Пшерва-Тетмайер, Казимеж
| Казимеж Пшерва-Тетмайер | |
| Kazimierz Przerwa-Tetmajer | |
 Леон Вычулковский. Портрет Казимежа Тетмайера | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Род деятельности: |
поэт, прозаик, драматург |
| Язык произведений: | |
Кази́меж Пше́рва-Тетма́йер (Казимеж Тетмайер, польск. Kazimierz Przerwa-Tetmajer; 12 февраля 1865, Людзьмеж, Подгалье — 18 января 1940, Варшава) — польский поэт, прозаик, драматург.
Содержание
Биография
Отец — участник восстаний 1831 и 1863 годов. Младший брат художника Влодзимежа Тетмайера. Гимназию окончил в Кракове, куда переехал с родителями в 1883. Учился на философском отделении Ягеллонского университета (1884—1889). Завязал дружеские отношения с Люцианом Рыделем и Станиславом Эстрайхером. Сотрудничал с газетами и журналами «Tygodnik Ilustrowany» (с 1888), «Kurier Warszawski» (с 1889), «Czas» (с 1893).
В 1895 жил в Гейдельберге в качестве секретаря Адама Красиньского. Путешествовал по Италии, Швейцарии, Франции, Германии. После Первой мировой войны жил в Кракове, Закопане, затем обосновался в Варшаве. В 1921 был избран председателем Общества польских писателей и журналистов (Towarzystwo Literatów i Dziennikarzy Polskich). В 1934 стал почётным членом Польской литературной академии (Polska Akademia Literatury).
Потеря зрения и тяжёлое психическое заболевание прервали литературную и общественную деятельность Тетмайера. В январе 1940 был выброшен немцами из гостиницы «Hotel Europejski», в которой постоянно проживал. Умер в больнице младенца Иисуса в Варшаве.
Был похоронен в Закопане на Кладбище на Пенсковым Бжиску.
Творчество
Дебютировал поэмой в прозе «Illa» (1886). Награждался литературными премиями за стихотворения в честь Адама Мицкевича (1888) и Ю. И. Крашевского (1889). Популярность принесли сборники стихов «Poezje» (Краков, 1891), «Poezje. Seria druga» (Краков, 1894), «Poezje. Seria trzecia» (Варшава, 1898).
По мотивам фольклора польских горцев создал цикл рассказов «На Скалистом Подгале» («На скалистом Подгалье»; 1903—1910), в которых воспроизвёл подгальский говор. Ныне этот цикл считается лучшим произведением Тетмайера. К циклу примыкает исторический роман «Легенда Татр» (т. 1—2, 1910—1911) о крестьянских восстаниях и войнах середины XVII века. Роман «Конец эпопеи» (т. 1—4, 1913—1917) посвящён эпохе Наполеона и войне 1812 года.
Автор трёх драм — «Завиша Чёрный» (1901), «Революция» (1906), «Иуда» (1917).
Прозаические произведения переведены на русский язык.
Образ в искусстве
Польский кинорежиссёр Яцек Копрович снял о Тетмайере биографический фильм Предназначение (1983, см.: [www.imdb.com/title/tt0087952]).
Напишите отзыв о статье "Пшерва-Тетмайер, Казимеж"
Ссылки
- [az.lib.ru/t/tetmajer_k/ Собрание сочинений Казимежа Тетмайера] В основном, издание В. М. Саблина, Москва, 1907-1910.
- [univ.gda.pl/~literat/autors/tetmajer.htm Биография и тексты (на польском и английском)]
Отрывок, характеризующий Пшерва-Тетмайер, Казимеж
– Анна Игнатьевна Мальвинцева. Она слышала о тебе от своей племянницы, как ты спас ее… Угадаешь?..– Мало ли я их там спасал! – сказал Николай.
– Ее племянницу, княжну Болконскую. Она здесь, в Воронеже, с теткой. Ого! как покраснел! Что, или?..
– И не думал, полноте, ma tante.
– Ну хорошо, хорошо. О! какой ты!
Губернаторша подводила его к высокой и очень толстой старухе в голубом токе, только что кончившей свою карточную партию с самыми важными лицами в городе. Это была Мальвинцева, тетка княжны Марьи по матери, богатая бездетная вдова, жившая всегда в Воронеже. Она стояла, рассчитываясь за карты, когда Ростов подошел к ней. Она строго и важно прищурилась, взглянула на него и продолжала бранить генерала, выигравшего у нее.
– Очень рада, мой милый, – сказала она, протянув ему руку. – Милости прошу ко мне.
Поговорив о княжне Марье и покойнике ее отце, которого, видимо, не любила Мальвинцева, и расспросив о том, что Николай знал о князе Андрее, который тоже, видимо, не пользовался ее милостями, важная старуха отпустила его, повторив приглашение быть у нее.
Николай обещал и опять покраснел, когда откланивался Мальвинцевой. При упоминании о княжне Марье Ростов испытывал непонятное для него самого чувство застенчивости, даже страха.
Отходя от Мальвинцевой, Ростов хотел вернуться к танцам, но маленькая губернаторша положила свою пухленькую ручку на рукав Николая и, сказав, что ей нужно поговорить с ним, повела его в диванную, из которой бывшие в ней вышли тотчас же, чтобы не мешать губернаторше.
– Знаешь, mon cher, – сказала губернаторша с серьезным выражением маленького доброго лица, – вот это тебе точно партия; хочешь, я тебя сосватаю?
– Кого, ma tante? – спросил Николай.
– Княжну сосватаю. Катерина Петровна говорит, что Лили, а по моему, нет, – княжна. Хочешь? Я уверена, твоя maman благодарить будет. Право, какая девушка, прелесть! И она совсем не так дурна.
– Совсем нет, – как бы обидевшись, сказал Николай. – Я, ma tante, как следует солдату, никуда не напрашиваюсь и ни от чего не отказываюсь, – сказал Ростов прежде, чем он успел подумать о том, что он говорит.
– Так помни же: это не шутка.
– Какая шутка!
– Да, да, – как бы сама с собою говоря, сказала губернаторша. – А вот что еще, mon cher, entre autres. Vous etes trop assidu aupres de l'autre, la blonde. [мой друг. Ты слишком ухаживаешь за той, за белокурой.] Муж уж жалок, право…
– Ах нет, мы с ним друзья, – в простоте душевной сказал Николай: ему и в голову не приходило, чтобы такое веселое для него препровождение времени могло бы быть для кого нибудь не весело.
«Что я за глупость сказал, однако, губернаторше! – вдруг за ужином вспомнилось Николаю. – Она точно сватать начнет, а Соня?..» И, прощаясь с губернаторшей, когда она, улыбаясь, еще раз сказала ему: «Ну, так помни же», – он отвел ее в сторону:
– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
