась в связи с противостоянием сторонников и противников новой украинской власти.

Со второй половины 2014 года в Харькове и Харьковской области произошла череда терактов на объектах транспортной инфраструктуры, военных объектах и в общественных местах. Так, 9 ноября 2014 года в харьковском пабе «Стена» произошёл взрыв, в результате которого пострадали 13 человек. 19 января 2015 года произошёл взрыв возле здания Московского районного суда, в результате которого пострадали 14 человек. Управление СБУ по Харьковской области заявило, что всего в течение 2014 года на территории области совершено 29 террористических актов, 16 правонарушений квалифицированы как диверсии.

Хронология событий

Взрывное устройство, установленное у здания Харьковского Дворца спорта, сработало в 13:10 по киевскому времени — в тот момент, когда колонна участников акции по случаю годовщины Евромайдана под флагами Украины, «Правого сектора» и других партий и общественных организаций должна была начать шествие. От Дворца спорта участники акции планировали пройти до площади Конституции, где должна была состояться панихида по погибшим во время событий Евромайдана.

В результате теракта на месте погибли лидер харьковского Евромайдана 52-летний Игорь Толмачёв и заместитель начальника Первомайского РОВД подполковник милиции Вадим Рыбальченко, участвовавший в милицейском сопровождении массовой акции, и около 10 человек было ранено, в том числе несколько подростков и пять сотрудников милиции. На следующий день, 23 февраля, от ранений умер 15-летний подросток. Утром 24 февраля скончался ещё один человек — 18-летний студент. Количество жертв могло быть большим, если бы не проезжающий в момент взрыва по дороге автомобиль «Газель», принявший на себя часть осколков.

Как сообщило агентство УНИАН, трагедии можно было бы избежать, если бы харьковские активисты смогли договориться по поводу единого маршрута движения колонны. В то время как одна группа проводила шествие от памятника Тарасу Шевченко, где в течение прошлого года собирались харьковские сторонники Евромайдана, до памятника Независимости Украины на площади Конституции, другая группа решила начать марш от здания Дворца спорта, где 22 февраля 2014 года прошёл Съезд депутатов всех уровней юго-восточных областей Украины, города Севастополя и Автономной Республики Крым, выступивший против силовой смены власти в Киеве. В результате у спецслужб не хватило людей и времени для проведения зачистки территории и других профилактических мероприятий.

Реакция

После теракта секретарь Совета национальной безопасности и обороны Украины Александр Турчинов объявил в Харькове высший уровень террористической угрозы и объявил о начале проведения антитеррористической операции в городе. Президент Украины Петр Порошенко пообещал привлечь виновников к ответственности. Городской голова Харькова Геннадий Кернес осудил теракт и заявил, что «Харьков будет неотъемлемой частью Украины».

Грузия, Европейский союз, Латвия осудили теракт в Харькове и выразили свои соболезнования его жертвам. Литва обвинила Россию в причастности к теракту.

Экспертами было отмечено, что Россия официально не отреагировала на теракт в Харькове.

В свою очередь, глава самопровозглашённой Донецкой народной республики Александр Захарченко допустил причастность к теракту Службы безопасности Украины.

Ход следствия

По факту взрыва прокуратура возбудила уголовное дело по статье 258 УК Украины «Террористический акт». Вскоре после совершения теракта советник главы СБУ Маркиян Лубкивский сообщил, что были задержаны лица, подозреваемые в причастности к организации теракта.

Советник министра внутренних дел Украины Антон Геращенко заявил, что за организацией теракта стоит группировка «Харьковские партизаны», в пользу чего свидетельствуют результаты анализа остатков взрывного устройства, схожих с обнаруженными 19 января при взрыве у здания Московского райсуда. На следующий день «Харьковские партизаны» опровергли свою причастность к теракту и обвинили главу МВД Арсена Авакова в организации взрыва для введения режима антитеррористической операции на территории Харьковской области. Как сообщают, однако, СМИ, о фактическом существовании группировки «Харьковские партизаны» общественности ничего не известно, кроме заявлений, время от времени появляющихся в социальных сетях.

23 февраля было объявлено, что взрыв был произведён дистанционно с использованием противопехотной мины мощностью около двух килограммов тротила, начинённой поражающими элементами.

26 февраля глава СНБО Александр Турчинов сообщил о задержании пятерых подозреваемых в причастности к теракту. По его словам, среди задержанных есть «как организатор преступления, так и непосредственные исполнители теракта», также были изъяты оружие и боеприпасы: пластит, детонаторы и гранаты. Согласно утверждению СБУ, некоторые из террористов проходили подготовку на территории Российской Федерации и координировали свои действия непосредственно с ДНР. Вместе с тем, некоторые харьковские эксперты не исключили того, что к теракту могли быть причастны местные бизнес- и политические элиты.

22 апреля 2015 прокуратура Харьковской области направила во Фрунзенский районный суд города обвинительный акт в отношении трех мужчин, подозреваемых в совершении теракта. Их обвинили по статьям ч. 3 ст. 258 (террористический акт, который привел к до гибели людей) и ч.1 ст.263 (незаконное обращение с оружием) УКУ. 5 августа суд продлил арест обвиняемых в теракте до середины октября 2015.

Память о погибших

23 февраля в Харькове был объявлен траур по погибшим. 24 февраля около двухсот человек участвовали в массовой акции в память о погибших.

24 февраля указом президента Украины погибший активист Игорь Толмачёв был посмертно награждён орденом «За мужество» ІІІ степени «за гражданское мужество, патриотизм, самоотверженное служение украинскому народу». 26 февраля погибший милиционер Вадим Рыбальченко за «личное мужество, проявленное во время исполнения служебных обязанностей» был награждён орденом «За мужество» ІІІ степени. Немногим ранее погибшему было присвоено звание полковника милиции посмертно.

22 февраля 2016 года в Харькове на проспекте Жукова вблизи места совершения теракта был открыт памятный знак погибшим.

Ссылки

• [rian.com.ua/analytics/20150223/363878325.html Теракт в Харькове 22 февраля. Новые жертвы Евромайдана и новое АТО]. РИА Новости Украина. Проверено 23 февраля 2015.
• [www.unian.net/war/1047623-krovavyiy-terakt-v-harkove-budut-li-sdelanyi-vyivodyi.html Кровавый теракт в Харькове: будут ли сделаны выводы?]. УНИАН. Проверено 23 февраля 2015.
• [focus.ua/country/325356/ Теракт в Харькове. Что видели очевидцы]. Фокус. Проверено 22 февраля 2015.
• [www.youtube.com/watch?v=JHSFGE5MAqY&safe=active Видео теракта в Харькове.]. YouTube. — 2015-2-25. Проверено 25 февраля 2015.

Отрывок, характеризующий Теракт во время «Марша достоинства» в Харькове

«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.

Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»

Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.



Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.

После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
На совете в Филях у русского начальства преобладающею мыслью было само собой разумевшееся отступление по прямому направлению назад, то есть по Нижегородской дороге. Доказательствами тому служит то, что большинство голосов на совете было подано в этом смысле, и, главное, известный разговор после совета главнокомандующего с Ланским, заведовавшим провиантскою частью. Ланской донес главнокомандующему, что продовольствие для армии собрано преимущественно по Оке, в Тульской и Калужской губерниях и что в случае отступления на Нижний запасы провианта будут отделены от армии большою рекою Окой, через которую перевоз в первозимье бывает невозможен. Это был первый признак необходимости уклонения от прежде представлявшегося самым естественным прямого направления на Нижний. Армия подержалась южнее, по Рязанской дороге, и ближе к запасам. Впоследствии бездействие французов, потерявших даже из виду русскую армию, заботы о защите Тульского завода и, главное, выгоды приближения к своим запасам заставили армию отклониться еще южнее, на Тульскую дорогу. Перейдя отчаянным движением за Пахрой на Тульскую дорогу, военачальники русской армии думали оставаться у Подольска, и не было мысли о Тарутинской позиции; но бесчисленное количество обстоятельств и появление опять французских войск, прежде потерявших из виду русских, и проекты сражения, и, главное, обилие провианта в Калуге заставили нашу армию еще более отклониться к югу и перейти в середину путей своего продовольствия, с Тульской на Калужскую дорогу, к Тарутину. Точно так же, как нельзя отвечать на тот вопрос, когда оставлена была Москва, нельзя отвечать и на то, когда именно и кем решено было перейти к Тарутину. Только тогда, когда войска пришли уже к Тарутину вследствие бесчисленных дифференциальных сил, тогда только стали люди уверять себя, что они этого хотели и давно предвидели.


Знаменитый фланговый марш состоял только в том, что русское войско, отступая все прямо назад по обратному направлению наступления, после того как наступление французов прекратилось, отклонилось от принятого сначала прямого направления и, не видя за собой преследования, естественно подалось в ту сторону, куда его влекло обилие продовольствия.
Если бы представить себе не гениальных полководцев во главе русской армии, но просто одну армию без начальников, то и эта армия не могла бы сделать ничего другого, кроме обратного движения к Москве, описывая дугу с той стороны, с которой было больше продовольствия и край был обильнее.
Передвижение это с Нижегородской на Рязанскую, Тульскую и Калужскую дороги было до такой степени естественно, что в этом самом направлении отбегали мародеры русской армии и что в этом самом направлении требовалось из Петербурга, чтобы Кутузов перевел свою армию. В Тарутине Кутузов получил почти выговор от государя за то, что он отвел армию на Рязанскую дорогу, и ему указывалось то самое положение против Калуги, в котором он уже находился в то время, как получил письмо государя.
Откатывавшийся по направлению толчка, данного ему во время всей кампании и в Бородинском сражении, шар русского войска, при уничтожении силы толчка и не получая новых толчков, принял то положение, которое было ему естественно.