Терские меннонитские колонии

Терские меннонитские колонии — группа колоний-поселений немцев-меннонитов на Присулакской низменности Терской области. В настоящее время представляет собой группу посёлков в Бабаюртовском районе Республики Дагестан, объединенных общим названием Львовский и имеющие лишь различие в порядковом номере (в народе — Львовские номера).

История возникновения и развития

В 1901 году немецкими переселенцами из Молочанского меннонитского округа было приобретено 66 960 акров земли у братьев князей Александра Николаевича и Константина Николаевича Львовых в Присулакских степях. На этой земле ими были основаны 13 колоний-поселений, ещё две колонии были образованы позже в 1904 г. На новое место поселения прибыло 3400 человек из Таврической, Екатеринославской и Херсонской губерний. Каждой вновь прибывшей семье предоставлялось 108 акров земли. В свою очередь, вновь образованные колонии состояли из 24-35 дворов. Центром колониальных поселений была выбрана колония Николаевка № 9. Колонии развивались довольно быстро. Каждая колония имела своего старосту, кроме того существовал так же верховный староста.

После революции 1917 года и начала гражданской войны колонии стали подвергаться частым набегам со стороны чеченцев и ногайцев. Они грабили дома, убивали жителей, угоняли скот. Не дождавшись никакой защиты со стороны властей, поселенцы решили выехать из Дагестана. Первый поток беженцев направился в сторону Хасавюрта 8 февраля 1918 года, а 18 февраля они полностью были вывезены за пределы области. Как правило, беженцы далеко не уезжали, а оседали в других регионах Кавказа.

После окончания гражданской войны, в 1920 году, правительством Дагестана была предпринята попытка возвращения немецких поселенцев. Им были гарантированы безопасность и возвращение потерянного имущества. В 1921 году вернулись первые 60 семей, в 1922 г. ещё 45. Они поселились в колониях № 1, 2, 3, 4, 5 и 9. Вернувшиеся беженцы застали на месте своих колоний только руины, им пришлось заново отстраивать дома и церкви. Но через некоторое время кражи и убийства начали повторяться. В 1925 году большая часть терских меннонитов покинула свои дома, перебравшись большей частью в Канаду.
По секретному постановлению ГКО № 827сс «О переселении немцев из Дагестанской и Чечено-Ингушской АССР» от 22 октября 1941 года оставшаяся часть поселенцев была выслана из Дагестана.

Социально-экономический портрет

По уровню социально-экономического развития Терские меннонитские колонии были одними из развитых в Терской области. Колонии располагали собственной пожарной частью. Кроме того, в колонии Николаевка № 9 располагался детский приют, попечителем которого был Генрих Гюнтер, а позже Шмидт.

В колонии Тальма имелась аптека, в которой производились лекарства. Изготавливали их К. Фаст и Ф. Энсс. Для оказания первой медицинской помощи в некоторых колониях были созданы амбулатории, в которых также принимали и роды. Первыми акушерками и медсестрами в колониях стали А. Функ, Г. Варкентин, Маргаретта Фаст.

Первоначально после переселения обучение детей проводилось дома. Позже был организован «Lehrerkollegium» — школьный совет, председателем которого был К. Пеннер. Школьный совет состоял из Франца Энсса, Бернарда Фаста и Генриха Суккау. С 1901 года открываются начальные меннонитские училища: в 1901 году были открыты училища в колониях Николаевка и Константиновка; в 1902 — Харче, Тарановке, Сулаке, Преторие, Остгейме, Мидельбурге; в 1904 и 1905 годах — в Тальме и Марьяновке; в 1907 году — в Александровке, Вандерлоо, Камышляке, Рорбахе.

Земля, купленная поселенцами, была малопригодна для ведения сельского хозяйства, большей частью она представляла собой солончак. Кроме того, колонии располагались в засушливых районах Присулакской низменности. Для успешного ведения сельского хозяйства и полива сельхозугодий поселенцами были прорыты два канала — Тальма и Ричард (совр. Тарсакан), бравшие начало из реки Сулак. Это позволяло собирать до двух урожаев в год. Колонистами выращивались озимая пшеница, ячмень, овес, зерно, сахарный тростник и овощи.

Частые наводнения на реке Сулак приводили к подтоплениям поселков, и распространению в них болезней. Так в 1905 г. в результате вспыхнувшей эпидемии брюшного тифа и малярии погибли 105 человек. В том же году для защиты колоний от наводнений была построена дамба.

Из-за отдаленности колоний от крупных торговых центров и городов (Хасавюрта, Петровск-Порта), в них открывались магазины, торговавшие различной продукцией — в Тальме (владелец Иоган Дерксен), Харче (Даниэль Бошман) и Рорбахе (Якоб Ремпель). В Николаевке также располагался хозяйственный магазин (владельцы братья Корнелиус и Франц Тойс).

В 1912 году в Николаевке было открыто отделение Госбанка.

Для помола пшеницы были построены мельницы в Тальме (владелец Иоган Никель) и Николаевке (Давид Классен). Также в колониях действовали плотничьи мастерские, кузницы и кирпичные заводы.

Дважды, в 1908 и 1913 гг., колонии посешали губернаторы Терской области — А. С. Михеев и С. Н. Клеймер.

Религиозная жизнь

При переселении в колониях было создано две церковные конгрегации (объединения) — «Церковь меннонитов» и «Терская церковь братьев меннонитов».
Первая была создана в 1902 году. Первый её молитвенный дом был построен в колонии Харч, второй в 1908 году в колонии Мюдельбург. В конгрегации состояло 1078 человек. Первым и единственным пастырем был Франц Энсс. В церковный совет входили: Вильгельм Зудерман, Дитрих Дерксен, Корнелиус Фаст, Бернхард Фаст, Дитрих Классен. Позже — Генрих Бальцер, Герхард Вейнс, Генрих Регер, Яков Берг, Беньямин Эверт, Корнелиус Классен и Иоган Дюк.

Вторая конгрегация была создана в 1901 году. Молитвенный дом располагался в колонии Тальма. В разные годы пастырями были Якоб Дерксен и Х.Шмидт. Церковный совет состоял из: Корнелиуса Виттенберга, Давида Волька, Герхарда Вейнса, Герхарда Суккау, Иогана Луппа.

Обе конгрегации были расторгнуты в 1923 году после выселения колонистов.

Верховные старосты колоний

1. Герхард Шмидт - с 1901 по ? гг.

2. Герхард Регер - с ? по ? гг.

3. Тойс - с ? по 1915 г.

4. Корнелиус Пеннер - с 1915 по 1917 гг.

Список колоний

название колонии	количество жителей (1918 г.)	современное название
Вандерлоо № 1	120	Львовское №1
Харч № 2 (Львов № 1)	120	Львовский № 2
Тальма № 3	130	Львовский № 3 (Турзин)
Константиновка № 4	150	Львовский № 4 (Ариалу)
Сулак № 5	140	Львовский № 5
Александровка № 6	120	Львовский № 6
Марьяновка № 7	140	Львовский № 7
Рорбах № 8 (Татьяновка № 8)	147	Львовский № 8
Николаевка № 9	120	Львовский № 9
Миддельбург № 10	150	Львовский № 10
Претория № 11	150	Львовский № 11
Остгейм № 12	150	Львовский № 12
Тарановка № 13	150	Львовский № 13
Камышляк № 14	150	Львовский № 14
Каплан № 15	150	Львовский № 15
Аграхан № 16	200	Львовский № 16
Акташ № 17	60	Львовский № 17

Ссылки

• [www.gameo.org/encyclopedia/contents/K504.html/ Khartch (Terek Mennonite Settlement, Republic of Dagestan, Russia)]
• [www.gameo.org/encyclopedia/contents/T4917.html/ Terek Mennonite Settlement (Republic of Dagestan, Russia)]

Отрывок, характеризующий Терские меннонитские колонии

Почтительностью своего тона Ростов как будто показывал, что, несмотря на то, что он за счастье бы счел свое знакомство с нею, он не хотел пользоваться случаем ее несчастия для сближения с нею.
Княжна Марья поняла и оценила этот тон.
– Я очень, очень благодарна вам, – сказала ему княжна по французски, – но надеюсь, что все это было только недоразуменье и что никто не виноват в том. – Княжна вдруг заплакала. – Извините меня, – сказала она.
Ростов, нахмурившись, еще раз низко поклонился и вышел из комнаты.


– Ну что, мила? Нет, брат, розовая моя прелесть, и Дуняшей зовут… – Но, взглянув на лицо Ростова, Ильин замолк. Он видел, что его герой и командир находился совсем в другом строе мыслей.
Ростов злобно оглянулся на Ильина и, не отвечая ему, быстрыми шагами направился к деревне.
– Я им покажу, я им задам, разбойникам! – говорил он про себя.
Алпатыч плывущим шагом, чтобы только не бежать, рысью едва догнал Ростова.
– Какое решение изволили принять? – сказал он, догнав его.
Ростов остановился и, сжав кулаки, вдруг грозно подвинулся на Алпатыча.
– Решенье? Какое решенье? Старый хрыч! – крикнул он на него. – Ты чего смотрел? А? Мужики бунтуют, а ты не умеешь справиться? Ты сам изменник. Знаю я вас, шкуру спущу со всех… – И, как будто боясь растратить понапрасну запас своей горячности, он оставил Алпатыча и быстро пошел вперед. Алпатыч, подавив чувство оскорбления, плывущим шагом поспевал за Ростовым и продолжал сообщать ему свои соображения. Он говорил, что мужики находились в закоснелости, что в настоящую минуту было неблагоразумно противуборствовать им, не имея военной команды, что не лучше ли бы было послать прежде за командой.
– Я им дам воинскую команду… Я их попротивоборствую, – бессмысленно приговаривал Николай, задыхаясь от неразумной животной злобы и потребности излить эту злобу. Не соображая того, что будет делать, бессознательно, быстрым, решительным шагом он подвигался к толпе. И чем ближе он подвигался к ней, тем больше чувствовал Алпатыч, что неблагоразумный поступок его может произвести хорошие результаты. То же чувствовали и мужики толпы, глядя на его быструю и твердую походку и решительное, нахмуренное лицо.
После того как гусары въехали в деревню и Ростов прошел к княжне, в толпе произошло замешательство и раздор. Некоторые мужики стали говорить, что эти приехавшие были русские и как бы они не обиделись тем, что не выпускают барышню. Дрон был того же мнения; но как только он выразил его, так Карп и другие мужики напали на бывшего старосту.
– Ты мир то поедом ел сколько годов? – кричал на него Карп. – Тебе все одно! Ты кубышку выроешь, увезешь, тебе что, разори наши дома али нет?
– Сказано, порядок чтоб был, не езди никто из домов, чтобы ни синь пороха не вывозить, – вот она и вся! – кричал другой.
– Очередь на твоего сына была, а ты небось гладуха своего пожалел, – вдруг быстро заговорил маленький старичок, нападая на Дрона, – а моего Ваньку забрил. Эх, умирать будем!
– То то умирать будем!
– Я от миру не отказчик, – говорил Дрон.
– То то не отказчик, брюхо отрастил!..
Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.