Территориальные претензии Японии в Антарктике

Территориальные претензии Японии в Антарктике — претензии Японии на территориальный суверенитет над частью Антарктики, выдвигавшиеся в первой половине XX века.

В 1910—1912 годах Япония предприняла первую экспедицию в Антарктику под руководством лейтенанта Сирасэ Нобу. 28 января 1912 года экспедиция достигла 80°05’ южной широты на 156°37’ западной долготы, где начальник экспедиции сделал вывод о неготовности команды к дальнейшему походу к Южному полюсу. Достигнутому месту было дано название Снежная долина Ямато, открытые земли были объявлены владениями Японии.

В 1939 году Япония официально заявила о своих правах на территории в Антарктике. Данные претензии распространялись на пространство, расположенное между сектором Росса и Фолклендским сектором (от 80° западной долготы до 150° западной долготы). В 1951 году был заключен Сан-Францисский мирный договор, согласно статье 2 которого Япония отказалась от всех претензий на какие-либо права, правооснования или интересы в отношении любой части Антарктического района, независимо от того, вытекали ли они из деятельности японских граждан или были получены иным образом. На данный момент на этот сектор (Земля Мэри Бэрд и Земля Элсуорта) официально не претендует ни одно признанное мировым сообществом государство, выдвинувшее претензии до вступления в силу Договора об Антарктике; претензии выдвигаются лишь Норвегией на остров Петра I и Чили на восточную часть до 90° западной долготы.

В настоящий момент Япония не имеет права вновь выдвинуть территориальных претензий в зоне действия Договора об Антарктике. Тем не менее, неофициально претензии выдвигаются, причем обоснование весьма своеобразно: разведанные месторождения газа залегают так глубоко, что никто, кроме Японии, пока не располагает технологиями для его добычи.

Источники

• [science.compulenta.ru/653966/ Скотт, Амундсен… и Нобу Сирасе!]
• [www.south-pole.com/p0000105.htm Shirase Nobu, 1861–1946]. www.south-pole.com. Проверено 24 сентября 2008. [www.webcitation.org/67Z5DqPes Архивировано из первоисточника 11 мая 2012].
• [community.livejournal.com/karafuto_ken/4479.html С. Сактаганов. 2-ое участие сахалинских каюров в антарктической экспедиции] Статья по материалам книги Сэкия Тоситака «История экспедиции Сирасэ» (перевод Виктора Незамутдинова), изданной в 2002 году.
• [www.raexp.ru/law-international-p1-p1.html Российская Антарктическая Экспедиция. Историческая справка]

Отрывок, характеризующий Территориальные претензии Японии в Антарктике

На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu'il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.
– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.