Тернистый путь

Тернистый путь
The Harder They Come
Жанр	криминал
Режиссёр	Перри Хенцель
Продюсер	Перри Хенцель, Крис Блэкуэлл
Автор сценария	Перри Хенцель, Тревор Д. Рон
В главных ролях	Джимми Клифф, Джанет Барклей, Карл Брэдшоу, Бейзил Кин
Оператор	Питер Джессоп, Дэвид МакДональд, Франклин Ст. Жюст
Композитор	Джимми Клифф, Десмонд Деккер, The Slickers, The Maytals
Кинокомпания	International Films Inc., Xenon Pictures
Длительность	120 мин.
Страна	Ямайка Ямайка
Язык	английский, ямайский креольский
Год	1972
IMDb	ID 0070155
Выход фильма «Тернистый путь» (оригинальное название — The Harder They Come)

К:Фильмы 1972 года

«Тернистый путь» (англ. The Harder They Come) — ямайский криминальный фильм Перри Хенцеля, вышедший в 1972 году. Главную роль в фильме сыграл ямайский певец Джимми Клифф. Фильм знаменит своим саундтреком в стиле регги, в том числе и благодаря именно этому фильму регги-музыка заявила о себе в мире. На самой Ямайке фильм стал культовым. Этот успех вывел фильм на международную арену, где он стал известен, как один из самых влиятельных и заметных фильмов созданных на Ямайке и вообще в странах Карибского бассейна.

История создания и релиз

Исполнитель главной роли регги-певец Джимми Клифф предстал в качестве героя, образ которого был навеян известным ямайским преступником 1940-х годов под прозвищем Rhyging (Винсент «Иванхо» Мартин). До начала съёмок проект фильма носил рабочее название Rhygin. Позже фильм был переименован в Hard Road to Travel, а затем в The Harder They Come, что и побудило Клиффа к написанию песни с таким же названием. Сюжет фильма лишь частично отражает жизнь реального Винсента Мартина, так как сам Rhyging не был ни музыкантом, ни наркоторговцем.

У исполнителя главной роли Джимми Клиффа на момент съёмок не было никакого актёрского опыта, кроме участия в школьных постановках. Другие главные роли в фильме исполнили: Джанет Барклей (Эльза), Бейзил Кин (проповедник), Рас Дэниэл Хартман (Педро), Беверли Андерсон (домохозяйка), которая позже выйдет замуж за Майкла Мэнли, будущего премьер-министра Ямайки, Боб Чарлтон (Хилтон), Волэйр Джонсон (человек с тележкой), а также известные на Ямайке комики Бим и Бэм — Эд «Бим» Льюис (фотограф) и Эстон «Бэм» Винтер (пьяный муж).

Фильм стал сенсацией на Ямайке благодаря реалистичному отражению жизни чёрного населения страны, съёмкам в реально существующих местах и использованию местного наречия. Чёрное население впервые увидело самих себя на экране — это и вызвало такую невероятную реакцию публики на фильм.

Фильм был выпущен в феврале 1973 года в Нью-Йорке компанией Роджера Кормана New World Pictures для ограниченного просмотра. Большую известность он приобрёл в апреле следующего года, когда был выпущен к просмотру по всей стране для, так называемой, «полночной аудитории». Тем не менее, за пределами Ямайки популярность фильма была не столь широкой. Дело в том, что местный диалект, который использовали при общении главные герои, был неразборчивым и требовались субтитры. Возможно даже, что это был первый англоязычный фильм, который шёл с субтитрами в Соединённых Штатах.

Саундтрек к фильму стал прорывом для регги в Америке.

В 2006 году Prasad Studios было осуществлено цифровое восстановление плёнки. Фильм был воссоздан в своём первоначальном виде.

Сюжет

Иванхо «Иван» Мартин жил в деревне с бабушкой, а когда та умерла приехал в Кингстон к своей бедной матери. В городе он пытается найти работу, но из этого ничего не выходит. Мать советует ему обратиться к некому Проповеднику, который и берёт его к себе. Теперь Иван должен работать у этого человека во дворе по хозяйству и выполнять мелкие поручения. Однажды Проповедник даёт ему задание, отнести записи с проповедями на звукозаписывающую студию. На студии Иван слушает, как поют и играют музыканты и упрашивает продюсера дать возможность и ему записаться, поскольку он также пишет песни и поёт. На следующий день Иван записывает на студии свою песню The Harder They Come и получает за неё 20 долларов. В это же время его выгоняет с работы Проповедник, поскольку Иван репетировал свои песни в церкви. Иван уходит, но не один, а с Эльзой — девушкой-сиротой, которая с детства жила у Проповедника. Иван хочет стать знаменитым и богатым певцом, но это невозможно, так как почти всю прибыль забирает продюсер и звукозаписывающая компания. Иван навещает Проповедника, чтобы забрать велосипед, который он собрал из обломков пока работал во дворе. Человек, который теперь работает во дворе у Проповедника, велосипед не отдаёт. Завязывается потасовка и Иван несколько раз тыкает того ножом. Поскольку Иван не был ранее судим, его не сажают в тюрьму, но наказывают поркой.

Один из новых городских друзей Ивана Хосе предлагает тому заработать на наркотиках. Иван соглашается, и теперь его задача доставлять товар из провинции в город к покупателям. Со временем Иван замечает, что это большой бизнес, где крутятся огромные деньги, но такие люди как он имеют с этого очень мало. Он делится своими наблюдениями с Хосе. Хосе обращается в полицию, поскольку именно они контролирует наркобизнес, где просит немного припугнуть Ивана, поскольку тот лезет не в свои дела. Во время полицейской погони Иван стреляет в офицера полиции, а позже вообще убивает троих офицеров, когда те приезжают на его задержание. Через какое-то время убивает ещё и девушку-приятельницу Хосе.

Тем не менее, многие бедняки считают Ивана героем и скрывают в трущобах. Его песня в это время становится местным хитом. Полиция перекрывает весь местный наркобизнес, а поскольку это единственный возможный заработок для бедняков, они начинают голодать. Таким образом, полиция хочет, чтобы дилеры сами выдали Ивана и многие из них действительно начинают подумывать об этом. Один из немногих оставшихся дилеров-друзей предлагает Ивану бежать на Кубу, где он мог бы прикинуться революционером. В это время Эльза в трудном положении, ведь она взяла на себя заботу об одном мальчике-сироте. Он очень болен и у них совсем нечего есть. Она решает выдать Ивана и сообщает о нём Проповеднику, а тот полиции. Большой десант полицейских высаживается на берег, где Иван ожидает лодку. Иван старается вести себя, как герой спагетти-вестерна, который он смотрел, когда только приехал в город. Поскольку это неравный бой, Иван погибает.

В ролях

• Джимми Клифф — Иванхо «Иван» Мартин
• Джанет Барклей — Эльза
• Карл Брэдшоу — Хосе
• Рас Дэниэл Хартман — Педро
• Бейзил Кин — Проповедник
• Боб Чарлтон — Хилтон
• Уинстон Стона — детектив Рэй Джонс
• Люсия Уайт — мама
• Волэйр Джонсон — человек с тележкой
• Беверли Андерсон — домохозяйка
• Кловер Льюис — женщина на рынке
• Элайджа Чэмберс — Лонга
• Принц Бастер — диджей на танцах
• Эд «Бим» Льюис — фотограф
• Бобби Лобан — Фитз
• Джоэнн Данн — барменша
• Адриан Робинсон — редактор
• Дон Топпинг — диджей
• Карл Лесли — Фредди
• Сандра Редвуд — девушка
• Ула Фрайзер — подруга Эльзы
• Кэрол Лос — подруга Эльзы
• Эстон «Бэм» Винтер — пьяный муж
• Тутс Хибберт — сам себя (нет в титрах)

Отзывы

Фильм имеет положительные отзывы. На сайте Rotten Tomatoes его рейтинг свежести 81 %.

Интересные факты

• В 1980 году ямайский американский писатель Майкл Телвелл опубликовал роман по мотивам фильма с тем же названием. Телвелл включил в роман много ямайских поговорок, которых не было в фильме.
• В 2005 году фильм был адаптирован под мюзикл, поставленный в Великобритании Королевским театром Восточного Стратфорда и Международным театром искусства Великобритании. Сценарий создавался под наблюдением режиссёра фильма Перри Хенцеля. Премьера состоялась 25 марта 2006 года. В мюзикле помимо оригинального саундтрека присутствовали и новые композиции, в том числе и «The Ganja Song» Джеральдин Коннор. Позже постановка была представлена в театре Playhouse, а также ставилась в Торонто и Майами.
• Отсылку к фильму содержит трек группы Chase & Status под названием «Hitz» из альбома No More Idols.
• Отсылка к фильму содержится в песне группы The Clash «The Guns of Brixton» из альбома London Calling. Джимми Клифф записал кавер-версию этой песни и позже она появилась в его альбоме Rebirth. Также отсылка к фильму содержится в песне «Safe European Home» из альбома Give 'Em Enough Rope.

См. также

• Рокеры (фильм, 1978)
• The Harder They Come (альбом)

Отрывок, характеризующий Тернистый путь

В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.


С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…


Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?