Тиара Павла VI

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Тиара Павла VI — тиара Римского папы Павла VI, является последней тиарой, которую Римский Понтифик использовал для публичных богослужений и аудиенций. После Павла VI Римские папы не использовали тиары ни во время своей интронизации ни для публичных целей. Предыдущей тиарой была палатинская тиара, подаренная в 1877 году палатинской гвардией Римскому папе Пию IX. Палатинскую тиару, кроме Пия IX, также использовали Римские папы Пий XII и Иоанн XXIII.



История

Тиара была подарена архиепископу архиепархии Милана кардиналу Милана Джованни Монтини, когда он во время Конклава в 1963 году был избран Римским Понтификом.

Павел VI надевал тиару несколько раз в течение 1963 года. В ноябре 1963 года он во время мессы демонстративно положил тиару на Главный алтать (нем.) собора святого Петра и после этого ни разу её не надевал. Было объявлено, что тиара будет продана, а вырученные средства пойдут на благотворительность. Тиара была куплена архиепископом архиепархии Нью-Йорка кардиналом Фрэнсисом Спеллманом для Римско-Католической церкви в США и отвезена в Нью-Йорк в 1968 году.

Отказ Павла VI носить тиару вызвал как положительную, так и отрицательную реакцию. Светская общественность увидела в этом жесте Павла VI знак того, что Католическая церковь подвергается либерализации. Католические консерваторы (представители седевакантизма и конклавизма (англ.)) в подтверждении своей идеи, что Католическая церковь в настоящее время является вакантной, интерпретировали это событие как знак того, что Павел VI не был истинным Римским Понтификом.

В настоящее время тиара Павла VI хранится в Базилике Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии (англ.) в Вашингтоне и регулярно демонстрируется во время выставок.

Несмотря на то, что Павел VI был первым Римским Понтификом, отказавшимся использовать в публичных целях тиару, он в 1975 годы выпустил апостольскую конституцию Romano Pontifici Eligendo (Об интронизации Римского Понтифика), в которой рекомендовал в следующих папских коронациях использование папской тиары.

Дизайн

Тиара Павла VI значительно отличается от предыдущих тиар. Как и остальные тиары она сделана из серебряного корпуса, но в отличие от других она отличается некоторой скромностью в отношении драгоценных камней. Корпус тиары, побитый красным бархатом, опоясывают три тонких золотых коронета. На этих коронетах располагаются немногочисленные металлические цветки лилии, инкрустированные аквамаринами. Нижнюю часть тиары опоясывает массивный золотой браслет, инкрустированный драгоценными камнями.

Вес тиары составляет 4,5 килограмма.

Напишите отзыв о статье "Тиара Павла VI"

Ссылки

  • [far-realms.livejournal.com/945559.html Тиара Павла VI]
  • [www.catholic.ru/modules.php?name=Encyclopedia&op=content&tid=1118 Папская Коронация]
  • [www.vatican.va/holy_father/paul_vi/apost_constitutions/documents/hf_p-vi_apc_19751001_romano-pontifici-eligendo_it.html Romano Pontifici Eligendo].

Отрывок, характеризующий Тиара Павла VI

Так капитан рассказал трогательную историю своей любви к одной обворожительной тридцатипятилетней маркизе и в одно и то же время к прелестному невинному, семнадцатилетнему ребенку, дочери обворожительной маркизы. Борьба великодушия между матерью и дочерью, окончившаяся тем, что мать, жертвуя собой, предложила свою дочь в жены своему любовнику, еще и теперь, хотя уж давно прошедшее воспоминание, волновала капитана. Потом он рассказал один эпизод, в котором муж играл роль любовника, а он (любовник) роль мужа, и несколько комических эпизодов из souvenirs d'Allemagne, где asile значит Unterkunft, где les maris mangent de la choux croute и где les jeunes filles sont trop blondes. [воспоминаний о Германии, где мужья едят капустный суп и где молодые девушки слишком белокуры.]
Наконец последний эпизод в Польше, еще свежий в памяти капитана, который он рассказывал с быстрыми жестами и разгоревшимся лицом, состоял в том, что он спас жизнь одному поляку (вообще в рассказах капитана эпизод спасения жизни встречался беспрестанно) и поляк этот вверил ему свою обворожительную жену (Parisienne de c?ur [парижанку сердцем]), в то время как сам поступил во французскую службу. Капитан был счастлив, обворожительная полька хотела бежать с ним; но, движимый великодушием, капитан возвратил мужу жену, при этом сказав ему: «Je vous ai sauve la vie et je sauve votre honneur!» [Я спас вашу жизнь и спасаю вашу честь!] Повторив эти слова, капитан протер глаза и встряхнулся, как бы отгоняя от себя охватившую его слабость при этом трогательном воспоминании.
Слушая рассказы капитана, как это часто бывает в позднюю вечернюю пору и под влиянием вина, Пьер следил за всем тем, что говорил капитан, понимал все и вместе с тем следил за рядом личных воспоминаний, вдруг почему то представших его воображению. Когда он слушал эти рассказы любви, его собственная любовь к Наташе неожиданно вдруг вспомнилась ему, и, перебирая в своем воображении картины этой любви, он мысленно сравнивал их с рассказами Рамбаля. Следя за рассказом о борьбе долга с любовью, Пьер видел пред собою все малейшие подробности своей последней встречи с предметом своей любви у Сухаревой башни. Тогда эта встреча не произвела на него влияния; он даже ни разу не вспомнил о ней. Но теперь ему казалось, что встреча эта имела что то очень значительное и поэтическое.
«Петр Кирилыч, идите сюда, я узнала», – слышал он теперь сказанные сю слова, видел пред собой ее глаза, улыбку, дорожный чепчик, выбившуюся прядь волос… и что то трогательное, умиляющее представлялось ему во всем этом.
Окончив свой рассказ об обворожительной польке, капитан обратился к Пьеру с вопросом, испытывал ли он подобное чувство самопожертвования для любви и зависти к законному мужу.
Вызванный этим вопросом, Пьер поднял голову и почувствовал необходимость высказать занимавшие его мысли; он стал объяснять, как он несколько иначе понимает любовь к женщине. Он сказал, что он во всю свою жизнь любил и любит только одну женщину и что эта женщина никогда не может принадлежать ему.
– Tiens! [Вишь ты!] – сказал капитан.
Потом Пьер объяснил, что он любил эту женщину с самых юных лет; но не смел думать о ней, потому что она была слишком молода, а он был незаконный сын без имени. Потом же, когда он получил имя и богатство, он не смел думать о ней, потому что слишком любил ее, слишком высоко ставил ее над всем миром и потому, тем более, над самим собою. Дойдя до этого места своего рассказа, Пьер обратился к капитану с вопросом: понимает ли он это?