Те-Анау (озеро)
| Те-Анау англ. Te Anau | |
| 45°12′ ю. ш. 167°48′ в. д. / 45.200° ю. ш. 167.800° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-45.200&mlon=167.800&zoom=9 (O)] (Я)Координаты: 45°12′ ю. ш. 167°48′ в. д. / 45.200° ю. ш. 167.800° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-45.200&mlon=167.800&zoom=9 (O)] (Я) | |
 | |
| Страна |  Новая Зеландия |
| Высота над уровнем моря | 210 м |
| Длина | 65 км |
| Площадь | 344 км² |
| Наибольшая глубина | 270 м |
| Впадающая река | Эглинтон |
| Вытекающая река | Уаиау |
Те-Анау — озеро в юго-западной части острова Южный (Новая Зеландия). Оригинальное название (на языке маори) — Te Ana-au («пещера бурлящей воды»). Площадь озера составляет около 344 км², что делает его вторым по площади озером Новой Зеландии (после озера Таупо) и крупнейшим озером острова Южный.
Длина Те-Анау составляет около 65 км. В западной части озера расположены три крупных фьорда. Высота озера над уровнем моря составляет 210 м, максимальная глубина — 270 м.
В озеро впадает несколько рек, крупнейшей из которых является река Эглинтон, которая впадает в Те-Анау в его восточной части. Из озера вытекает река Уаиау, которая в дальнейшем впадает в озеро Манапоури. В юго-восточной части Те-Анау расположен одноимённый город.
Значительная часть озера является частью Национального парка Фьордленд.
Местность вокруг Те-Анау холмиста, а в некоторых местах гориста (особенно на западном берегу, где расположены горы высотой до 1400 м).
Озеро известно тем, что там обнаружена птица такахе, ранее считавшаяся вымершей.
Напишите отзыв о статье "Те-Анау (озеро)"
Примечания
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 15 мая 2011 года. |
Отрывок, характеризующий Те-Анау (озеро)
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.
В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
