Техника дзюдо
Поделись знанием:
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.
Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.
Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».
Звуки Польского, продолжавшегося довольно долго, уже начинали звучать грустно, – воспоминанием в ушах Наташи. Ей хотелось плакать. Перонская отошла от них. Граф был на другом конце залы, графиня, Соня и она стояли одни как в лесу в этой чуждой толпе, никому неинтересные и ненужные. Князь Андрей прошел с какой то дамой мимо них, очевидно их не узнавая. Красавец Анатоль, улыбаясь, что то говорил даме, которую он вел, и взглянул на лицо Наташе тем взглядом, каким глядят на стены. Борис два раза прошел мимо них и всякий раз отворачивался. Берг с женою, не танцовавшие, подошли к ним.
Наташе показалось оскорбительно это семейное сближение здесь, на бале, как будто не было другого места для семейных разговоров, кроме как на бале. Она не слушала и не смотрела на Веру, что то говорившую ей про свое зеленое платье.
Наконец государь остановился подле своей последней дамы (он танцовал с тремя), музыка замолкла; озабоченный адъютант набежал на Ростовых, прося их еще куда то посторониться, хотя они стояли у стены, и с хор раздались отчетливые, осторожные и увлекательно мерные звуки вальса. Государь с улыбкой взглянул на залу. Прошла минута – никто еще не начинал. Адъютант распорядитель подошел к графине Безуховой и пригласил ее. Она улыбаясь подняла руку и положила ее, не глядя на него, на плечо адъютанта. Адъютант распорядитель, мастер своего дела, уверенно, неторопливо и мерно, крепко обняв свою даму, пустился с ней сначала глиссадом, по краю круга, на углу залы подхватил ее левую руку, повернул ее, и из за всё убыстряющихся звуков музыки слышны были только мерные щелчки шпор быстрых и ловких ног адъютанта, и через каждые три такта на повороте как бы вспыхивало развеваясь бархатное платье его дамы. Наташа смотрела на них и готова была плакать, что это не она танцует этот первый тур вальса.
Князь Андрей в своем полковничьем, белом (по кавалерии) мундире, в чулках и башмаках, оживленный и веселый, стоял в первых рядах круга, недалеко от Ростовых. Барон Фиргоф говорил с ним о завтрашнем, предполагаемом первом заседании государственного совета. Князь Андрей, как человек близкий Сперанскому и участвующий в работах законодательной комиссии, мог дать верные сведения о заседании завтрашнего дня, о котором ходили различные толки. Но он не слушал того, что ему говорил Фиргоф, и глядел то на государя, то на сбиравшихся танцовать кавалеров, не решавшихся вступить в круг.
Князь Андрей наблюдал этих робевших при государе кавалеров и дам, замиравших от желания быть приглашенными.
Пьер подошел к князю Андрею и схватил его за руку.
– Вы всегда танцуете. Тут есть моя protegee [любимица], Ростова молодая, пригласите ее, – сказал он.
– Где? – спросил Болконский. – Виноват, – сказал он, обращаясь к барону, – этот разговор мы в другом месте доведем до конца, а на бале надо танцовать. – Он вышел вперед, по направлению, которое ему указывал Пьер. Отчаянное, замирающее лицо Наташи бросилось в глаза князю Андрею. Он узнал ее, угадал ее чувство, понял, что она была начинающая, вспомнил ее разговор на окне и с веселым выражением лица подошел к графине Ростовой.
– Позвольте вас познакомить с моей дочерью, – сказала графиня, краснея.
– Я имею удовольствие быть знакомым, ежели графиня помнит меня, – сказал князь Андрей с учтивым и низким поклоном, совершенно противоречащим замечаниям Перонской о его грубости, подходя к Наташе, и занося руку, чтобы обнять ее талию еще прежде, чем он договорил приглашение на танец. Он предложил тур вальса. То замирающее выражение лица Наташи, готовое на отчаяние и на восторг, вдруг осветилось счастливой, благодарной, детской улыбкой.
«Давно я ждала тебя», как будто сказала эта испуганная и счастливая девочка, своей проявившейся из за готовых слез улыбкой, поднимая свою руку на плечо князя Андрея. Они были вторая пара, вошедшая в круг. Князь Андрей был одним из лучших танцоров своего времени. Наташа танцовала превосходно. Ножки ее в бальных атласных башмачках быстро, легко и независимо от нее делали свое дело, а лицо ее сияло восторгом счастия. Ее оголенные шея и руки были худы и некрасивы. В сравнении с плечами Элен, ее плечи были худы, грудь неопределенна, руки тонки; но на Элен был уже как будто лак от всех тысяч взглядов, скользивших по ее телу, а Наташа казалась девочкой, которую в первый раз оголили, и которой бы очень стыдно это было, ежели бы ее не уверили, что это так необходимо надо.
Князь Андрей любил танцовать, и желая поскорее отделаться от политических и умных разговоров, с которыми все обращались к нему, и желая поскорее разорвать этот досадный ему круг смущения, образовавшегося от присутствия государя, пошел танцовать и выбрал Наташу, потому что на нее указал ему Пьер и потому, что она первая из хорошеньких женщин попала ему на глаза; но едва он обнял этот тонкий, подвижной стан, и она зашевелилась так близко от него и улыбнулась так близко ему, вино ее прелести ударило ему в голову: он почувствовал себя ожившим и помолодевшим, когда, переводя дыханье и оставив ее, остановился и стал глядеть на танцующих.
После князя Андрея к Наташе подошел Борис, приглашая ее на танцы, подошел и тот танцор адъютант, начавший бал, и еще молодые люди, и Наташа, передавая своих излишних кавалеров Соне, счастливая и раскрасневшаяся, не переставала танцовать целый вечер. Она ничего не заметила и не видала из того, что занимало всех на этом бале. Она не только не заметила, как государь долго говорил с французским посланником, как он особенно милостиво говорил с такой то дамой, как принц такой то и такой то сделали и сказали то то, как Элен имела большой успех и удостоилась особенного внимания такого то; она не видала даже государя и заметила, что он уехал только потому, что после его отъезда бал более оживился. Один из веселых котильонов, перед ужином, князь Андрей опять танцовал с Наташей. Он напомнил ей о их первом свиданьи в отрадненской аллее и о том, как она не могла заснуть в лунную ночь, и как он невольно слышал ее. Наташа покраснела при этом напоминании и старалась оправдаться, как будто было что то стыдное в том чувстве, в котором невольно подслушал ее князь Андрей.
Князь Андрей, как все люди, выросшие в свете, любил встречать в свете то, что не имело на себе общего светского отпечатка. И такова была Наташа, с ее удивлением, радостью и робостью и даже ошибками во французском языке. Он особенно нежно и бережно обращался и говорил с нею. Сидя подле нее, разговаривая с ней о самых простых и ничтожных предметах, князь Андрей любовался на радостный блеск ее глаз и улыбки, относившейся не к говоренным речам, а к ее внутреннему счастию. В то время, как Наташу выбирали и она с улыбкой вставала и танцовала по зале, князь Андрей любовался в особенности на ее робкую грацию. В середине котильона Наташа, окончив фигуру, еще тяжело дыша, подходила к своему месту. Новый кавалер опять пригласил ее. Она устала и запыхалась, и видимо подумала отказаться, но тотчас опять весело подняла руку на плечо кавалера и улыбнулась князю Андрею.
«Я бы рада была отдохнуть и посидеть с вами, я устала; но вы видите, как меня выбирают, и я этому рада, и я счастлива, и я всех люблю, и мы с вами всё это понимаем», и еще многое и многое сказала эта улыбка. Когда кавалер оставил ее, Наташа побежала через залу, чтобы взять двух дам для фигур.
«Ежели она подойдет прежде к своей кузине, а потом к другой даме, то она будет моей женой», сказал совершенно неожиданно сам себе князь Андрей, глядя на нее. Она подошла прежде к кузине.
«Какой вздор иногда приходит в голову! подумал князь Андрей; но верно только то, что эта девушка так мила, так особенна, что она не протанцует здесь месяца и выйдет замуж… Это здесь редкость», думал он, когда Наташа, поправляя откинувшуюся у корсажа розу, усаживалась подле него.
В конце котильона старый граф подошел в своем синем фраке к танцующим. Он пригласил к себе князя Андрея и спросил у дочери, весело ли ей? Наташа не ответила и только улыбнулась такой улыбкой, которая с упреком говорила: «как можно было спрашивать об этом?»
– Так весело, как никогда в жизни! – сказала она, и князь Андрей заметил, как быстро поднялись было ее худые руки, чтобы обнять отца и тотчас же опустились. Наташа была так счастлива, как никогда еще в жизни. Она была на той высшей ступени счастия, когда человек делается вполне доверчив и не верит в возможность зла, несчастия и горя.
Пьер на этом бале в первый раз почувствовал себя оскорбленным тем положением, которое занимала его жена в высших сферах. Он был угрюм и рассеян. Поперек лба его была широкая складка, и он, стоя у окна, смотрел через очки, никого не видя.
Наташа, направляясь к ужину, прошла мимо его.
Мрачное, несчастное лицо Пьера поразило ее. Она остановилась против него. Ей хотелось помочь ему, передать ему излишек своего счастия.
– Как весело, граф, – сказала она, – не правда ли?
Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.
– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.
На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его слово выбрасывалось вон, как пробка из воды; и он не мог шутить с ними вместе.
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.
После обеда дочь Сперанского с своей гувернанткой встали. Сперанский приласкал дочь своей белой рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею.
Мужчины, по английски, остались за столом и за портвейном. В середине начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.
Посидев за столом, Сперанский закупорил бутылку с вином и сказав: «нынче хорошее винцо в сапожках ходит», отдал слуге и встал. Все встали и также шумно разговаривая пошли в гостиную. Сперанскому подали два конверта, привезенные курьером. Он взял их и прошел в кабинет. Как только он вышел, общее веселье замолкло и гости рассудительно и тихо стали переговариваться друг с другом.
– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.
На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
Техника дзюдо (Кодокан дзюдо и других стилей) включает самые разнообразные приёмы: броски, болевые приёмы, удушения и удары. Не все приёмы разрешены в соревнованиях по спортивному дзюдо.
Три главных технических раздела дзюдо стиля Кодокан составляют: ката (яп. 形 ката, букв. «форма», набор формальных упражнений), рандори (яп. 乱取り рандори, «свободная схватка», борьба по предварительно заданным правилам с целью обучения каким-либо техническим приёмам), сиай (яп. 試合 сиаи, «соревнования»).
Также в программу обучения Кодокан дзюдо входят кихон (яп. 基本 кихон, «основы», этот раздел включает обучение базовым стойкам (сисэй), перемещениям (синтай и тайсабаки), самостраховке (укэми), а также кумиката — способам взятия захвата) и каппо — техника реанимации.
Содержание
- 1 Технический арсенал дзюдо
- 2 Нагэ вадза (投技): техника бросков
- 3 Катамэ вадза (固技): техника обездвиживания
- 4 Атэми вадза (当て身技): техника нанесения ударов по уязвимым точкам
- 5 Укэ вадза (блоки и уходы)
- 6 Ограничение техники, используемой в соревнованиях
- 7 См. также
- 8 Примечания
- 9 Литература
- 10 Ссылки
Технический арсенал дзюдо
Технический арсенал дзюдо включает следующие разделы: нагэ вадза (яп. 投技 нагэ вадза, техника бросков), катамэ вадза (яп. 固技 катамэ вадза, техника обездвиживания) включающая удержания (осаэкоми вадза), болевые (кансэцу вадза) и удушающие (симэ вадза) приёмы и атэми вадза (яп. 当て身技 атэми вадза, техника нанесения ударов по уязвимым точкам).
Первоначально в Кодокан дзюдо было около 40 бросков, выполняемых преимущественно из стойки[1].
Но, во многом благодаря участию дзюдоистов в соревнованиях с представителями других школ дзюдзюцу, техника дзюдо была дополнена наиболее эффективными приёмами борьбы в партере[2] (нэ вадза, в настоящее время данный раздел техники в дзюдо называется катамэ вадза, поскольку часть приёмов из него может выполняться и в стойке).
Кодокан дзюдо имеет в своём арсенале 67 приёмов нагэ вадза и 29 приёмов катамэ вадза[3]. На их основе строится практически неограниченное количество вариативных техник (хэнка вадза).
Атэми вадза, а также ряд наиболее опасных приёмов нагэ вадза и катамэ вадза изучаются в форме ката.
Броски разделяются по стилю исполнения на тати вадза (яп. 立ち技 тати вадза, броски, проводимые из стойки) и сутэми вадза (яп. 捨身技 сутэми вадза, броски, проводимые с падением).
Броски, выполняемые в стойке, в свою очередь подразделяются на тэ вадза (яп. 手技 тэ вадза, броски, для проведения которых используются в основном руки), коси вадза (яп. 腰技 коси вадза, броски, для проведения которых используются бёдра и поясница) и аси вадза (яп. 足技 аси вадза, броски, для проведения которых используются в основном ноги).
Броски сутэми вадза подразделяются на масутэми вадза (яп. 真捨身技 масутэми вадза, броски с падением на спину) и ёко сутэми вадза (яп. 橫捨身技 ёко сутэми вадза, броски с падением на бок).
Атэми вадза в дзюдо включает удэ-атэ (удары руками), аси-атэ (удары ногами) и атама-атэ (удары головой).
Техники атэми вадза, а также каппо были по большей части взяты Дзигоро Кано из соответствующих разделов школы дзюдзюцу Тэндзин Синъё Рю[4].
Федерацией дзюдо России составлен словарь терминов дзюдо с переводом на русский язык и комментариями[5].
Нагэ вадза (投技): техника бросков
Тати вадза (立ち技): броски, проводимые из стойки
Тэ вадза (手技): броски, для проведения которых используются в основном руки
- Сэойнагэ (яп. 背負い投げ или 背負投 сэоинагэ, букв. «бросок со взваливанием противника на спину» (бросок через плечо))
- Иппон Сэойнагэ (яп. 本背負い投げ или 本背負投 иппон сэоинагэ, бросок через спину захватом руки на плечо)
- Ката Гурума (яп. 肩車 ката гурума, букв. «колесо через плечи», бросок через плечи, «мельница»)
- Кибису Гаэси (яп. 踵返 кибису гаэси, букв. «выкручивание пятки», бросок захватом за пятку)
- Моротэ Гари (яп. 双手刈 моротэ гари, бросок захватом обеих ног (бросок рывком обеих ног соперника руками на себя))
- Оби Отоси (яп. 帯落 оби отоси, бросок захватом за пояс)
- Сэой Отоси (яп. 背負落 сэои отоси, бросок через спину с блокировкой ног атакуемого (опрокидывание после взваливания соперника на спину), передняя подножка с захватом руки на плечо с колен)
- Сукуи Нагэ (яп. 掬投 сукуи нагэ, опрокидывание, передний переворот руками (бросок подхватом ног соперника руками))
- Суми Отоси (яп. 隅落 суми отоси, букв. «сбрасывание во внутренний угол», выведение из равновесия толчком назад))
- Тай Отоси (яп. 体落 тай отоси, букв. «сбрасывание туловища», передняя подножка)
- Ути Мата Сукаси (яп. 内股すかし ути мата сукаси, контрприём от подхвата изнутри (Ути Мата) с выведением соперника из равновесия скручиванием)
- Уки Отоси (яп. 浮落 уки отоси, букв. «сбрасывание по касательной», выведение из равновесия скручиванием)
- Яма Араси (яп. 山嵐 ямаараси, букв. «буря в горах», передний подхват под обе ноги с захватом за рукав и одноименный отворот)
- Кутики Таоси (яп. 朽木倒 кутики таоси, букв. «падение трухлявого дерева», бросок захватом снаружи за разноимённый подколенный сгиб (или просто бросок за ногу))
- Коути Гаэси (яп. 小内返 коути гаэси, контрприем от зацепа (подсечки) изнутри)
- Приёмы, не входящие в утверждённый Кодоканом перечень
- Тэ Гурума — букв. «колесо через руку», боковой переворот. Один из вариантов броска Сукуи Нагэ.
Коси вадза (腰技): броски, для проведения которых используются бёдра и поясница
- Даки Агэ (яп. 抱上 даки агэ, подъем противника с обхватом туловища). В соревнованиях запрещён.
- Ханэ Госи (яп. 跳腰 ханэ госи, букв. «подбрасывание бедром», подсад бедром и голенью (бросок через поясницу с отбросом махом ноги обеих ног соперника))
- Харай Госи (яп. 払腰 хараи госи, подхват под обе ноги (бросок через поясницу сметающим движением ноги))
- Коси Гурума (яп. 腰車 коси гурума, букв. «колесо через поясницу», бросок через бедро с захватом шеи)
- О-Госи (яп. 大腰 о: госи, букв. «большое подбрасывание бедром», амплитудный бросок через поясницу (бедро) с подбивом)
- Содэ Цурикоми Госи (яп. 袖釣込腰 содэ цурикоми госи, бросок через бедро с захватом разноимённых рукава и отворота)
- Цури Госи (яп. 釣腰 цури госи, бросок через бедро с захватом за пояс)
- Цурикоми Госи (яп. 釣込腰 цурикоми госи, бросок через бедро с захватом отворота)
- Уки Госи (яп. 浮腰 уки госи, букв. «бросок подъёмом бёдер», бросок через бедро захватом туловища (бросок через поясницу по касательной))
- Усиро Госи (яп. 後腰 усиро госи, букв. «задний бросок бедром», подсад бедром, контрприём от броска через бедро)
- Уцури Госи (яп. 移腰 уцури госи, букв. «обратное бедро», подсад-переворот (бросок с переворотом на поясницу))
- Приёмы, не входящие в утверждённый Кодоканом перечень
- Тоби Госи — приём, сходный с О-Госи.
- Усиро гурума (яп. 後車 усиро гурума, букв. «заднее колесо»). Приём, сходный с Ханэ Госи.
Аси вадза (足技): броски, для проведения которых используются в основном ноги
- Аси Гурума (яп. 足車 аси гурума, букв. «колесо через ногу», вариант передней подножки (или подхвата под обе ноги), при котором атакующая нога не касается поверхности татами)
- Дэаси Харай (яп. 出足払 дэаси хараи, букв. «быстрое скашивание», сметающая подсечка, боковая подсечка под выставленную вперёд ногу)
- Ханэ Госи Гаэси (яп. 跳腰返 ханэ госи гаэси, контрприём от подсада голенью и бедром)
- Харай Госи Гаэси (яп. 払腰返 хараи госи гаэси, контрприём от подхвата под обе ноги)
- Харай Цурикоми Аси (яп. 払釣込足 [хараи цирикоми аси, передняя подсечка (бросок сметающим движением стопой после выведения противника из равновесия рывком вверх)
- Хидза Гурума (яп. 膝車 хидза гурума, букв. «колесо через колено», подсечка в колено)
- Косото Гакэ (яп. 小外掛 косото гакэ, зацеп снаружи (разноименной ногой))
- Косото Гари (яп. 小外刈 косото гари, подсечка под пятку снаружи)
- Коути Гари (яп. 小内刈 коути гари, подсечка изнутри)
- О-Гурума (яп. 大車 о: гурума, букв. «большое колесо», вариант подхвата под обе ноги, бросок через ногу вперед скручиванием)
- Окуриаси Харай (яп. 送足払 окуриаси хараи, букв. «подсечка, провожающая уходящую ногу», подсечка в темп шагов)
- О-Сото Гаэси (яп. 大外返 о: сото гаэси, контрприём против отхвата (осото гари))
- О-Сото Гари (яп. 大外刈 о: сото гари, отхват, бросок соперника с рывком на себя и подбивом ногой его ноги снаружи)[6]
- О-Сото Гурума (яп. 大外車 о: сото гурума, букв. «большое наружное колесо», отхват под обе ноги, бросок соперника с рывком на себя и подбивом ногой его обеих ног снаружи)
- О-Сото Отоси (яп. 大外落 о: сото отоси, букв. «большое сбрасывание наружу», задняя подножка)
- О-Ути Гаэси (яп. 大内返 о: ути гаэси, контрприём от зацепа изнутри)
- О-Ути Гари (яп. 大内刈 о: ути гари, зацеп изнутри)
- Сасаэ Цурикоми Аси (яп. 支釣込足 сасаэ цурикоми аси, передняя подсечка под выставленную (опорную) ногу)
- Цубамэ Гаэси (яп. 燕返 цубамэ гаэси, букв. «контрприём ласточки», контратакующая подсечка от боковой подсечки)
- Ути Мата (яп. 内股 ути мата, букв. «бросок воздействием на внутреннюю поверхность бедра», подхват изнутри)
- Ути Мата Гаэси (яп. 内股返 ути мата гаэси, контрприём от подхвата изнутри)
Сутэми вадза (捨身技): броски, проводимые с падением
Масутэми вадза (真捨身技): броски с падением на спину
- Хикикоми Гаэси (яп. 引込返 хикикоми гаэси, бросок с падением после захвата руки под плечо)
- Суми Гаэси (яп. 隅返 суми гаэси, бросок через голову с подсадом голенью, контрприём от суми отоси)
- Тавара Гаэси (яп. 俵返 тавара гаэси, букв. «контрприём бросок мешка с рисом», бросок через голову после захвата туловища сверху)
- Томоэ Нагэ (яп. 巴投 томоэ нагэ, букв. «бросок по кругу», бросок через голову с упором стопы в живот)
- Ура Нагэ (яп. 裏投 ура нагэ, букв. «бросок назад», бросок через грудь)
Ёко сутэми вадза (橫捨身技): броски с падением на бок
- Даки Вакарэ (яп. 抱分 даки вакарэ, бросок через грудь с захватом туловища)
- Ханэ Макикоми (яп. 跳巻込 ханэ макикоми, бросок через спину с захватом руки под плечо (подсадом бедром и голенью с падением)
- Харай Макикоми (яп. 払巻込 хараи макикоми, бросок подхватом с захватом руки под плечо ( с «наматыванием» противника на себя с падением на бок), «вертушка»)
- Канэ Басами (яп. 蟹挟 канэ басами, букв. «крабовый зажим», «ножницы»). В настоящее время этот приём запрещён к применению в спортивных соревнованиях.
- Кавадзу Гакэ (яп. 河津掛 Кавадзу гакэ, обвив, приём назван по имени борца Кавадзу)[5]; по другим источникам — «зацеп на броде через реку»[7]. Этот приём запрещён к применению в спортивных соревнованиях.
- О-Сото Макикоми (яп. 大外巻込 о: сото макикоми, отхват с захватом руки под плечо, «наматыванием» на себя противника и падением на бок)
- Сото Макикоми (яп. 外巻込 сото макикоми, бросок с захватом руки под плечо, «наматыванием» на себя противника и падением на бок)
- Тани Отоси (яп. 谷落 тани отоси, букв. «опрокидывание в долину», подножка на пятке с падением)
- Ути Макикоми (яп. 内巻込 ути макикоми, бросок с захватом руки под плечо изнутри, «наматыванием» на себя противника и падением на бок)
- Ути Мата Макикоми (яп. 内股巻込 ути мата макикоми, подхват изнутри с захватом руки под плечо, «наматыванием» на себя противника и падением на бок)
- Уки Вадза (яп. 浮技 уки вадза, передняя подножка на пятке с падением на бок)
- Ёко Гакэ (яп. 横掛 ёко гакэ, подсечка под пятку с падением на бок (боковой зацеп))
- Ёко Гурума (яп. 横掛 ёко гурума, букв. «колесо вбок», бросок через грудь с падением скручиванием на бок)
- Ёко Отоси (яп. 横落 ёко отоси, букв. «опрокидывание вбок», боковая подножка на пятке)
- Ёко Вакарэ (яп. 横分 ёко вакарэ, букв. «разъединение в сторону», передняя подножка на пятке под одноимённую ногу)
- Приёмы, не входящие в утверждённый Кодоканом перечень
- Тама Гурума. Приём, сходный с Ёко Отоси.
- Удэ Гаэси Приём, сходный с Ёко Вакарэ.
- Ёко Томоэ Нагэ.
Катамэ вадза (固技): техника обездвиживания
Техника катамэ вадза включает в себя удержания, удушающие и болевые приёмы.
Осаэкоми вадза (押込技): удержания
Удержания в дзюдо — фиксирование противника, лежащего на спине.
За выполнение удержания в течение 20 секунд в соревнованиях по спортивному дзюдо присуждается чистая победа с оценкой иппон. Удержание продолжительностью от 10 до 14 секунд оценивается оценкой юко; от 15 до 19 секунд — оценкой вадзаари
- Ками-Сихо-Гатамэ (上四方固): удержание со стороны головы с захватом пояса.
- Ката-Гатамэ (肩固): удержание сбоку захватом головы с ближней рукой.
- Кэса-Гатамэ (袈裟固): букв. «удержание по линии кэса»[8], удержание сбоку захватом головы и руки.
- Кудзурэ-Гатамэ (崩上四方固): обратное (со стороны головы) удержание
- Кудзурэ-Кэса-Гатамэ (崩袈裟固): удержание со стороны головы по линии кэса (вариант удержания со стороны головы захватом руки и пояса)
- Татэ-Сихо-Гатамэ (縦四方固): удержание верхом с захватом двух рук[9]
- Ёко-Сихо-Гатамэ (横四方固): удержание поперёк с захватом туловища и бедра[9] (захватом головы и туловища между ног[10])
- Приёмы, не входящие в утверждённый Кодоканом перечень
- Уки-Гатамэ (浮固): удержание верхом при захвате руки укэ на рычаг локтя
- Ура-Гатамэ: удержание сзади
- Ура-Кэса-Гатамэ: удержание по линии кэса сзади
- Усиро-Кэса-Гатамэ (後袈裟固): обратное удержание по линии кэса. В Кодокан дзюдо это удержание также официально называется Кудзурэ-Кэса-Гатамэ[3].
- Татэ-Санкаку-Гатамэ: обратное удержание верхом[9] (удержание верхом захватом головы и руки[10])
- Мунэ-Гатамэ: захватом дальней руки[10]
Симэ вадза (絞技): удушающие приёмы
В дзюдо используются удушающие приёмы двух типов[10]:
- дыхательное удушение, когда противнику механически блокируют возможность дыхания (либо за счет пережатия дыхательного горла, либо сжатия грудной клетки[11]);
- так называемое «кровяное удушение», когда противнику пережимают сонные артерии, прекращая подачу крови (и, следовательно, кислорода) к мозгу.
- До-Дзимэ (胴絞): удушение захватом ногами туловища противника. До-Дзимэ является приёмом, запрещённым в спортивных соревнованиях[3].
- Гяку-Дзюдзи-Дзимэ (逆十字絞): удушение рёбрами ладоней скрещенных рук (ладони развёрнуты наружу (от себя)) с захватом одноимённых отворотов и натягивание противника на себя[12].
- Хадака-Дзимэ (裸絞): букв. «удушение в голом виде», удушение предплечьями со стороны головы без захвата одежды противника[13].
- Ката-Ха-Дзимэ (片羽絞): «удушение с захватом одного крыла»[11], удушение отворотом и предплечьем сбоку (полунельсон).
- Ката-Дзюдзи-Дзимэ (片十字絞): удушение ребром ладони и предплечьем (одна ладонь развернута к себе другая — от себя)[12].
- Ката-Тэ-Дзимэ (片手絞): удушение одной рукой.
- Нами-Дзюдзи-Дзимэ (並十字絞): удушение рёбрами ладоней скрещенных рук (ладони развёрнуты внутрь (к себе))[12] с захватом одноимённых отворотов и давлением на шею противника верхом на спине.
- Окури-Эри-Дзимэ (送襟絞): удушение двумя отворотами верхом на спине («сопровождающее удушение воротником»[11]).
- Рё-Тэ-Дзимэ (両手絞): удушение двумя руками.
- Санкаку-Дзимэ (三角絞): удушение треугольником.
- Содэ-Гурума-Дзимэ (袖車絞): удушение натягиванием отворота.
- Цуккоми-Дзимэ (突込絞): удушение спереди захватом за разноименные отвороты.
- Приёмы, не входящие в утверждённый Кодоканом перечень
- Дзигоку-дзимэ (地獄絞): «Адский треугольник»[14]
- Ура-Дзюдзи-Дзимэ удушение сзади скрещиванием предплечий.
- Усиро-Дзимэ: удушение сзади захватом шеи противника в локтевой сгиб руки.
- Ката-Ха-Дзимэ: удушение сзади захватом одноимённого отворота спереди и шеи противника сзади.
- Томоэ-Дзимэ: удушение предплечьями («ножницы»).
Кансэцу вадза (関節技): болевые приёмы
В спортивном дзюдо по соображениям минимизации травм разрешены только болевые приёмы на локтевой сустав. Тем не менее, в дзюдо существует ещё ряд болевых приёмов на другие суставы: коленный сустав, кисть руки и так далее[15].
- Аси-Гарами (足緘): выкручивание (узел) ноги в коленном суставе. (В соревнованиях по спортивному дзюдо запрещён.)
- Удэ-Гарами (腕緘): выкручивание руки в локтевом суставе наружу с захватом руки под плечо, верхом на боку (узел руки); имеет ряд вариантов, например, Сото Удэ-Гарами[6]
- Удэ-Хисиги-Аси-Гатамэ (腕挫脚固): рычаг локтя через бедро
- Удэ-Хисиги-Хара-Гатамэ (腕挫腹固): рычаг локтя через живот (грудь)
- Удэ-Хисиги-Хидза-Гатамэ (腕挫膝固): рычаг локтя через колено
- Удэ-Хисиги-Дзюдзи-Гатамэ (腕挫十字固): перегибание локтевого сустава с захватом руки между бёдер сбоку, со стороны спины[9] (рычаг локтя захватом руки между ног[10]), существует ряд вариантов этого приёма[6]
- Удэ-Хисиги-Санкаку-Гатамэ (腕挫三角固): рычаг локтя треугольником при помощи ног
- Удэ-Хисиги-Тэ-Гатамэ (腕挫手固): рычаг локтя с перегибанием через руку
- Удэ-Хисиги-Удэ-Гатамэ (挫腕固): перегибание локтевого сустава с захватом руки на плечо, сбоку, со стороны груди (рычаг локтя)[16]
- Удэ-Хисиги-Вакэ-Гатамэ (腕挫腋固): рычаг локтя с захватом руки под мышку
- Приёмы, не входящие в утверждённый Кодоканом перечень
- Аси-Хисиги: рычаг колена
- Санкаку-Гарами (三角緘): узел (треугольник)[17]
- Кэса-Гарами: рычаг локтя от удержания сбоку
Перевороты
Перевороты — дополнительные технические действия для перевода противника в положение для удержания на спине или проведения других приёмов. В соревнованиях по спортивному дзюдо перевороты отдельно не оцениваются.
- Даки Вакарэ
Атэми вадза (当て身技): техника нанесения ударов по уязвимым точкам
Хотя атэми и изучаются в виде ката (型 или 形), и иногда применяются в неофициальных рандори (яп. 乱取); в соревнованиях по спортивному дзюдо атэми запрещены. Тем не менее, атэми могут эффективно использоваться в сочетании с бросковой техникой[18] .
Аси-атэ вадза: удары ногами
- Хидза-атэ: удар коленом
- Сокуто-атэ: удар внешним ребром стопы
- Какато-атэ: удар пяткой
Также при отработке ката используются следующие удары:
- Маэ-атэ: удар коленом вперёд
- Маэ-гэри: прямой удар ногой
- Намамэ-гэри: кросс ногой
- Така-гэри: высокий удар ногой вперёд
- Усиро-гэри: удар ногой назад
- Ёко-гэри: боковой удар ногой
Удэ-атэ вадза: удары руками
- Цуки-вадза: тычковые (колющие) удары
- Кобуси-атэ: удар кулаком
- Юби-сакэ-атэ: удар пальцами
- Хидзи-атэ: удар локтем
- Ути-вадза: рубящие удары
- Кобуси-ути: рубящий удар кулаком
- Тэгатана-ути: рубящий удар «рукой-мечом» (ребром ладони)
Также при отработке ката используются следующие удары:
- Эмпи-ути: удар локтем
- Ками-атэ: удар вверх
- Кири-ороси: удар рукой сверху вниз (имитация удара ножом)
- Намамэ-атэ: передний кросс
- Намамэ-ути: удар по диагонали (ножом)
- Рёган-цуки: Выкалывание глаз (удар пальцами руки в оба глаза)
- Симо-цуки: удар вниз
- Цуки-агэ: удар снизу вверх, апперкот
- Цуки-даси: колящий удар пальцами руки в область желудка
- Цуки-какэ: прямой удар
- Ути-ороси: удар кулаком вниз
- Усиро-атэ: удар локтем назад
- Усиро-суми-цуки: удар в задний внутренний угол
- Усиро-цуки: удар назад
- Усиро-ути: рубящий удар назад
- Ёко-атэ: боковой удар кулаком в голову
- Ёко-ути: боковой рубящий удар в голову
Атама-атэ вадза: удары головой
- Дзу-цуки: прямой удар головой вперёд
- Дзу-цуки-агэ: поддевающий удар головой (снизу вверх)
- Усиро-дзу-ути: удар головой назад
Укэ вадза (блоки и уходы)
Помимо основных технически действий, в дзюдо в ката также отрабатываются вспомогательные технические действия: перемещения, блоки, уходы с линии атаки и так далее[9], в том числе:
- Аси-вадза: техника перемещений.
- Таи-сабаки: повороты корпуса
- Тэнкан: круговое перемещение в наружном направлении.
Укэми (самостраховка)
Самостраховка (укэми) служит для предотвращения травм при выполнении приёмов.
- Маэ укэми: самостраховка при падении вперёд (кувырок).
- Усиро укэми: самостраховка при падении назад.
- Ёко укэми: самостраховка при падении на бок.
Ограничение техники, используемой в соревнованиях
В соревнованиях по спортивному дзюдо, проводимых Международной федерацией дзюдо, запрещены к применению удары, удушающие и болевые приёмы в стойке, болевые приёмы на ноги. Болевые приёмы в партере разрешены только на локтевой сустав.
См. также
Напишите отзыв о статье "Техника дзюдо"
Примечания
- ↑ (рус.) Горбылёв А.М. Очерк истории дзюдо. Начало пути // Додзё. Воинские искусства Японии. Научно-популярный методический сборник. Выпуск 6. — М.: ООО «Будо-спорт», 2001. — С. 7-15. — 64 с.
- ↑ (рус.) Горбылёв А.М. Очерк истории дзюдо. «Смертельная битва» с дзю-дзюцу // Додзё. Воинские искусства Японии. Научно-популярный методический сборник. Выпуск 7. — М.: ООО «Будо-спорт», 2001. — С. 5-14. — 64 с.
- ↑ 1 2 3 Institute Kodokan. [kodokan.org/e_waza/index.html Kodokan Judo / Classification of Waza] (англ.). — Классификация приёмов Кодокан дзюдо. Проверено 14 ноября 2009. [www.webcitation.org/619CdCu8x Архивировано из первоисточника 23 августа 2011].
- ↑ (рус.) Алексей Горбылёв. Техника поражения уязвимых точек в дзюдо // Додзё. Воинские искусства Японии. Научно-популярный методический сборник. Выпуск 5. — М.: ООО «Будо-спорт», 2001. — С. 69-78. — 86 с.
- ↑ 1 2 [www.judo.ru/index.php?id=53 Российское дзюдо. Терминология] (рус.). Проверено 26 ноября 2009. [www.webcitation.org/619CdwEc2 Архивировано из первоисточника 23 августа 2011].
- ↑ 1 2 3 Сергей Косоротов, Алексей Горбылёв. Техника бросков дзюдо: О-сото-гари // Додзё. Воинские искусства Японии. Научно-популярный методический журнал. № 6/2003 (20). — М.: ООО «Будо-спорт», 2003. — С. 48-50. — 64 с. Ошибка в сносках?: Неверный тег
<ref>: название «.D0.91.D0.BE.D0.BB.D0.B5.D0.B2.D1.8B.D0.B5_.D0.BF.D1.80.D0.B8.D1.91.D0.BC.D1.8B_.D0.B4.D0.B7.D1.8E.D0.B4.D0.BE.2C_.D0.94.D0.BE.D0.B4.D0.B7.D1.91_.E2.84.96_4-2002» определено несколько раз для различного содержимого Ошибка в сносках?: Неверный тег<ref>: название «.D0.91.D0.BE.D0.BB.D0.B5.D0.B2.D1.8B.D0.B5_.D0.BF.D1.80.D0.B8.D1.91.D0.BC.D1.8B_.D0.B4.D0.B7.D1.8E.D0.B4.D0.BE.2C_.D0.94.D0.BE.D0.B4.D0.B7.D1.91_.E2.84.96_4-2002» определено несколько раз для различного содержимого - ↑ Сергей Косоротов, Алексей Горбылёв. Броски рандори-вадза в дзюдо. Введение // Додзё. Воинские искусства Японии. Научно-популярный методический журнал. № 2/2003 (16). — М.: ООО «Будо-спорт», 2003. — С. 46. — 64 с.
- ↑ По линии «кэса» (袈裟) — по диагонали, от способа ношения одежды с одним открытым плечом буддийскими монахами.
- ↑ 1 2 3 4 5 Г. Пархомович. Основы классического дзюдо. — «Урал-Пресс», 1993. — 302 с. — ISBN 5-86610-037-1.
- ↑ 1 2 3 4 5 Владимир Путин, Василий Шестаков, Алексей Левицкий. Учимся дзюдо с Владимиром Путиным. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002. — 159 с. — ISBN 5-224-03325-X.
- ↑ 1 2 3 Сергей Косоротов, Алексей Горбылёв. Удушающие приёмы дзюдо. Теоретические основы // Додзё. Воинские искусства Японии. Научно-популярный методический сборник. Выпуск 6. — М.: ООО «Будо-спорт», 2001. — С. 40-42. — 64 с.
- ↑ 1 2 3 Сергей Косоротов, Алексей Горбылёв. Дзюдзи-дзимэ — удушающие приёмы с перекрёстным захватом воротника // Додзё. Воинские искусства Японии. Научно-популярный методический сборник. Выпуск 7. — М.: ООО «Будо-спорт», 2001. — С. 40-43. — 64 с.
- ↑ Сергей Косоротов, Алексей Горбылёв. Удушающие приёмы дзюдо: хадака-дзимэ, окури эри-дзимэ, катаха-дзимэ // Додзё. Воинские искусства Японии. Научно-популярный методический сборник. Выпуск 8. — М.: ООО «Будо-спорт», 2001. — С. 30-32, 37-38. — 64 с.
- ↑ Wolfe, David. [pages.prodigy.net/david_wolfe/pmaa/Japanese_terms_J.html The David Brent Wolfe Dictionary of Japanese Martial Art Terms]
- ↑ Сергей Косоротов, Алексей Горбылёв. Болевые приёмы дзюдо. Теоретические положения // Додзё. Воинские искусства Японии. Научно-популярный методический журнал. №3-2002. — М.: ООО «Будо-спорт», 2002. — С. 51-53. — 64 с.
- ↑ Сергей Косоротов, Алексей Горбылёв. Болевые приёмы дзюдо. Группа удэ-гатамэ // Додзё. Воинские искусства Японии. Научно-популярный методический журнал. №6-2002 (14). — М.: ООО «Будо-спорт», 2002. — С. 44-48. — 64 с.
- ↑ Inokuma, Isao; Sato, Nobuyuki. Best Judo. — Kodansha America, 1987. — ISBN 0-87011-786-6.
- ↑ Сергей Косоротов. Применение ударов в уязвимые точки при проведении бросков дзюдо // Додзё. Воинские искусства Японии. Научно-популярный методический сборник. Выпуск 7. — М.: ООО «Будо-спорт», 2001. — С. 44-46. — 64 с.
Литература
На русском языке
- Дзигоро Кано. Кодокан дзюдо. — Ростов-на-Дону: Издательство «Феникс», 2000. — 448 с. — ISBN 5-222-00548-8.
- Г. Пархомович. Основы классического дзюдо. — «Урал-Пресс», 1993. — 302 с. — ISBN 5-86610-037-1.
- С. А. Косоротов, А. Д. Арабаджиев. Каноны дзюдо. — М.: Издательский дом «Будо-Спорт», 2007. — 128 с. — ISBN 5-901826-12-4.
- Сергей Косоротов, Алексей Горбылёв. Броски рандори-вадза в дзюдо. Введение // Додзё. Воинские искусства Японии. Научно-популярный методический журнал. № 2/2003 (16). — М.: ООО «Будо-спорт», 2003. — С. 40-48. — 64 с.
На иностранных языках
- Jigoro Kano. Kodokan Judo: The Essential Guide to Judo. — Kodansha International, 1994. — 264 с. — ISBN 4770017995.
- Kyuzo Mifune. The Canon of Judo: Classic Teachings on Principles and Techniques. — 2nd edition. — Kodansha International, 2004. — 224 с. — ISBN 4770029799.
- Neil Ohlenkamp. [judounleashed.com Judo Unleashed: Essential Throwing & Grappling Techniques for Intermediate to Advanced Martial Artists]. — McGraw-Hill, 2006. — 160 с. — ISBN 0071475346.
Ссылки
- (англ.) (яп.) [www.kodokan.org/e_waza/index.html Классификация приёмов дзюдо на официальном сайте Института Кодокан.]
- (англ.) [judoinfo.com/gokyo.htm The 67 Throws of Kodokan Judo — 67 бросков Кодокан дзюдо на JudoInfo.com.]
- (итал.) [www.webalice.it/davidegiubilato/Pagine/Katame.htm Katame waza — Tecniche di controllo e combattimento al suolo / Техника обездвиживания (катамэ вадза).]
- (итал.) [www.jigorokano.it/Tecnica.html Classificazione delle tecniche di judo — Классификация приёмов дзюдо.]
- (англ.) [judoinfo.com/techjudo.htm Techniques of Judo — Приёмы дзюдо.]
- (англ.) (нид.) [www.judo-snijders.nl/ Видеоролики практического применения приёмов дзюдо на соревнованиях.]
- (англ.) [www.medfordjudo.com/techniques.html Medford Judo Academy - Techniques & Boards]
Отрывок, характеризующий Техника дзюдо
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.
Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.
Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».
Звуки Польского, продолжавшегося довольно долго, уже начинали звучать грустно, – воспоминанием в ушах Наташи. Ей хотелось плакать. Перонская отошла от них. Граф был на другом конце залы, графиня, Соня и она стояли одни как в лесу в этой чуждой толпе, никому неинтересные и ненужные. Князь Андрей прошел с какой то дамой мимо них, очевидно их не узнавая. Красавец Анатоль, улыбаясь, что то говорил даме, которую он вел, и взглянул на лицо Наташе тем взглядом, каким глядят на стены. Борис два раза прошел мимо них и всякий раз отворачивался. Берг с женою, не танцовавшие, подошли к ним.
Наташе показалось оскорбительно это семейное сближение здесь, на бале, как будто не было другого места для семейных разговоров, кроме как на бале. Она не слушала и не смотрела на Веру, что то говорившую ей про свое зеленое платье.
Наконец государь остановился подле своей последней дамы (он танцовал с тремя), музыка замолкла; озабоченный адъютант набежал на Ростовых, прося их еще куда то посторониться, хотя они стояли у стены, и с хор раздались отчетливые, осторожные и увлекательно мерные звуки вальса. Государь с улыбкой взглянул на залу. Прошла минута – никто еще не начинал. Адъютант распорядитель подошел к графине Безуховой и пригласил ее. Она улыбаясь подняла руку и положила ее, не глядя на него, на плечо адъютанта. Адъютант распорядитель, мастер своего дела, уверенно, неторопливо и мерно, крепко обняв свою даму, пустился с ней сначала глиссадом, по краю круга, на углу залы подхватил ее левую руку, повернул ее, и из за всё убыстряющихся звуков музыки слышны были только мерные щелчки шпор быстрых и ловких ног адъютанта, и через каждые три такта на повороте как бы вспыхивало развеваясь бархатное платье его дамы. Наташа смотрела на них и готова была плакать, что это не она танцует этот первый тур вальса.
Князь Андрей в своем полковничьем, белом (по кавалерии) мундире, в чулках и башмаках, оживленный и веселый, стоял в первых рядах круга, недалеко от Ростовых. Барон Фиргоф говорил с ним о завтрашнем, предполагаемом первом заседании государственного совета. Князь Андрей, как человек близкий Сперанскому и участвующий в работах законодательной комиссии, мог дать верные сведения о заседании завтрашнего дня, о котором ходили различные толки. Но он не слушал того, что ему говорил Фиргоф, и глядел то на государя, то на сбиравшихся танцовать кавалеров, не решавшихся вступить в круг.
Князь Андрей наблюдал этих робевших при государе кавалеров и дам, замиравших от желания быть приглашенными.
Пьер подошел к князю Андрею и схватил его за руку.
– Вы всегда танцуете. Тут есть моя protegee [любимица], Ростова молодая, пригласите ее, – сказал он.
– Где? – спросил Болконский. – Виноват, – сказал он, обращаясь к барону, – этот разговор мы в другом месте доведем до конца, а на бале надо танцовать. – Он вышел вперед, по направлению, которое ему указывал Пьер. Отчаянное, замирающее лицо Наташи бросилось в глаза князю Андрею. Он узнал ее, угадал ее чувство, понял, что она была начинающая, вспомнил ее разговор на окне и с веселым выражением лица подошел к графине Ростовой.
– Позвольте вас познакомить с моей дочерью, – сказала графиня, краснея.
– Я имею удовольствие быть знакомым, ежели графиня помнит меня, – сказал князь Андрей с учтивым и низким поклоном, совершенно противоречащим замечаниям Перонской о его грубости, подходя к Наташе, и занося руку, чтобы обнять ее талию еще прежде, чем он договорил приглашение на танец. Он предложил тур вальса. То замирающее выражение лица Наташи, готовое на отчаяние и на восторг, вдруг осветилось счастливой, благодарной, детской улыбкой.
«Давно я ждала тебя», как будто сказала эта испуганная и счастливая девочка, своей проявившейся из за готовых слез улыбкой, поднимая свою руку на плечо князя Андрея. Они были вторая пара, вошедшая в круг. Князь Андрей был одним из лучших танцоров своего времени. Наташа танцовала превосходно. Ножки ее в бальных атласных башмачках быстро, легко и независимо от нее делали свое дело, а лицо ее сияло восторгом счастия. Ее оголенные шея и руки были худы и некрасивы. В сравнении с плечами Элен, ее плечи были худы, грудь неопределенна, руки тонки; но на Элен был уже как будто лак от всех тысяч взглядов, скользивших по ее телу, а Наташа казалась девочкой, которую в первый раз оголили, и которой бы очень стыдно это было, ежели бы ее не уверили, что это так необходимо надо.
Князь Андрей любил танцовать, и желая поскорее отделаться от политических и умных разговоров, с которыми все обращались к нему, и желая поскорее разорвать этот досадный ему круг смущения, образовавшегося от присутствия государя, пошел танцовать и выбрал Наташу, потому что на нее указал ему Пьер и потому, что она первая из хорошеньких женщин попала ему на глаза; но едва он обнял этот тонкий, подвижной стан, и она зашевелилась так близко от него и улыбнулась так близко ему, вино ее прелести ударило ему в голову: он почувствовал себя ожившим и помолодевшим, когда, переводя дыханье и оставив ее, остановился и стал глядеть на танцующих.
После князя Андрея к Наташе подошел Борис, приглашая ее на танцы, подошел и тот танцор адъютант, начавший бал, и еще молодые люди, и Наташа, передавая своих излишних кавалеров Соне, счастливая и раскрасневшаяся, не переставала танцовать целый вечер. Она ничего не заметила и не видала из того, что занимало всех на этом бале. Она не только не заметила, как государь долго говорил с французским посланником, как он особенно милостиво говорил с такой то дамой, как принц такой то и такой то сделали и сказали то то, как Элен имела большой успех и удостоилась особенного внимания такого то; она не видала даже государя и заметила, что он уехал только потому, что после его отъезда бал более оживился. Один из веселых котильонов, перед ужином, князь Андрей опять танцовал с Наташей. Он напомнил ей о их первом свиданьи в отрадненской аллее и о том, как она не могла заснуть в лунную ночь, и как он невольно слышал ее. Наташа покраснела при этом напоминании и старалась оправдаться, как будто было что то стыдное в том чувстве, в котором невольно подслушал ее князь Андрей.
Князь Андрей, как все люди, выросшие в свете, любил встречать в свете то, что не имело на себе общего светского отпечатка. И такова была Наташа, с ее удивлением, радостью и робостью и даже ошибками во французском языке. Он особенно нежно и бережно обращался и говорил с нею. Сидя подле нее, разговаривая с ней о самых простых и ничтожных предметах, князь Андрей любовался на радостный блеск ее глаз и улыбки, относившейся не к говоренным речам, а к ее внутреннему счастию. В то время, как Наташу выбирали и она с улыбкой вставала и танцовала по зале, князь Андрей любовался в особенности на ее робкую грацию. В середине котильона Наташа, окончив фигуру, еще тяжело дыша, подходила к своему месту. Новый кавалер опять пригласил ее. Она устала и запыхалась, и видимо подумала отказаться, но тотчас опять весело подняла руку на плечо кавалера и улыбнулась князю Андрею.
«Я бы рада была отдохнуть и посидеть с вами, я устала; но вы видите, как меня выбирают, и я этому рада, и я счастлива, и я всех люблю, и мы с вами всё это понимаем», и еще многое и многое сказала эта улыбка. Когда кавалер оставил ее, Наташа побежала через залу, чтобы взять двух дам для фигур.
«Ежели она подойдет прежде к своей кузине, а потом к другой даме, то она будет моей женой», сказал совершенно неожиданно сам себе князь Андрей, глядя на нее. Она подошла прежде к кузине.
«Какой вздор иногда приходит в голову! подумал князь Андрей; но верно только то, что эта девушка так мила, так особенна, что она не протанцует здесь месяца и выйдет замуж… Это здесь редкость», думал он, когда Наташа, поправляя откинувшуюся у корсажа розу, усаживалась подле него.
В конце котильона старый граф подошел в своем синем фраке к танцующим. Он пригласил к себе князя Андрея и спросил у дочери, весело ли ей? Наташа не ответила и только улыбнулась такой улыбкой, которая с упреком говорила: «как можно было спрашивать об этом?»
– Так весело, как никогда в жизни! – сказала она, и князь Андрей заметил, как быстро поднялись было ее худые руки, чтобы обнять отца и тотчас же опустились. Наташа была так счастлива, как никогда еще в жизни. Она была на той высшей ступени счастия, когда человек делается вполне доверчив и не верит в возможность зла, несчастия и горя.
Пьер на этом бале в первый раз почувствовал себя оскорбленным тем положением, которое занимала его жена в высших сферах. Он был угрюм и рассеян. Поперек лба его была широкая складка, и он, стоя у окна, смотрел через очки, никого не видя.
Наташа, направляясь к ужину, прошла мимо его.
Мрачное, несчастное лицо Пьера поразило ее. Она остановилась против него. Ей хотелось помочь ему, передать ему излишек своего счастия.
– Как весело, граф, – сказала она, – не правда ли?
Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.
– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.
На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его слово выбрасывалось вон, как пробка из воды; и он не мог шутить с ними вместе.
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.
После обеда дочь Сперанского с своей гувернанткой встали. Сперанский приласкал дочь своей белой рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею.
Мужчины, по английски, остались за столом и за портвейном. В середине начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.
Посидев за столом, Сперанский закупорил бутылку с вином и сказав: «нынче хорошее винцо в сапожках ходит», отдал слуге и встал. Все встали и также шумно разговаривая пошли в гостиную. Сперанскому подали два конверта, привезенные курьером. Он взял их и прошел в кабинет. Как только он вышел, общее веселье замолкло и гости рассудительно и тихо стали переговариваться друг с другом.
– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.
На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
