Технион

Технион — Израильский технологический институт
Оригинальное название	הטכניון - מכון טכנולוגי לישראל
Международное название	Israel Institute of Technology
Год основания	Основан:</br>12 апреля 1912 года</br> Открыт:</br>6 февраля 1925 года
Ректор	Арнон Бентур
Президент	Перец Лави
Студенты	13 703
Бакалавриат	9 251
Магистратура	3 435
Докторантура	1 004
Преподаватели	1 350
Расположение	Хайфа
Юридический адрес	Technion City, Haifa, 32000, Israel
Сайт	[www.technion.ac.il hnion.ac.il]

К:Учебные заведения, основанные в 1912 году

Технио́н — Изра́ильский технологи́ческий институ́т (ивр. ‏הטכניון - מכון טכנולוגי לישראל‏‎) — университет в городе Хайфа в Израиле. Один из старейших и знаменитейших вузов Израиля. Технион занимает высокие места в мировом рейтинге университетов и инженерных школ.

Внешние видеофайлы
Израиль — 101 год науки и технологий
	[www.youtube.com/watch?v=abMbpnXSFrM ישראל — 101 שנים של מדע וטכנולוגיה ивр. ‏‏‎]

Институт

Местоположение

Технион располагается на площади, занимающей более 460 гектаров на северном склоне горы Кармель. На этой территории расположено 90 строений, включающие административные, учебные и служебные здания, 52 исследовательских центра, общежития на более, чем 4 400 человек, которые и образуют «кампус Техниона» (ивр. ‏קרית-הטכניון‏‎, англ. Technion City) в хайфском районе Неве-Шаанан. В прежнем здании Техниона в районе Адар теперь находится Израильский национальный музей науки, технологий и космоса — «МадаТек». В квартале Техниона находятся амфитеатр, спортивный комплекс с бассейном, тиром и теннисными кортами, почтовое отделение, отделение банка Леуми, поликлиника (принадлежащая больничной кассе «Клалит»), студенческий магазин «Михлоль», где продаются книги и канцтовары, продуктовые магазины, кафетерии и синагога с Бейт-Мидрашем (раввин — рав доктор Элиягу Зини). При переводе института из старого корпуса на его нынешнее местоположение были сохранены первозданные леса, которые составили основу парковой зоны Техниона.

Изучаемые специальности и специализации

По состоянию на 2014 год в Технионе проводится обучение на 17 факультетах. В их состав входят следующие специальности и специализации:

• Гражданское строительство
  • Гражданское строительство — здания
  • Гражданское строительство — управление и строительство
  • Гражданское строительство — транспорт
  • Гражданское строительство — окружающая среда и водные ресурсы
• Картография и геоинформация
• Машиностроение
• Электротехника
  • Компьютерные технологии
  • Компьютерные технологии и программное обеспечение
• Биохимическая технология
  • Химическая технология
• Сельское хозяйство
• Авиастроение
• Промышленность и управление бизнесом
• Математика
  • Прикладная математика
• Математика и Информатика
• Математика со статистикой и исследованием операций
• Математика-Физика
• Физика
• Информатика
  • Информатика с фокусом на биоинформатике
  • Компьютерные технологии
  • Программное обеспечение
• Химия
• Лабораторная медицина
• Пищевая промышленность и биотехнология
• Биология
• Архитектура
• Градостроительство (ландшафтная архитектура)
• Медицина
  • Медицинские науки
• Биомедицина
• Материаловедение
• Экологические технологии
• Молекулярная биохимия
• Преподавания технологии и наук
• Преподавание информатики
• Преподавание электроники

Учреждения на базе института

На базе Техниона основаны следующие институты и исследовательские центры в различных областях науки:

• Институт космических исследований — специализированный институт междисциплинарных научных исследований в области космоса. Основан в 1984 году.
• Grand Technion Energy Program (сокр. GTEP) — междисциплинарный центр передового опыта в области энергетики. Проводит исследования и разработку альтернативных источников энергии, возобновляемых источников энергии, способов хранения и преобразования энергии и энергосбережения. GTEP в настоящее время является единственным центром в Израиле, аккредитующим в области энергетики. Основан в 2007 году.
• Russell Berrie Nanotechnology Institute (сокр. RBNI) — один из крупнейших академических проектов в Израиле, является одним из крупнейших нанотехнологических центров в Европе и США. RBNI насчитывает более 110 членов профессорско-преподавательского состава, около 300 аспирантов и пост-докторов. Междисциплинарная деятельность охватывает 14 различных факультетов. Основан в 2005 году.

История

Основание и открытие

Краеугольный камень первого здания Техниона был торжественно заложнен 12 апреля 1912 года в районе Адар города Хайфа — на горе Кармель. Архитектором здания является А. Бервальд. Хотя строительство основного здания было почти окончено к 1913 году, начало Первой мировой войны помешало завершению строительства: в 1917-м немецкая армия использовала здание как скотобойню, прибывшие после турецкие войска использовали его как госпиталь, ровно как и британские войска начиная с 1918 года. В феврале 1923 года в Израиль прибывает А. Эйнштейн и посещает новый институт, посадив две пальмы в северном парке старого расположения института, которые и поныне находятся там. В конечном итоге институт открыл свои двери 6 февраля 1925 года. Единственными факультетами Техниона при открытии были факультеты гражданского строительства (ныне факультет гражданской и экологической инженерии) и архитектуры (ныне факультет архитектуры и градостроительства), первый набор состоял из 16 студентов, а преподавательский состав — из 6-и человек. Официальный язык обучения — иврит, хотя на заре существования института всерьёз рассматривалась возможность проведения занятий на немецком языке, так как основатели и большинство преподавателей Техниона были выходцами из Центральной Европы. По инициативе поэта Хаима Бялика было дано теперешнее название института — Технион.

30-е годы

Проводится набор студентов и преподавателей из Польши, Германии и Австрии, бежавших от политики нацизма, развивающейся в Европе.

Этот период отличается тяжёлыми финансовыми проблемами для Техниона и работники решают отказаться от заработной платы для обеспечения непрерывной работы учебного заведения.

В 1934 году основывается технологический факультет — факультет, из которого впоследствии выделится множество самостоятельных факультетов и направлений.

В конце 30-х возрастает спрос на выпускников технологического института и в Технион учится уже более 400 студентов. Начинается обучение на факультете промышленного строительства, основывается 11 лабораторий и школа судоходства.

40-е годы

В годы, предшествующие объявлению независимости Израиля, Технион служит центром еврейской подпольной деятельности и источником технических решений в сфере военной техники и оружия, которые впоследствии помогут в борьбе за независимость. На момент провозглашения независимости Израиля на различных факультетах Техниона проходили обучение 680 студентов.

Развивающаяся страна поставила новые требования для технологического института и чтобы соответствовать им в Технионе открываются разнообразные проекты, в рамках которых был создан авиационный факультет (ныне факультет аэронавтики и космоса). Этот факультет стал основой авиационной промышленности и ВВС Израиля.

В 1948 году открываются факультеты электротехники и машиностроения.

От электрической сети и телефонной сети до конкретных запросов промышленности и быстрого решения проблем проживания для новых репатриантов, Технион был движущей силой в развитии страны.

50-е годы

50-е годы были периодом расширения и развития Техниона. В 1951 году количество студентов достигло 966. Старый кампус в центре Хайфы уже не мог вместить такое количество обучающихся и исследователей, вследствие чего премьер-министр Израиля Давид Бен-Гурион выбрал новое расположение для технологического института на горе Кармель площадью 1,325 га. Переход на новый участок начался в 1953 году.

Открывается множество новых направлений обучения:

• 1953 год — сельскохозяйственный факультет
• 1954 год — факультет химических технологий
• 1958 год — факультет химии, факультет гуманитарных наук и искусств, факультет промышленности и управления бизнесом

В это десятилетие Технион значительно расширился и в конце 50-х включал институт исследований и разработки и школу бакалавриата.

60-е годы

Технион открывает свои двери для сотен студентов из развивающихся стран Африки и Азии. Многие члены факультетов оказывают техническую помощь в различных странах по всему миру, часто под эгидой учреждений ООН. В признании растущей тенденцией в междисциплинарных областях Технион учреждает новые для него направления в обучении, в том числе биомедицина, информатика, прикладная математика и институт твёрдого тела. Факультет медицины, основанный в 1969 году, является одним из немногих медицинских школ в мире, работающих в стенах технологического института.

В этом десятилетии открываются следующие факультеты:

• 1960 год — факультет математики и физики
• 1962 год — факультет био- и пищевых технологий
• 1965 год — факультет преподавания науки и техники
• 1967 год — факультет материаловедения
• 1969 год — факультеты медицины, биомедицины и компьютерных наук.

70-е годы

Этот период характеризуется большими переменами: от травмы войны Судного дня до оптимизма, порождённого мирным соглашением с Египтом. В годы потрясений и изменений Технион остаётся на фронте народной деятельности и является ведущим фактором в различных сферах: от технологических разработок в области безопасности, что обеспечит будущую прочность страны, и до исследований в областях, таких как опреснение воды и ядерная энергетика. Создание в 1978 году Института Самуэля Нимана по передовым исследованиям в науке и технологиях усилило совместную деятельность между академией, промышленностью и правительством.

В 1971 году основан факультет биологии.

80-е годы

Начатые в Технионе исследования дают путь быстрому расширению израильских высоких технологий. От изобретения оптических волокон и до разработок в области оптоэлектроники, выпускники Техниона стоят на переднем крае технологических инноваций. В этот период укрепляется международная репутация Техниона благодаря интенсивным исследованиям в различных областях, таких как исследования возможностей ядерной энергетики, разработка новой программы в морской инженерии и новаторские исследования в области промышленной робототехники.

90-е годы

Массовая иммиграция из стран бывшего Советского Союза увеличила количество учащихся с 9 000 до 10 500 в год. В ответ на растущий спрос на инженеров и учёных с отличной подготовкой, Технион обязался увеличить количество обучающихся до 15 000 к 2004 году. Создаются междисциплинарные центры передового опыта, усиливаются связи с промышленностью, развиваются новые академические программы. Начинается реализация огромного плана по увеличению кампуса, включая строительство Центра науки и технологий им. Генри и Мэрилин Таубе, в котором располагается факультет компьютерных наук — крупнейший для своей области факультет в Западном мире.

В 1998 году студенты Техниона создают космический микроспутник Gurwin-II TechSat, запущенный 11 июля того же года ракетой Зенит-2 с космодрома Байконур. Таким образом Технион становится одним из 5 учебных заведений в мире, студенты которого самостоятельно спроектировали и построили искусственный спутник.

2000-е годы

Израиль, стремящийся укрепить свою экономическую независимость, понимает тесную связь между сильной экономикой и прочной образовательной базой своих граждан. Технион отвечает на этот вызов и обеспечивают экономику выпускниками, помогающим укреплению экономического положения. К этому времени большая доля инженеров и учёных страны, прошедших обучение в израильских учебных заведениях, — выпускники Техниона. Более 70 % инженеров и руководителей компаний в области высоких технологий — выпускники Техниона. Сектор высоких технологий растёт быстрыми темпами и возглавляет развивающуюся экспортную отрасль Израиля.

2004 год знаменуется получением Нобелевской премии по химии нынешними профессорами Техниона — Аароном Чехановером и Авраамом Гершко (совместно с Ирвином Роузом).

2010-е годы

В 2011 году был удостоен Нобелевской премии по химии за открытие квазикристаллов Дан Шехтман — профессор факультета материаловедения Техниона.

19 декабря 2011 года Технион и Корнелльский университет выиграли конкурс на основание нового технологического института — Технион-Корнелльский институт Якобса (англ. Jacobs Technion-Cornell Institute) в Нью-Йорке на острове Рузвельта, США. Строительство намечено на 2014—2017 годы.

2013 год — удостоен Нобелевской премии по химии «за развитие моделей комплексных химических систем» Арье Варшель (совместно с Майклом Левиттом и Мартином Карплусом).

В сентябре 2013 года Технион получает гонорар в размере 130 млн долл. на постройку нового технологического института при Шаньтоуском институте — англ. The Technion Guangdong Institute of Technology (TGIT), расположенном в провинции Гуандун, Китайская Народная Республика. Первые занятия начнутся по градосторительству и компьютерным наукам, а к 2020 году откроют свои двери факультеты механики и аэронавтики. Возглавит новый институт Аарон Чехановер.

Премии

Премия Харви

Премия Харви — международная премия в области технических наук, ежегодно присуждаемая Технионом учёным за выдающиеся достижения в области медицины, естественных и гуманитарных наук. Одним из условий получения премии Харви, является приезд лауреата в качестве гостя Техниона в Израиль и месячное турне по научно-исследовательским институтам и университетам страны с чтением лекций о своих научных достижениях.

Премия Яная

Премия Яная присуждается за значительный и уникальный вклад в продвижение образования в Технионе. Премия вручается в знак признательности к профессорско-преподавательскому составу, являющемуся примером непрерывного вклада в обучение и его усилий по укреплению чувств принадлежности и вовлечённости студентов Техниона. Цель премии заключается в выражении значительно стремления Техниона к совершенству в области образования как в самом Технионе, так и вне его стен.

Интересные факты

• В первом здании института, где сейчас располагается Израильский национальный музей науки, технологий и космоса — «МадаТек», были изначально созданы две скрытые подземные комнаты для хранения оружия и тренировки по его использованию.
• В этом же музее был оставлен учебный класс в своём первозданном виде 1924 года, где по сей день проводят лекции и демонстрации.

Ссылки

• [www1.technion.ac.il/en Сайт Техниона]  (англ.)
• [ug3.technion.ac.il/admissions/eng/main/russian.html Сайт Техниона — информация для абитуриентов]
• [www.asat.org.il/ Сайт организации студентов Техниона]  (иврит)
• [www.technion.ac.il/%D7%A6%D7%99%D7%95%D7%A0%D7%99-%D7%93%D7%A8%D7%9A-%D7%94%D7%99%D7%A1%D7%98%D7%95%D7%A8%D7%99%D7%99%D7%9D-%D7%A9%D7%9C-%D7%94%D7%98%D7%9B%D7%A0%D7%99%D7%95%D7%9F/ ציוני דרך. היסטוריים של הטכניון]  (иврит)

Отрывок, характеризующий Технион

– В нынешнем веке не помнят старых друзей, – говорила графиня вслед за упоминанием о Борисе.
Анна Михайловна, в последнее время реже бывавшая у Ростовых, тоже держала себя как то особенно достойно, и всякий раз восторженно и благодарно говорила о достоинствах своего сына и о блестящей карьере, на которой он находился. Когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним с визитом.
Он ехал к ним не без волнения. Воспоминание о Наташе было самым поэтическим воспоминанием Бориса. Но вместе с тем он ехал с твердым намерением ясно дать почувствовать и ей, и родным ее, что детские отношения между ним и Наташей не могут быть обязательством ни для нее, ни для него. У него было блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, благодаря покровительству важного лица, доверием которого он вполне пользовался, и у него были зарождающиеся планы женитьбы на одной из самых богатых невест Петербурга, которые очень легко могли осуществиться. Когда Борис вошел в гостиную Ростовых, Наташа была в своей комнате. Узнав о его приезде, она раскрасневшись почти вбежала в гостиную, сияя более чем ласковой улыбкой.
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.


Однажды вечером, когда старая графиня, вздыхая и крехтя, в ночном чепце и кофточке, без накладных буклей, и с одним бедным пучком волос, выступавшим из под белого, коленкорового чепчика, клала на коврике земные поклоны вечерней молитвы, ее дверь скрипнула, и в туфлях на босу ногу, тоже в кофточке и в папильотках, вбежала Наташа. Графиня оглянулась и нахмурилась. Она дочитывала свою последнюю молитву: «Неужели мне одр сей гроб будет?» Молитвенное настроение ее было уничтожено. Наташа, красная, оживленная, увидав мать на молитве, вдруг остановилась на своем бегу, присела и невольно высунула язык, грозясь самой себе. Заметив, что мать продолжала молитву, она на цыпочках подбежала к кровати, быстро скользнув одной маленькой ножкой о другую, скинула туфли и прыгнула на тот одр, за который графиня боялась, как бы он не был ее гробом. Одр этот был высокий, перинный, с пятью всё уменьшающимися подушками. Наташа вскочила, утонула в перине, перевалилась к стенке и начала возиться под одеялом, укладываясь, подгибая коленки к подбородку, брыкая ногами и чуть слышно смеясь, то закрываясь с головой, то взглядывая на мать. Графиня кончила молитву и с строгим лицом подошла к постели; но, увидав, что Наташа закрыта с головой, улыбнулась своей доброй, слабой улыбкой.
– Ну, ну, ну, – сказала мать.
– Мама, можно поговорить, да? – сказала Hаташa. – Ну, в душку один раз, ну еще, и будет. – И она обхватила шею матери и поцеловала ее под подбородок. В обращении своем с матерью Наташа выказывала внешнюю грубость манеры, но так была чутка и ловка, что как бы она ни обхватила руками мать, она всегда умела это сделать так, чтобы матери не было ни больно, ни неприятно, ни неловко.
– Ну, об чем же нынче? – сказала мать, устроившись на подушках и подождав, пока Наташа, также перекатившись раза два через себя, не легла с ней рядом под одним одеялом, выпростав руки и приняв серьезное выражение.
Эти ночные посещения Наташи, совершавшиеся до возвращения графа из клуба, были одним из любимейших наслаждений матери и дочери.
– Об чем же нынче? А мне нужно тебе сказать…
Наташа закрыла рукою рот матери.
– О Борисе… Я знаю, – сказала она серьезно, – я затем и пришла. Не говорите, я знаю. Нет, скажите! – Она отпустила руку. – Скажите, мама. Он мил?
– Наташа, тебе 16 лет, в твои года я была замужем. Ты говоришь, что Боря мил. Он очень мил, и я его люблю как сына, но что же ты хочешь?… Что ты думаешь? Ты ему совсем вскружила голову, я это вижу…
Говоря это, графиня оглянулась на дочь. Наташа лежала, прямо и неподвижно глядя вперед себя на одного из сфинксов красного дерева, вырезанных на углах кровати, так что графиня видела только в профиль лицо дочери. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения.
Наташа слушала и соображала.
– Ну так что ж? – сказала она.
– Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж.
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.
– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.


Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.