Теряево (Волоколамский район)

Село Теряево Флаг Страна РоссияРоссия Субъект Федерации Московская областьМосковская область Муниципальный район Волоколамский Сельское поселение Теряевское Координаты 56°10′20″ с. ш. 36°08′00″ в. д.56.17222° с. ш. 36.13333° в. д. / 56.17222; 36.13333    Первое упоминание 1479 год Прежние названия Стрелецкая слобода, Теряевская слобода Высота центра 153 м Население ↗1376 человек (2010) Часовой пояс UTC+3 Телефонный код +7 49636 Почтовый индекс 143615 Автомобильный код 50, 90, 150, 190, 750 Теряево Москва Волоколамск Теряево Волоколамск Теряево

Теря́ево — село в Волоколамском районе Московской области России, административный центр сельского поселения Теряевское. Население — 1376 чел. (2010).

География

Расположено на северо-западе Московской области, на севере Волоколамского района, на обоих берегах реки Большой Сестры и на левом берегу её притока — реки Локнаш (бассейн Иваньковского водохранилища), примерно в 20 км к северо-востоку от города Волоколамска, на автодороге Р107 Клин — Лотошино.

Связано автобусным сообщением с районным центром и станцией Чисмена Рижского направления Московской железной дороги. Соседние населённые пункты — деревни Новое, Валуйки, Фадеево, Смольниково и село Покровское.

Улицы

Адмирала Лобова, Детгородковская, Заречная, Луговая, Морских Пехотинцев, Набережная, Парковая, Песчаная, Полевая, Прибрежная, Сиреневая, Советская, Теряевская, Фабричный переулок.

Население

Численность населения
1852	1859	1890	1899	1926	2002	2006	2010
752	↗853	↗1024	↘969	↗1169	↗1188	↗1351	↗1376

Достопримечательности

Село известно находящимся на его территории Иосифо-Волоцким монастырём. Чуть восточнее — Церковь Вознесения Господня (1817) в Подмонастырской (бывшей Стрелецкой) слободе. Рядом находится Теряевская больница (Всехсвятский скит), основанная в 1850-х на месте, где жил Иосиф Волоцкий во время постройки обители. Всё это является памятниками архитектуры.

Расположенные рядом с монастырём пруды образуют особо охраняемую природную территорию — государственный природный заказник регионального значения Теряевские пруды.

К западу от западного прясла стены монастыря, на левом берегу Большой Сестры находится памятник археологии Теряевское селище II—VII, XV—XVII вв.

История

Впервые селение Теряев Дорок упоминается в 1479 году как место, где был заложен Иосифо-Волоколамский монастырь. В писцовой книге 1625 года указана «подмонастырская слобода, что была деревня Теряева, Дорок тож», а в материалах межевания 1769 года — Теряева стрелецкая слобода.

В «Списке населённых мест» 1862 года Теряева слобода — казённое село 1-го стана Клинского уезда Московской губернии по Волоколамскому тракту, в 44 верстах от уездного города, при реке Сестре, с 77 дворами, православной церковью, ярмаркой, 2 заводами и 586 жителями (266 мужчин, 320 женщин); в казённой деревне Стрелецкая слобода 35 дворов, ярмарка, фабрика и 267 жителей.

По данным на 1890 год оба селения входили в состав Калеевской волости Клинского уезда, в Теряевой Слободе находились земское училище и лечебница, число душ составляло 717 человек; в Стрелецкой Слободе располагалась почтово-телеграфная контора, число душ составляло 307 человек.

В 1913 году в селе Теряева Слобода 114 дворов, земская больница, земское училище, квартира пристава, квартира отряда конно-полицейских стражников, трактир, клееварный завод, 2 бумаго-ткацких фабрики, 2 кузницы, мукомольная мельница и пожарная дружина; в деревне Стрелецкая Слобода 45 дворов, 3 бумаго-ткацких фабрики, почтово-телеграфное отделение, аптека, казённая винная лавка, пивная лавка, 2 трактира и квартира земского страхового агента.

В 1917 году Калеевская волость была передана в Волоколамский уезд, а с 1924 года Стрелецкая Слобода стала её центром.

По материалам Всесоюзной переписи населения 1926 года в селе Стрелецкая Слобода Калеевской волости Волоколамского уезда проживало 383 жителя (177 мужчин, 206 женщин), насчитывалось 86 хозяйств, находились народный суд, волисполком, сельхоз, музей, ремесленная школа, клуб, библиотека, сельсовет. Также указаны Теряевская и Ильинская слобода с общим числом жителей 786 (360 мужчин, 426 женщин), 156 хозяйствами, среди которых 134 крестьянских, больницей, страховым агентством, библиотекой, избой-читальней, школой и сельсоветом.

До 1994 года Теряево было центром Теряевского сельсовета, а в 1994—2006 гг. — Теряевского сельского округа.

Известные уроженцы

• Полковников Владимир Иванович (1906—1982) — советский режиссёр мультипликационных фильмов.

Интересные факты

В 1966 году режиссёр Сергей Бондарчук снимал в окрестностях Теряева сцены пожара Москвы фильма «Война и мир», для чего были построены декорации деревянного города. До этого он долго искал в Подмосковье подходящее место для съёмок, приехал с художниками в Теряево и, увидев Иосифо-Волоцкий монастырь, сказал: «Вот здесь будем снимать». В 2012 году (к двухсотлетию победы в Отечественной войне 1812 года) у стен монастыря в память об этом событии установлен памятный камень.

Ссылки

• [wikimapia.org/#y=56172317&x=36134377&z=12&l=0&m=a&v=2 Теряево на wikimapia.org]
• [temples.ru/card.php?ID=473 Иосифо-Волоколамский мужской монастырь] на сайте «Храмы России».
• [temples.ru/card.php?ID=478 Скит Всех Святых Иосифо-Волоколамского монастыря] на сайте «Храмы России».
• [temples.ru/card.php?ID=484 Церковь Вознесения Господня в Теряево] на сайте «Храмы России».

Отрывок, характеризующий Теряево (Волоколамский район)

Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.


Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
«Им хочется бежать посмотреть, как они его убили. Подождите, увидите. Все маневры, все наступления! – думал он. – К чему? Все отличиться. Точно что то веселое есть в том, чтобы драться. Они точно дети, от которых не добьешься толку, как было дело, оттого что все хотят доказать, как они умеют драться. Да не в том теперь дело.
И какие искусные маневры предлагают мне все эти! Им кажется, что, когда они выдумали две три случайности (он вспомнил об общем плане из Петербурга), они выдумали их все. А им всем нет числа!»
Неразрешенный вопрос о том, смертельна или не смертельна ли была рана, нанесенная в Бородине, уже целый месяц висел над головой Кутузова. С одной стороны, французы заняли Москву. С другой стороны, несомненно всем существом своим Кутузов чувствовал, что тот страшный удар, в котором он вместе со всеми русскими людьми напряг все свои силы, должен был быть смертелен. Но во всяком случае нужны были доказательства, и он ждал их уже месяц, и чем дальше проходило время, тем нетерпеливее он становился. Лежа на своей постели в свои бессонные ночи, он делал то самое, что делала эта молодежь генералов, то самое, за что он упрекал их. Он придумывал все возможные случайности, в которых выразится эта верная, уже свершившаяся погибель Наполеона. Он придумывал эти случайности так же, как и молодежь, но только с той разницей, что он ничего не основывал на этих предположениях и что он видел их не две и три, а тысячи. Чем дальше он думал, тем больше их представлялось. Он придумывал всякого рода движения наполеоновской армии, всей или частей ее – к Петербургу, на него, в обход его, придумывал (чего он больше всего боялся) и ту случайность, что Наполеон станет бороться против него его же оружием, что он останется в Москве, выжидая его. Кутузов придумывал даже движение наполеоновской армии назад на Медынь и Юхнов, но одного, чего он не мог предвидеть, это того, что совершилось, того безумного, судорожного метания войска Наполеона в продолжение первых одиннадцати дней его выступления из Москвы, – метания, которое сделало возможным то, о чем все таки не смел еще тогда думать Кутузов: совершенное истребление французов. Донесения Дорохова о дивизии Брусье, известия от партизанов о бедствиях армии Наполеона, слухи о сборах к выступлению из Москвы – все подтверждало предположение, что французская армия разбита и сбирается бежать; но это были только предположения, казавшиеся важными для молодежи, но не для Кутузова. Он с своей шестидесятилетней опытностью знал, какой вес надо приписывать слухам, знал, как способны люди, желающие чего нибудь, группировать все известия так, что они как будто подтверждают желаемое, и знал, как в этом случае охотно упускают все противоречащее. И чем больше желал этого Кутузов, тем меньше он позволял себе этому верить. Вопрос этот занимал все его душевные силы. Все остальное было для него только привычным исполнением жизни. Таким привычным исполнением и подчинением жизни были его разговоры с штабными, письма к m me Stael, которые он писал из Тарутина, чтение романов, раздачи наград, переписка с Петербургом и т. п. Но погибель французов, предвиденная им одним, было его душевное, единственное желание.
В ночь 11 го октября он лежал, облокотившись на руку, и думал об этом.
В соседней комнате зашевелилось, и послышались шаги Толя, Коновницына и Болховитинова.
– Эй, кто там? Войдите, войди! Что новенького? – окликнул их фельдмаршал.
Пока лакей зажигал свечу, Толь рассказывал содержание известий.
– Кто привез? – спросил Кутузов с лицом, поразившим Толя, когда загорелась свеча, своей холодной строгостью.
– Не может быть сомнения, ваша светлость.
– Позови, позови его сюда!
Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую, согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто в его чертах он хотел прочесть то, что занимало его.
– Скажи, скажи, дружок, – сказал он Болховитинову своим тихим, старческим голосом, закрывая распахнувшуюся на груди рубашку. – Подойди, подойди поближе. Какие ты привез мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так? А?
Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано.
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.


Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].