Технофэнтези

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Любая достаточно развитая технология неотличима от магии.

Технофэнтези (англ. Technofantasy) — специфический жанр фантастики[2], поджанр фэнтези, описывающий миры, где технологические достижения соседствуют с проявлениями магии[3], или где наука и магия трансформируются друг в друга[4]. Джон Клют в The Encyclopedia of Science Fiction использует такое определение технофэнтези: фэнтези с научными или технологическими атрибутами и инструментами, но в отличие от научной фантастики без научного или псевдонаучного обоснования их существования[1]. Термин технофэнтези введен западным фантастоведом Джоном Клютом для конкретизации более широкого понятия научное фэнтези (в России технофэнтези и научное фэнтези выступают в роли синонимов)[4]. Отличительной особенностью технофэнтези является то, что техника просто сочетается с несовместимой с ней магией, никакого квазинаучного объяснения этому не даётся[5]. Таким образом, по своей природе технофэнтези лежит ближе к жанру фэнтези.[6]

К примеру, Джон Клют в The Encyclopedia of Science Fiction относит к технофэнтези такое классическое произведение научной фантастики, как Франкенштейн, поскольку научным обоснованием в нём служат лишь ссылки на тайные силы электричества и роман, по признанию самой Мэри Шелли, является описанием ночного кошмара[6]. Иногда термин технофэнтези используется как синоним стимпанка, который в данном контексте рассматривается как сказки про альтернативные миры на технологических анахронизмах[7].





Наука и волшебство

Взаимодействие науки и волшебства (англ. Science and Sorcery[8]) — распространённый сценарий технофэнтези[6]. Борис Невский в своей статье «Драконы и звездолеты. Разнообразие технофэнтези» выделяет 6 способов взаимодействия технологии и магии, характерных для технофэнтези и, иногда, выделяемых как основные признаки более узких поджанров[4].

  • Магия сосуществует с технологией — простые миры науки и волшебства, где магия и технология сосуществуют друг с другом. В этом случае, как правило, применяется механическое объединение; в ряде произведений (например, «Ожерелье королевы» Терезы Эджертон, «Наковальне мира» Кейдж Бейкер, «Не время для драконов» Ника Перумова и Сергея Лукьяненко и «Войне цветов» Тэда Уильямса) волшебные расы, существа, артефакты и искусство просто сочетаются с паровыми двигателями, огнестрельным оружием и железными дорогами. В одном из вариантов этого направления технофэнтези вымышленный мир опирается на реальную историю, дополненную магией (примерами этого варианта являются «Кэр Кабалла» Джорджа Генри Смита и «Глаза из серебра» Майкла Стэкпола). И наконец есть вариант, в котором существует самодостаточный магический мир, где технология существует как данность и даже имеет свою космогонию (примерами такого варианта являются «Доминионы Ирта» Альфреда Аттанасио и «Остров Отшельничий» Лиланда Экстона Модезитта)[4].
  • Магия заменяет технологию — миры, где волшебство подменяет собой науку и технологию. В этом варианте наука может или быть почти везде замененной волшебством (пример: цикл детективного фэнтези Рэндалла Гаррета о лорде Дарси), либо полностью вытесненной магией (пример: повесть Роберта Хайнлайна «Магия, Инкорпорейтед»). В этом жанре роль, которую в настоящем мире исполняют технические изобретения, играет магия. Например, в романе «Операция „Хаос“» Пола Андерсона вместо электричества используются Огни Святого Эльма от «Дженерал Электрик», а вместо автомобилей — ковры-самолеты «Шевроле»[4].
  • Магия противостоит науке — миры, в которых наука и волшебство противостоят друг другу[4], примером подобного произведения может служить роман Роджера Желязны «Джек из Тени», подобное же противостояние описывается и в его дилогии «Подменённый» — «Одержимый магией».
  • Киберфэнтези — соединение киберпанка и технофэнтези, получившее название киберфэнтези[4].
  • «Sword and planet» (Меч и планета) — технофэнтезийная вариация космической оперы, получившая название «sword and planet» (меч и планета). Представителем этого направления является вымышленный мир «Warhammer 40000». К нему также можно отнести произведения: «Обломок войны» Лоуренса Уотта-Эванса, «Звездный щит» Маргарет Уэйс и Трэйси Хикмена, «Война Тьмы» Глена Кука, «Имперские ведьмы» Святослава Логинова[4].
  • Магия сменяет науку — смесь научной фантастики и фэнтези, действие которой происходит в мире, где (например, в результате катаклизма) наука сменяется магией. Характерным примером является серия рассказов Джека Вэнса «Умирающая Земля» («Dying earth»)[4].


Технофэнтези в аниме

Поскольку жанр технофэнтези имеет несколько направлений, в разных аниме в этом стиле вымышленный мир описывается по-разному. В некоторых произведениях магия и технология сочетаются друг с другом. Это направление имеет два разных варианта: либо в технологическом мире имеются элементы магического, например сверхъестественные силы у людей (примерами этого варианта являются «Индекс волшебства», «Триплексоголик» и т. д.), либо в магическом мире имеется технология, например оружие или автомобили (примеры: «Ходячий замок», «Ди: охотник на вампиров» и т. д.). Другими направлениями являются: магический мир, где технологии были в прошлом и на момент развертывания произведения забыты (пример: серия игр «Последняя фантазия»), технологический мир, где магия либо считается несуществующей, либо была в прошлом (пример: аниме «Оккультная академия») и два мира, технологический и магический, которые существуют параллельно друг другу, а главные герои переходят из одного в другой с помощью техники или магии (пример: аниме «Цельнометаллический алхимик»)[9].

См. также

Напишите отзыв о статье "Технофэнтези"

Примечания

  1. 1 2 [sf-encyclopedia.uk/fe.php?nm=technofantasy Technofantasy] // Encyclopedia of Fantasy / edited by John Clute and John Grant. — 1997.
  2. [scholar.googleusercontent.com/scholar?q=cache:mqUNVqTbeqIJ:scholar.google.com/+технофэнтези&hl=ru&as_sdt=0,5 В. С. Мартыненко. О. А. Сысоева. К проблеме функционирования мегажанров в современной массовой литературе]
  3. Самойлова, 2012, с. 164.
  4. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Борис Невский. [old.mirf.ru/Articles/art1074.htm Драконы и звездолеты. Разнообразие технофэнтези]. №29; январь 2006. Мир фантастики (24.01.06).
  5. Кулик, О. П. [eprints.oa.edu.ua/212/1/NZ_Vyp_15.pdf#page=170 Вопрос о «научном фэнтези» в современной русской литературе] (рус.) // Наукові записки. Серія «Філологічна». — Острог, 2010. — Вып. 15. — С. 170—175.
  6. 1 2 3 [www.sf-encyclopedia.com/entry/technofantasy Technofantasy] — статья из The Encyclopedia of Science Fiction
  7. Джон Клют. [www.sfe3.org/fe.php?nm=steampunk Encyclopedia of Fantasy (1997) Steampunk]. The Encyclopedia of Science Fiction.
  8. [www.sf-encyclopedia.com/entry/science_and_sorcery Science and Sorcery] — статья из The Encyclopedia of Science Fiction
  9. Самойлова, 2012, с. 164—165.

Литература

  • [www.sf-encyclopedia.com/entry/technofantasy Technofantasy] — статья из The Encyclopedia of Science Fiction
  • Борис Невский. [old.mirf.ru/Articles/art1074.htm Драконы и звездолеты. Разнообразие технофэнтези]. №29; январь 2006. Мир фантастики (24.01.06).
  • Самойлова Е. О. [cyberleninka.ru/article/n/semiotika-kiberprostranstva-v-zhanrah-anime Семиотика киберпространства в жанрах аниме] // Философские проблемы информационных технологий и киберпространства. — 2012. — Вып. 1. — С. 161—166.

Отрывок, характеризующий Технофэнтези

Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.


С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.
Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.
Для нас, потомков, – не историков, не увлеченных процессом изыскания и потому с незатемненным здравым смыслом созерцающих событие, причины его представляются в неисчислимом количестве. Чем больше мы углубляемся в изыскание причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие. Такой же причиной, как отказ Наполеона отвести свои войска за Вислу и отдать назад герцогство Ольденбургское, представляется нам и желание или нежелание первого французского капрала поступить на вторичную службу: ибо, ежели бы он не захотел идти на службу и не захотел бы другой, и третий, и тысячный капрал и солдат, настолько менее людей было бы в войске Наполеона, и войны не могло бы быть.
Ежели бы Наполеон не оскорбился требованием отступить за Вислу и не велел наступать войскам, не было бы войны; но ежели бы все сержанты не пожелали поступить на вторичную службу, тоже войны не могло бы быть. Тоже не могло бы быть войны, ежели бы не было интриг Англии, и не было бы принца Ольденбургского и чувства оскорбления в Александре, и не было бы самодержавной власти в России, и не было бы французской революции и последовавших диктаторства и империи, и всего того, что произвело французскую революцию, и так далее. Без одной из этих причин ничего не могло бы быть. Стало быть, причины эти все – миллиарды причин – совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться. Должны были миллионы людей, отрекшись от своих человеческих чувств и своего разума, идти на Восток с Запада и убивать себе подобных, точно так же, как несколько веков тому назад с Востока на Запад шли толпы людей, убивая себе подобных.