Терацуянц, Георгий Ервандович

Георгий Терацуянц Гео́ргий Ерва́ндович Терацуя́нц
Основная информация
Дата рождения	15 июня 1929(1929-06-15)
Место рождения	Ленинград
Дата смерти	23 августа 2007(2007-08-23) (78 лет)
Место смерти	Петрозаводск
Страна	СССР СССР→Россия Россия
Профессии	хормейстер, дирижёр
Жанры	хоровая музыка, классическая музыка
Коллективы	Академический хор Петрозаводского государственного университета
Награды	(1999)
[choir.petrsu.ru/?page_id=11 Страница на сайте хора ПетрГУ]

Гео́ргий Ерва́ндович Терацуя́нц (15 июня 1929, Ленинград — 23 августа 2007, Петрозаводск) — российский дирижёр, хормейстер, музыкальный педагог, профессор, Заслуженный деятель искусств Карельской АССР (1967), Заслуженный работник культуры РСФСР (1978).

Известен как организатор, художественный руководитель и дирижёр Академического хора Петрозаводского государственного университета.

Биография

Георгий Терацуянц родился в Ленинграде в семье инженера-строителя и врача-педиатра. Блокадник Ленинграда.

В 1953 году окончил отделение психологии философского факультета Ленинградского государственного университета имени А. А. Жданова. Там же стал членом студенческого хора, а позже 2-м хормейстером хора ЛГУ (руководитель Г. М. Сандлер).

В 1953—1956 годах работал в школах Ленинграда.

В 1956—1957 годах руководил хорами философского, восточного и филологического факультетов Ленинградского университета.

В 1958 году Георгий Ервандович закончил дирижёрско-хоровое отделение Ленинградского музыкального училища при Ленинградской консерватории им. Римского-Корсакова.

С 1958 по 1962 годы Терацуянц руководил студенческим хором Ленинградского педагогического института имени А. И. Герцена.

В 1962 году он переехал в Петрозаводск. Здесь Георгий Ервандович организовал Академический хор ПетрГУ и стал его художественным руководителем. Работал преподавателем хоровых дисциплин в Петрозаводском музыкальном училище имени К. Э. Раутио. С 1963 года — председатель правления хорового общества Карельской АССР.

В 1971—1989 годах — методист, директор методического кабинета Министерства культуры Карельской АССР. Член правления Всероссийского музыкального общества (1976).

В 1989—1999 годах — преподаватель, доцент, профессор кафедры культурологии Петрозаводского государственного университета.

В 1992—2007 годах — преподаватель кафедры хорового дирижирования Петрозаводской государственной консерватории имени А. К. Глазунова.

Почётный гражданин Петрозаводска (2005).

Умер в Республиканской больнице Петрозаводска после тяжёлой болезни.

Похоронен на Сулажгорском кладбище Петрозаводска.

Сочинения

• Повесть о том, как я стал хормейстером. — Петрозаводск, 1995.
• Кое-что из опыта хормейстера. — Петрозаводск, 1995.
• Терацуянц Г. Е. Заметки изнутри, или Летопись основных событий из жизни хора Петрозаводского государственного университета за 1998—2002 годы, записанная его руководителем. — Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 2002. — 164 с. — ISBN 5-8021-0232-2.

Литература

• Марш энтузиастов: Академическому хору ПетрГУ посвящяется. — Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 2009. — 280 с. — ISBN 978-5-8021-1019-5.

Ссылки

• [web.petrsu.ru/~chorus/ Сайт Академического хора Петрозаводского государственного университета]
• [petrozavodsk.rfn.ru/rnews.html?id=5887 Ушёл из жизни Георгий Ервандович Терацуянц]
• [gazeta-licey.ru/news/chronicle/29739-svodnyiy-hor-iz-400-pevtsov-zavershil-mezhdunarodnyiy-festival-imeni-georgiya-teratsuyantsa I Международный хоровой фестиваль имени Георгия Терацуянца в Петрозаводске]
• [rkna.ru/index.php/component/content/article/90-nsa/spravochniki/osnovnye/spisok-fondov-lichnogo-proiskhozhdeniya/346-teratsuyants-g-e Национальный архив Республики Карелия]

Отрывок, характеризующий Терацуянц, Георгий Ервандович

Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!