Терегулов, Гениатулла Нигматуллович

Гениатулла Нигматуллович Терегулов
Дата рождения:	31 мая 1891(1891-05-31)
Место рождения:	д. Каргалы, Белебеевский уезд, Уфимская губерния, Российская империя
Дата смерти:	4 апреля 1984(1984-04-04) (92 года)
Место смерти:	Уфа, Башкирская АССР, РСФСР, СССР
Страна:	Российская империя, СССР
Научная сфера:	терапия, курортология
Место работы:	Башкирский медицинский институт
Учёная степень:	доктор медицинских наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Медицинский факультет МГУ
Известен как:	создатель научной школы курортологов; один из создателей БГМУ
Награды и премии:

Гениатулла Нигматуллович Терегулов (31 мая 1891 — 4 апреля 1984) — советский врач-терапевт, учёный-курортолог, организатор высшей школы, педагог. Заслуженный врач РСФСР, Заслуженный деятель науки БАССР.

Биография

Гениатулла Нигматуллович Терегулов родился в деревне Каргалы Белебеевского уезда Уфимской губернии (ныне Благоварский район Башкортостана). Происходит из семьи татарских мурз Терегуловых.

В 1911 году окончил учительскую школу в Казани. Несколько лет работал учителем начальной школы в татарской деревне. В 1912—1914 годах он по совместительству работал оспопрививателем в башкирских и татарских деревнях. В 1918 году окончил учительский институт в Уфе. Работал преподавателем и заведующим средней школы, в начале 20-х — лектором Московского университета трудящихся Востока. В 1925—1932 годах Г. Н. Терегулов принимал активное участие в составлении пяти учебников для татарских школ. Сделав выбор в пользу медицинской профессии, он в 1927 году окончил медицинский факультет МГУ. В 1932 году он руководил организацией Башкирского медицинского института, первого высшего медицинского учреждения в Башкирии; с 1933 по 1936 год был в нём заместителем директора (директором его не утвердили, поскольку он был беспартийным), с 1937 по 1968 год — заведующим кафедрой пропедевтики внутренних болезней. Одновременно, с 1943 по 1950 год, являлся главным терапевтом госпиталей Башкирии, а затем — Министерства здравоохранения Башкирской АССР. В 1945 году организовал Уфимский институт профессиональных заболеваний.

Является создателем научной школы курортологов. Основные научные работы посвящены изучению лечебных факторов курорта «Янган-Тау», заболеваемости нефтяников республики. В 1940 году по результатам своих исследований лечебного фактора горы Янган-Тау он защищает докторскую диссертацию. Кроме того Терегулов был инициатором создания Красноусольского санатория.

Терегуловым было опубликовано около 60 научных работ, в том числе две монографии. Участвовал в составлении русско-башкирско-латинского словаря медицинских терминов.

Он стал родоначальником династии врачей-медиков. Его сын — Рал Гениатуллович Терегулов (1922—1998) — профессор медицины, внук Раис — кандидат медицинских наук.

Умер Г. Н. Терегулов 4 апреля 1984 года. Похоронен на Мусульманском кладбище в Уфе.

Награды и звания

Звания:

• Доктор медицинских наук (1940)
• Профессор (1941)
• Заслуженный деятель науки Башкирской АССР (1944)
• Заслуженный врач РСФСР (1967)

Награды:

• Орден «Знак Почёта» (1944)
• Орден Трудового Красного Знамени (1949)
• Орден Ленина (1953)

Ссылки

• [encycl.bash-portal.ru/teregulov.htm Биография]
• [ufagen.ru/node/5588 Род мурз Терегуловых]. Проверено 17 сентября 2011. [www.webcitation.org/672gHRzTp Архивировано из первоисточника 19 апреля 2012].
• [www.bgmy.ru/2009/07/24/istoriya-kafedry-pvb.html ИСТОРИЯ КАФЕДРЫ ПВБ БГМУ — Официальный сайт Башкирского Государственного Медицинского Университета]

Отрывок, характеризующий Терегулов, Гениатулла Нигматуллович

11 октября, в тот самый день, когда в главной квартире всё было поднято на ноги известием о поражении Мака, в штабе эскадрона походная жизнь спокойно шла по старому. Денисов, проигравший всю ночь в карты, еще не приходил домой, когда Ростов, рано утром, верхом, вернулся с фуражировки. Ростов в юнкерском мундире подъехал к крыльцу, толконув лошадь, гибким, молодым жестом скинул ногу, постоял на стремени, как будто не желая расстаться с лошадью, наконец, спрыгнул и крикнул вестового.
– А, Бондаренко, друг сердечный, – проговорил он бросившемуся стремглав к его лошади гусару. – Выводи, дружок, – сказал он с тою братскою, веселою нежностию, с которою обращаются со всеми хорошие молодые люди, когда они счастливы.
– Слушаю, ваше сиятельство, – отвечал хохол, встряхивая весело головой.
– Смотри же, выводи хорошенько!
Другой гусар бросился тоже к лошади, но Бондаренко уже перекинул поводья трензеля. Видно было, что юнкер давал хорошо на водку, и что услужить ему было выгодно. Ростов погладил лошадь по шее, потом по крупу и остановился на крыльце.
«Славно! Такая будет лошадь!» сказал он сам себе и, улыбаясь и придерживая саблю, взбежал на крыльцо, погромыхивая шпорами. Хозяин немец, в фуфайке и колпаке, с вилами, которыми он вычищал навоз, выглянул из коровника. Лицо немца вдруг просветлело, как только он увидал Ростова. Он весело улыбнулся и подмигнул: «Schon, gut Morgen! Schon, gut Morgen!» [Прекрасно, доброго утра!] повторял он, видимо, находя удовольствие в приветствии молодого человека.
– Schon fleissig! [Уже за работой!] – сказал Ростов всё с тою же радостною, братскою улыбкой, какая не сходила с его оживленного лица. – Hoch Oestreicher! Hoch Russen! Kaiser Alexander hoch! [Ура Австрийцы! Ура Русские! Император Александр ура!] – обратился он к немцу, повторяя слова, говоренные часто немцем хозяином.
Немец засмеялся, вышел совсем из двери коровника, сдернул
колпак и, взмахнув им над головой, закричал:
– Und die ganze Welt hoch! [И весь свет ура!]
Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: «Und Vivat die ganze Welt»! Хотя не было никакой причины к особенной радости ни для немца, вычищавшего свой коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись – немец в коровник, а Ростов в избу, которую занимал с Денисовым.
– Что барин? – спросил он у Лаврушки, известного всему полку плута лакея Денисова.
– С вечера не бывали. Верно, проигрались, – отвечал Лаврушка. – Уж я знаю, коли выиграют, рано придут хвастаться, а коли до утра нет, значит, продулись, – сердитые придут. Кофею прикажете?
– Давай, давай.
Через 10 минут Лаврушка принес кофею. Идут! – сказал он, – теперь беда. – Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.
– Лавг'ушка, – закричал он громко и сердито. – Ну, снимай, болван!
– Да я и так снимаю, – отвечал голос Лаврушки.
– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог'т меня дег'нул пойти к этой кг'ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг'едставить, ни одной каг'ты, ни одной, ни одной каг'ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.
– Семпель даст, паг'оль бьет; семпель даст, паг'оль бьет.
Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.
– Хоть бы женщины были. А то тут, кг'оме как пить, делать нечего. Хоть бы дг'аться ског'ей.
– Эй, кто там? – обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.
– Вахмистр! – сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
– Сквег'но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.