Терраферма

Терраферма (вен. domini de teraferma — владения на материке) — материковые территории Венецианской республики в Северной Италии.

К XIII веку стало понятно, что будущее не за городами, а за государствами. Экономическая мощь города была недостаточной для выживания среди государств. Венеция ответила на этот вызов созданием «Terra Ferma» (твердая земля, суша).

В 1330 году между Венецией и правящими Вероной Скаллигерами начался конфликт, обусловленный попытками Скаллигеров захватить соседние области. Верона захватила Парму и Бресчелло, контролирующие падуанские дороги. Венеция прибегла к испытанному способу — соляной блокаде. Верона в ответ соорудила собственные солеварни. В 1337 году Венеция создала коалицию с Флоренцией, Падуей, Мантуей и Феррарой против Вероны и начала наступление. В 1339 альянс одержал верх над Скаллигерами из Вероны, и правитель Вероны Мастино II дела Скала вынужден был отдать Венеции город Тревизо. Он положил начало материковому доминиону Венеции — Терраферме. Венеция включилась в экспансионистскую политику на материке.

С начала XVI века два из пяти крупных государств Италии, Миланское герцогство и Неаполитанское королевство, контролируются Испанией. Венеция не в состоянии противопоставить что-либо испанским Габсбургам, у неё серьёзные проблемы с Османской империей. Рано оценив османскую угрозу, Венеция ищет решение этой проблемы: значительные продвижения на Терраферме датируются началом XV века. Но учитывая испанское господство, Венеция мало что могла сделать, лишившись своих восточных опорных пунктов.

В 1404 году Падуя развязала войну против Вероны и захватила её. Венеция собрала армию под командованием кондотьера Малатесты. Малатеста в 1405 году взял Верону, а в ноябре 1405 и саму Падую. В 1405 за покровительством к Венеции обращается Равенна.

Воспользовавшись турецкой угрозой, нависшей над владениями венгерского и римского короля Сигизмунда, Венеция в 1419 объявляет ему войну, которая в итоге дала Венеции контроль над большей частью Фриули.

3 декабря 1425 года Венеция и Флоренция, опасавшаяся усиления миланского герцогства Висконти, создали лигу против Милана. Наземными войсками Венеции командовал кондотьер Франческо Буссоне да Карманьола, флотом — Франческо Бембо. В 1426 Венеция завоевывает Бергамо. Победа Карманьолы под Маклодио закрепила право Венеции на Бергамо (согласно Феррарскому перемирию 1428 года). Висконти попытались переломить ход войны, поставив командовать войсками полководца Франческо Сфорца, но он перешёл на сторону лиги. Новый мирный договор 1441 года дал Венеции контроль над Равенной, а в 1446 под покровительство Венеции добровольно переходит Лоди. Война продолжалась до 1453 года, когда известие о падении Константинополя встревожило Венецию. 9 апреля 1454 года в Лоди между Венецией и Миланом был заключен мирный договор.

В 1481 году Венеция, имея поддержку папы Сикста IV, вступает в войну с Феррарой, которую в свою очередь поддерживают Милан, Флоренция, Мантуя и Болонья. В 1482 Сикст IV прекращает поддержку венецианцев и накладывает на них интердикт, который Венеция посчитала незаконным. Сплоченность венецианцев помогла им победить в этой войне, и в результате мира в Баньоло 1484 года Венеция приобрела Ровиго и Полезине.

Территории Террафермы имели определенную самостоятельность, но верховной властью обладал ректор, подконтрольный венецианскому Сенату и Совету Десяти. Провинции приносили доход Венеции. Также между ними существовал культурный обмен, из провинций были Тициан, Веронезе и Палладио. Однако эти войны привели также к усилению и без того могущественного Милана.

Источники

Оке Жан-Клод. Средневековая Венеция = Jean-Claude Hocquet. Venice au Moyen Âge. — 1-е изд. — М.: Вече, 2006. — 384 с. — ISBN 5-9533-1622-4.

Бек Кристиан. История Венеции = Cristian Bec. Historie de Venice. — 1-е изд. — М.: Весь мир, 2002. — 192 с. — ISBN 5-7777-0214-7.

Делюмо Жан. Цивилизация возрождения = Jean Delumeau. Le civilisation de la renaissance. — 1-е изд. — Екатеринбург: У-Фактория, 2006. — 720 с. — ISBN 5-9757-0091-4.

Ле Гофф Жак. Цивилизация средневекового Запада = Jacques Le Goff. Le civilisation de l'occident médiéval. — 1-е изд. — Екатеринбург: У-Фактория, 2007. — 720 с. — ISBN 5-9757-0087-6.

Отрывок, характеризующий Терраферма

– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.


Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?