Теракты на Бали (2002)

Террористические акты на Бали
Памятник жертвам теракта на Бали с перечислением имён погибших
Место атаки	Кута, Бали, Индонезия
Цель атаки	Два ночных клуба, иностранные туристы
Дата	Суббота, 12 октября 2002 года 23:05
Способ атаки	Взрыв заминированного фургона, теракты-самоубийства
Оружие	Взрывные устройства
Погибшие	202
Раненые	209
Подозреваемые	Джемаа Исламия

Террористические акты на Бали (2002) произошли 12 октября 2002 в туристском районе Кута на индонезийском острове Бали. Нападение было крупнейшим по количеству жертв и пострадавших террористическим актом в истории Индонезии — убито 202 человека, 164 из которых были иностранцами, а 38 — индонезийскими гражданами. Были ранены 209 человек. Нападение состояло из взрывов трех бомб: террорист-смертник, машина со взрывчаткой (оба взрыва прогремели около ночных клубов в Куте), а также третье, намного меньшее по количеству тротила устройство, которое было взорвано около консульства Соединенных Штатов в Денпасаре и вызвало лишь только незначительное повреждение здания. Несколько членов Джемаа Исламия были признаны виновными в акции, включая трёх человек, которые были приговорены к смерти. Абу Бакар Баашир, предполагаемый духовный лидер Джемаа, был признан виновным и приговорён к заключению сроком до двух с половиной лет. Ридуан Исаддин, известный как Хамбали и подозреваемый в качестве экс-лидера Джемаа, находится в американском плену в неизвестном месте без предъявления каких либо обвинений. 9 ноября 2008 Имам Самудра, Амрози Нурхасын и Муклас Гурфон были казнены через расстрел в тюрьме острова Нусакамбанган.

См. также

• Террористические акты на Бали (2005)

Источники

• [www.theage.com.au/news/national/bashirs-release-a-cause-of-great-pain-howard/2006/06/14/1149964605731.html „Bashir’s release a cause of great pain“] // The Age newspaper
• [www.theage.com.au/news/World/Indonesia-seeks-access-US-held-Hambali/2006/09/08/1157222321992.html Indonesia seeks access US held Hambali] // The Age newspaper

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Теракты на Бали (2002)

– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний «христианского», как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.
Платон Каратаев был для всех остальных пленных самым обыкновенным солдатом; его звали соколик или Платоша, добродушно трунили над ним, посылали его за посылками. Но для Пьера, каким он представился в первую ночь, непостижимым, круглым и вечным олицетворением духа простоты и правды, таким он и остался навсегда.
Платон Каратаев ничего не знал наизусть, кроме своей молитвы. Когда он говорил свои речи, он, начиная их, казалось, не знал, чем он их кончит.
Когда Пьер, иногда пораженный смыслом его речи, просил повторить сказанное, Платон не мог вспомнить того, что он сказал минуту тому назад, – так же, как он никак не мог словами сказать Пьеру свою любимую песню. Там было: «родимая, березанька и тошненько мне», но на словах не выходило никакого смысла. Он не понимал и не мог понять значения слов, отдельно взятых из речи. Каждое слово его и каждое действие было проявлением неизвестной ему деятельности, которая была его жизнь. Но жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал. Его слова и действия выливались из него так же равномерно, необходимо и непосредственно, как запах отделяется от цветка. Он не мог понять ни цены, ни значения отдельно взятого действия или слова.