Индрадьюмна Свами
Поделись знанием:
Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.
Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.
При слабом свете, к которому однако уже успел Пьер приглядеться, вошел невысокий человек. Видимо с света войдя в темноту, человек этот остановился; потом осторожными шагами он подвинулся к столу и положил на него небольшие, закрытые кожаными перчатками, руки.
Невысокий человек этот был одет в белый, кожаный фартук, прикрывавший его грудь и часть ног, на шее было надето что то вроде ожерелья, и из за ожерелья выступал высокий, белый жабо, окаймлявший его продолговатое лицо, освещенное снизу.
– Для чего вы пришли сюда? – спросил вошедший, по шороху, сделанному Пьером, обращаясь в его сторону. – Для чего вы, неверующий в истины света и не видящий света, для чего вы пришли сюда, чего хотите вы от нас? Премудрости, добродетели, просвещения?
В ту минуту как дверь отворилась и вошел неизвестный человек, Пьер испытал чувство страха и благоговения, подобное тому, которое он в детстве испытывал на исповеди: он почувствовал себя с глазу на глаз с совершенно чужим по условиям жизни и с близким, по братству людей, человеком. Пьер с захватывающим дыханье биением сердца подвинулся к ритору (так назывался в масонстве брат, приготовляющий ищущего к вступлению в братство). Пьер, подойдя ближе, узнал в риторе знакомого человека, Смольянинова, но ему оскорбительно было думать, что вошедший был знакомый человек: вошедший был только брат и добродетельный наставник. Пьер долго не мог выговорить слова, так что ритор должен был повторить свой вопрос.
– Да, я… я… хочу обновления, – с трудом выговорил Пьер.
– Хорошо, – сказал Смольянинов, и тотчас же продолжал: – Имеете ли вы понятие о средствах, которыми наш святой орден поможет вам в достижении вашей цели?… – сказал ритор спокойно и быстро.
– Я… надеюсь… руководства… помощи… в обновлении, – сказал Пьер с дрожанием голоса и с затруднением в речи, происходящим и от волнения, и от непривычки говорить по русски об отвлеченных предметах.
– Какое понятие вы имеете о франк масонстве?
– Я подразумеваю, что франк масонство есть fraterienité [братство]; и равенство людей с добродетельными целями, – сказал Пьер, стыдясь по мере того, как он говорил, несоответственности своих слов с торжественностью минуты. Я подразумеваю…
– Хорошо, – сказал ритор поспешно, видимо вполне удовлетворенный этим ответом. – Искали ли вы средств к достижению своей цели в религии?
– Нет, я считал ее несправедливою, и не следовал ей, – сказал Пьер так тихо, что ритор не расслышал его и спросил, что он говорит. – Я был атеистом, – отвечал Пьер.
– Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? – сказал ритор после минутного молчания.
– Да, да, – подтвердил Пьер.
Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.
– Противоборствовать злу, царствующему в мире… – повторил Пьер, и ему представилась его будущая деятельность на этом поприще. Ему представлялись такие же люди, каким он был сам две недели тому назад, и он мысленно обращал к ним поучительно наставническую речь. Он представлял себе порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы. Из трех поименованных ритором целей, эта последняя – исправление рода человеческого, особенно близка была Пьеру. Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая цель, очищение и исправление себя, мало занимала его, потому что он в эту минуту с наслаждением чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних пороков и готовым только на одно доброе.
Через полчаса вернулся ритор передать ищущему те семь добродетелей, соответствующие семи ступеням храма Соломона, которые должен был воспитывать в себе каждый масон. Добродетели эти были: 1) скромность , соблюдение тайны ордена, 2) повиновение высшим чинам ордена, 3) добронравие, 4) любовь к человечеству, 5) мужество, 6) щедрость и 7) любовь к смерти.
– В седьмых старайтесь, – сказал ритор, – частым помышлением о смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.
«Да, это должно быть так», – думал Пьер, когда после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. «Это должно быть так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по немногу открывается мне». Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество , и щедрость , и добронравие , и любовь к человечеству , и в особенности повиновение , которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем. (Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.
В третий раз ритор вернулся скорее и спросил Пьера, всё ли он тверд в своем намерении, и решается ли подвергнуть себя всему, что от него потребуется.
– Я готов на всё, – сказал Пьер.
– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.
Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. Он молча слушал ритора, по всему чувствуя, что тотчас начнутся испытанья.
– Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, – говорил ритор, ближе подходя к Пьеру. – В знак щедрости прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.
– Но я с собою ничего не имею, – сказал Пьер, полагавший, что от него требуют выдачи всего, что он имеет.
– То, что на вас есть: часы, деньги, кольца…
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.
Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.
Молчание это было прервано одним из братьев, который, подведя Пьера к ковру, начал из тетради читать ему объяснение всех изображенных на нем фигур: солнца, луны, молотка. отвеса, лопаты, дикого и кубического камня, столба, трех окон и т. д. Потом Пьеру назначили его место, показали ему знаки ложи, сказали входное слово и наконец позволили сесть. Великий мастер начал читать устав. Устав был очень длинен, и Пьер от радости, волнения и стыда не был в состоянии понимать того, что читали. Он вслушался только в последние слова устава, которые запомнились ему.
(перенаправлено с «Тиббитс, Брайан»)
| Индрадьюмна Свами Indradyumna Svāmī | ||
| ||
|---|---|---|
| Предшественник: | Бхактиведанта Свами Прабхупада | |
| ||
| c 1979 года по настоящее время | ||
| Имя при рождении: | Брайан Тиббитс | |
| Оригинал имени при рождении: |
Brian Tibbitts | |
| Рождение: | 20 мая 1949 (74 года) Пало-Альто, Калифорния, США
| |
Индрадью́мна Сва́ми (Indradyumna Svāmī IAST; имя при рождении — Бра́йан Ти́ббитс, англ. Brian Tibbitts; род. 20 мая 1949; Пало-Альто, Калифорния, США) — индуистский кришнаитский гуру и проповедник,[1][2] один из духовных лидеров Международного общества сознания Кришны (ИСККОН),[3] ученик основателя ИСККОН Бхактиведанты Свами Прабхупады (1896—1977).[1][3]
За более чем 30 лет активной миссионерской деятельности Индрадьюмна Свами организовал более 1000 кришнаитских проповеднических программ и фестивалей.[4] Проводимый им ежегодно «Фестиваль Индии» в Польше является одной из самых ярких и успешных кришнаитских проповеднических программ.[5] Индрадьюмна Свами описывает свои путешествия и миссионерскую деятельность в «Дневнике странствующего монаха», который с 1995 года регулярно издаётся на английском, русском и испанском языках.[6]
Содержание
Биография
Ранние годы
Брайан Тиббитс родился 20 мая 1949 года в Пало-Альто, штат Калифорния.[5] В четырёхлетнем возрасте он тяжело заболел спинальным менингитом и несколько месяцев пролежал в больнице на грани жизни и смерти. Когда Брайану было шесть лет, под колёсами автомобиля погиб соседский пёс, который был любимцем детей всего квартала. Эти события впервые заставили Тиббитса задуматься над смыслом жизни, природой счастья и страданий.[7]
Когда Брайану было 12 лет, в канун Дня благодарения, в школе детям дали задание нарисовать то, что они хотели бы увидеть на праздничном столе. Вместо традиционной индейки, Брайан нарисовал овощи. Примерно в том же возрасте Брайан захотел перестать употреблять в пищу мясо, но его родители категорически выступили против этой идеи.
В юности Брайан серьёзно увлекался сёрфингом и проводил лето на калифорнийских пляжах.[5] Когда ему было 16 лет, он оставил родительский дом и вместе со своими друзьями отправился «ловить волну» в Мексику, где едва не погиб на пляжах Сан-Бласа.[7]
Участие в Войне во Вьетнаме
После окончания средней школы, Тиббитс завербовался в Корпус морской пехоты США и отправился на войну во Вьетнаме, где служил в качестве снайпера и подрывника-диверсанта.[5] По его словам, воевать он пошёл из желания «остановить распространение коммунизма».[5][7] После года службы, осознав бессмысленность войны, он отказался от дальнейшего участия в боевых действиях, за что провёл некоторое время под арестом.[5] Обретя в 1970 году свободу, он вернулся на родину, где поселился в Детройте и поступил в университет.[5]
Духовные поиски. Первая встреча с кришнаитами
Согласно рассказам самого Свами, во время учёбы в университете его одолели чувства разочарования и безысходности. Однажды он воззвал к Богу и попросил у Него прибежища. Вскоре после этого Тиббитс посетил выставку индийского искусства, где его внимание привлекла картина с изображением Кришны в окружении своих возлюбленных девушек-пастушек. Сопроводительный текст гласил: «Картина изображает небесное царство, в котором Бог наслаждается вечной жизнью». При выходе из музея, Тиббитс повстречал группу кришнаитских монахов под предводительством проповедника Вишнуджаны Свами, который рассказывал собравшейся толпе об учении кришнаитов.
Первые годы в ИСККОН
После нескольких месяцев общения с кришнаитами, Тибиттс присоединился к ИСККОН.[5] Приняв монашеский образ жизни, он поселился в детройтском ашраме ИСККОН.[7] С первых же дней своего пребывания в ашраме стал участвовать в основных проповеднических программах кришнаитов — харинаме и распространении духовной литературы.[5][7]
В декабре 1971 года Брайан получил духовное посвящение от основателя ИСККОН Бхактиведанты Свами Прабхупады, который дал ему духовное имя «Индрадьюмна Даса» (что в переводе с санскрита означает «слуга Индрадьюмны») и наставление «смело проповедовать и веровать в святые имена».[8][7][5] В следующем году Индрадьюмна получил от своего гуру также и посвящение в брахманы и, по его указанию, отправился проповедовать в Европу.[5]
Миссионерская деятельность
В 1970-е годы Индрадьюмна, под руководством своего старшего духовного брата Бхагавана, занимался миссионерской работой в Европе, где помог открыть новые центры ИСККОН во Франции, Италии, Швейцарии, Бельгии и Испании.[7] В 1979 году он принял от Бхагавана посвящение в санньясу (уклад жизни в отречении), получив при этом титул «свами».[5] В 1983—1986 годах Индрадьюмна Свами исполнял обязанности президента Нового Маяпура — крупнейшей кришнаитской общины во Франции.[5]
Начиная с 1986 года Индрадьюмна Свами активно путешествует и проповедует гаудия-вайшнавизм по всему миру. За это время он занимался миссионерской деятельностью в лесах Амазонии,[9] среди туземных племён в Квазулу-Натале,[10] на острове Маврикий,[11] в Новой Каледонии,[12] в Сибири,[13][14] в Боснии и Герцеговине[15] и в Индонезии.[16] В 1990-е годы в Польше и в Боснии, Индрадьюмна Свами и его проповедническая группа несколько раз подвергались атакам экстремистов.[17]
В 1989 году Индрадьюмна Свами организовал первую Ратха-ятру в Дурбане, которая с тех пор проводится ежегодно.[18] Тем самым он исполнил желание Прабхупады, который попросил своих учеников об этом во время своего визита в ЮАР в 1975 году.[19]
В 2004 году Индрадьюмна Свами руководил гуманитарной миссией «Пища жизни» на Шри-Ланке, обеспечивавшей горячими вегетарианскими обедами пострадавших от цунами жителей этой страны.[20][21] Всего миссия под его руководством раздала 250 000 порций еды.
«Фестиваль Индии» в Польше
Начиная с 1990 года Индрадьюмна Свами ежегодно проводит в Польше мероприятие под названием «Фестиваль Индии», в ходе которого представляет индийскую культуру и искусство. «Фестиваль Индии» является одной из самых успешных проповеднических программ ИСККОН.[5] В рамках этого фестиваля, Индрадьюмна Свами и руководимая им группа кришнаитов ежегодно принимают участие в Польском Вудстоке.[5] Участие кришнаитов в этом крупном молодёжном фестивале стало возможным благодаря тёплым дружеским отношениям между Индрадьюмной Свами и основоположником Польского Вудстока — Ежи Овсяком.
Magic India
С 2010 года, Индрадьюмна Свами и созданная им группа из трёх десятков артистов разных национальностей, совершает турне по разным странам мира с индуистской культурно-религиозной программой под названием Magic India.[4] По данным бразильских СМИ, за первые два года программы Magic India посетило около 1 млн человек.[4] В рамках Magic India, Индрадьюмна Свами представил индуистскую духовность и философию через посредство танцев, музыки и театра.[4] Например, во время турне Magic India в 2011 году в Бразилии, труппа Индрадьюмны Свами выступила в 13 бразильских городах с программами, частью которых были танцы бхаратанатьям, игра на барабанах музыкантов из Манипура, показательные выступления йогов, театральные представления по мотивам «Бхагавад-гиты», выступления танцевальной труппы из Мумбаи.[4][22]
Дневник странствующего проповедника
Начиная с 1995 года Индрадьюмна Свами регулярно публикует «Дневник странствующего проповедника», в котором подробно описывает свои путешествия и приключения.[5] Он также ведёт свою страничку в Facebook,[5] число подписчиков которой составляет более 30 тыс. человек.
См. также
Библиография
- Книги на русском
- Индрадьюмна Свами. Враджа Лила / Пер. с англ.: Шри Говинда дас. — 1-е изд. — 1994.
- Индрадьюмна Свами. Враджа Лила / Пер. с англ.: Шри Говинда дас. — 2-е изд. — М.: Философская книга, 2001. — 85 с.
- Индрадьюмна Свами. «Дасо 'сми» («Я — Ваш слуга», статьи и поздравительные письма Шриле Прабхупаде) 1979—1994 гг. — 1994.
- Индрадьюмна Свами. Прими мои благословения. — Нитай Пада Камалам Пресс, 1998.
- Индрадьюмна Свами. Дневник странствующего проповедника (май 1995 — март 2001) / Пер. с англ.: Шри Говинда дас. — М.: Философская книга, 2001. — Т. 1-3. — 353 с.
- Индрадьюмна Свами. Дневник странствующего проповедника (конец марта 2001 — начало сентября 2001) / Пер. с англ.: Шри Говинда дас. — М.: Философская книга, 2002. — Т. 3, часть 2. — 176 с. — ISBN 582050030X.
- Индрадьюмна Свами. Дневник странствующего проповедника (сентябрь 2001 г. — ноябрь 2004 г) / Пер. с англ.: Шри Говинда дас. — М.: Философская книга, 2005. — Т. 4-5. — 612 с.
- Индрадьюмна Свами. Дневник странствующего монаха (ноябрь 2004 г. — ноябрь 2006 г.). — М.: Философская книга, 2010. — Т. 6-7. — 512 с. — 1500 экз. — ISBN 9785902629863.
- Индрадьюмна Свами. Дневник странствующего монаха (январь 2007 г. — октябрь 2009 г). — М.: Философская книга, 2010. — Т. 8-10. — 544 с. — 1500 экз. — ISBN 9785902629887.
- Индрадьюмна Свами. От сердца к сердцу: Сборник. — М.: Философская Книга, 2014. — 368 с. — ISBN 978-5-8205-0235-4.
- Книги на английском
- Indradyumna Swami. Vraja Lila. — Badger, CA: Torchlight Publishing, 1994. — 96 p.
- Indradyumna Swami. Daso 'Smi - I Am Your Servant. — 1994.
- Indradyumna Swami. Diary of a Traveling Preacher, Vol. I & II (May 1995 - November 1996). — Badger, CA: Torchlight Publishing. — 296 p.
- Indradyumna Swami. Diary of a Traveling Preacher, Vol. III (January 2001 - September 2001). — Badger, CA: Torchlight Publishing, 2003. — 251 p. — ISBN 1887089470.
- Indradyumna Swami. Diary of a Traveling Preacher, Vol. IV (September 16, 2001 - April 19, 2003). — Badger, CA: Torchlight Publishing. — 183 p.
- Indradyumna Swami. Diary of a Traveling Preacher, Vol. V (May 2003 - November 2004). — Badger, CA: Torchlight Publishing. — 210 p.
- Indradyumna Swami. Diary of a Traveling Preacher, Vol. VI (November 2004 - December 2005). — Badger, CA: Torchlight Publishing. — 221 p.
- Indradyumna Swami. Diary of a Traveling Preacher, Vol. VII (January 2006 - November 2006). — Badger, CA: Torchlight Publishing. — 204 p.
- Indradyumna Swami. Diary of a Traveling Preacher, Vol. VIII (January 2007- January 2008). — Badger, CA: Torchlight Publishing. — 158 p.
- Indradyumna Swami. Diary of a Traveling Preacher, Vol. IX (January 2008 - November 2008). — Badger, CA: Torchlight Publishing. — 149 p.
- Книги на чешском
- Indradjumna Svámí. Deník kazatele na cestách: díl třetí. — Praha: Radha Raman, 2001. — 286 с. — ISBN 8023994832.
- Indradjumna Svámí. Deník kazatele na cestách: díl čtvrtý. — Praha: Radha Raman, 2005. — 165 с. — ISBN 8023994824.
- Indradjumna Svámí. Deník kazatele na cestách: díl pátý. — Praha: Radha Raman, 2006. — 199 с. — ISBN 8023994816.
- Indradjumna Svámí. Bubnování na Amazonce / Překlad: Šárka Sikorová. — Praha: Radha Raman, 2004. — 32 с. — ISBN 8023993909.
- Indradjumna Svámí. Vradža-lílá / Překlad: Préma-mají Rádhá. — Praha: Radha Raman, 2004. — 54 с. — ISBN 8023994859.
Напишите отзыв о статье "Индрадьюмна Свами"
Примечания
- ↑ 1 2 Dwyer & Cole 2007, С. 25
- ↑ Алексей Мавлиев [www.kp.ru/online/news/1433835/ Кришнаиты пели мантры во славу составителя сборника арийских гимнов] // Комсомольская правда. — Санкт-Петербург, 7 мая 2013.
- ↑ 1 2 Pałubicki 1998, С. 95
- ↑ 1 2 3 4 5 Flora Rodriguez. [atarde.uol.com.br/materias/1093844 Magic India traz uma mostra da cultura indiana] (порт.). A Tarde (7 ноября 2011). Проверено 16 сентября 2014.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 Валерий Безрутченко. [ava.md/society/026891-stranstvuqshii-guru-indrad-qmna-svami-v-moldove.html Странствующий гуру Индрадьюмна Свами в Молдове]. Ava.md (16 сентября 2014). Проверено 16 сентября 2014.
- ↑ [www.clubs.psu.edu/clubs/vedicsociety/festivals/docs/indradyumna_bio.pdf Biography of Indradyumna Swami]
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 [backtogodhead.in/scientifically-advanced-spiritually-primitive-by-an-interview-with-indradyumna-swami/ Scientifically Advanced, Spiritually Primitive: An Interview with Indradyumna Swami] (англ.). Back to Godhead (December 1, 2011). Проверено 16 сентября 2014.
- ↑ Swami, I. (2001). Vyasa-puja homages from Sannyasis — Indradyumna Swami. In Sri Vyasa-puja. Los Angeles, CA: Bhaktivedanta Book Trust International.
- ↑ Swami, I. (1988). Drums along the Amazon: A new frontier for Lord Caitanya’s mercy. Back To Godhead, 23.
- ↑ Swami, I. (1988). Kirtana in Kwazulu. Back To Godhead, 23(9).
- ↑ Swami, I. (1989). Seeds for the simple life. Back To Godhead, 24(6).
- ↑ Swami, I. (1991). Sharing in New Caledonia. Back To Godhead, 25(4).
- ↑ Swami, I. (2002). A Siberian Gypsy welcome. Back To Godhead, 36(5).
- ↑ Swami, I. (2005). The diary of a traveling preacher (Vol. 3). Badger, Ca: Tourchlight Publishing.
- ↑ Swami, I. (1997). Angels in Hell. Back To Godhead, 31(1).
- ↑ Swami, I. (1992). Indonesia’s Vedic Valley. Back To Godhead, 26(3).
- ↑ Swami, I. (2001). For the gentle and the ruffians. Back To Godhead, 35(5).
- ↑ Every town and village: Ratha-yatra comes to Durban. (1989). Back To Godhead, 24(5).
- ↑ Temple, D. (1996). Vyasa-puja homages from ISKCON centers — Durban. In Sri Vyasa-puja. Los Angeles, Ca: Bhaktivedanta Book Trust International.
- ↑ ISKCON serves 250,000 freshly cooked meals to survivors. (2005, February 14). Colombo Daily News.
- ↑ Packree, S., & Sookha, B. (2005, January 12). Opening hearts, wallets for disaster relief funds. Daily News.
- ↑ [www.ibahia.com/detalhe/noticia/festival-mostra-cultura-indiana-a-partir-desta-segunda-7/?cHash=98b47913ebbb8f9625de067a5cab3281 Festival mostra cultura indiana a partir desta segunda] (порт.). iBahia (4 ноября 2011). Проверено 16 сентября 2014.
Литература
- Cole, Richard J. (2007), [books.google.com/books?id=l4cE-nzXLx8C&pg=PA26 "Forty Years of Chanting: A Study of the Hare Krishna Movement from its Foundation to the Present Day"], in Graham Dwyer, Richard J. Cole, The Hare Krishna Movement: Forty Years of Chant and Change, London: I.B. Tauris, сс. 26-53, ISBN 1845114078, <books.google.com/books?id=l4cE-nzXLx8C&pg=PA26>
- Daily News (14 February, 2005), "[www.dailynews.lk/2005/02/14/new21.html ISKCON serves 250,000 freshly cooked meals to survivors]", Ceylon Daily News, <www.dailynews.lk/2005/02/14/new21.html>
- Indradyumna Swami (1988), "[btg.iskcondesiretree.info/pdf_format/English/1988/242_-_BTG_Year-1988_Volume-23_Number-05.pdf Drums Along the Amazon: A New Frontier For Lord Caitanya's Mercy]", Back to Godhead Т. 23 (5): 16-21, 26, ISSN [worldcat.org/issn/0005-3643 0005-3643], <btg.iskcondesiretree.info/pdf_format/English/1988/242_-_BTG_Year-1988_Volume-23_Number-05.pdf>
- Indradyumna Swami (1988), "[btg.iskcondesiretree.info/pdf_format/English/1988/246_-_BTG_Year-1988_Volume-23_Number-09.pdf Kirtana in Kwazulu]", Back to Godhead Т. 23 (9): 26-31, ISSN [worldcat.org/issn/0005-3643 0005-3643], <btg.iskcondesiretree.info/pdf_format/English/1988/246_-_BTG_Year-1988_Volume-23_Number-09.pdf>
- Forecka, Anna & Fabjański, Marcin (May 15, 1998), "[szukaj.wyborcza.pl/Archiwum/1,0,393531,19980515RP-DGW_D,Swiatynne_zaloty,.html Świątynne zaloty]", Gazeta Wyborcza (no. 113): 32, <szukaj.wyborcza.pl/Archiwum/1,0,393531,19980515RP-DGW_D,Swiatynne_zaloty,.html>
- Gazeta Wyborcza (August 14, 1990), "[szukaj.wyborcza.pl/Archiwum/1,0,6028269,19900814RP-DGW,,.html Mięso jest szkodliwe dla zdrowia]", Gazeta Wyborcza (no. 355): 7, <szukaj.wyborcza.pl/Archiwum/1,0,6028269,19900814RP-DGW,,.html>
- Levesque, John (May 22, 2001), "[www.highbeam.com/doc/1G1-74912160.html `Faith & Fear' in a Balanced Light]", Seattle Post-Intelligencer, <www.highbeam.com/doc/1G1-74912160.html>
- Machowska, Ariadna (November 13, 1993), "[szukaj.gazetawyborcza.pl/archiwum/1,0,138496.html Miód w zamkniętym słoiku]", Gazeta Wyborcza (no. 265): 12, <szukaj.gazetawyborcza.pl/archiwum/1,0,138496.html>
- Minus, Jodie (December 1, 2008), "[www.illawarramercury.com.au/news/local/news/general/eastern-touches-flowing-freely-at-thirroul/1373865.aspx Eastern touches flowing freely at Thirroul]", Illawarra Mercury, <www.illawarramercury.com.au/news/local/news/general/eastern-touches-flowing-freely-at-thirroul/1373865.aspx>
- Nelson Mail (January 20, 2000), "[www.highbeam.com/doc/1P2-18608766.html Krishnas visit]", The Nelson Mail, <www.highbeam.com/doc/1P2-18608766.html>
- Nowakowski, Piotr T. (2001), [books.google.com/books?id=KiIRAQAAIAAJ Sekty: oblicza werbunku], Tychy: Maternus Media, ISBN 8391242951, <books.google.com/books?id=KiIRAQAAIAAJ>
- Packree, Sharlene & Sookha, Bhavna (January 12, 2005), "[www.dailynews.co.za/index.php?fSectionId=500&fArticleId=2370840 Opening hearts, wallets for disaster relief funds]", Daily News, <www.dailynews.co.za/index.php?fSectionId=500&fArticleId=2370840>
- Pałubicki, Władysław (1998), [books.google.com/books?id=m9G1AAAAIAAJ Nierzymskokatolickie kościoły i grupy wyznaniowe w Gdańsku w latach 1945-1995 oraz ich wkład w rozwój regionu Gdańskiego], Gdańsk; Koszalin: Bałtycka Wyższa Szkoła Humanistyczna w Koszalinie, ISBN 8386670347, <books.google.com/books?id=m9G1AAAAIAAJ>
- Paś, Waldemar (September 11, 2000), "[szukaj.wyborcza.pl/Archiwum/1,0,1202641,20000911ZI-DLO,Kryszna_pod_katedra,.html Kryszna pod katedrą]", Gazeta Wyborcza (no. 212): 1, <szukaj.wyborcza.pl/Archiwum/1,0,1202641,20000911ZI-DLO,Kryszna_pod_katedra,.html>
- Post (March 21, 2007), "[www.highbeam.com/doc/1G1-160864128.html Ratha-yatra festival will be ‘spectacular beyond belief’.]", The Post, <www.highbeam.com/doc/1G1-160864128.html>
- Ramsay, Keith (January 12, 2000), "[www.highbeam.com/doc/1P2-17461753.html Hare Krishna head has spirit of adventure]", The Press, <www.highbeam.com/doc/1P2-17461753.html>
- Riddha Dāsa (1997), [books.google.com/books?id=v7FuAAAAMAAJ Destination South Africa: The Birth of the Hare Krishna Movement in South Africa, 1972-1975], Johannesburg: Visnu Garuda Books, ISBN 1901593002, <books.google.com/books?id=v7FuAAAAMAAJ>
- Rivera, Jeff (November 19, 2009), "[www.huffingtonpost.com/jeff-rivera/rock-band-to-watch-rival_b_359148.html Rock Band to Watch: Rival Sons]", The Huffington Post, <www.huffingtonpost.com/jeff-rivera/rock-band-to-watch-rival_b_359148.html>
- Rosen, Steven J. (2004), [books.google.com/books?id=Z-WKuYt0MogC Holy Cow: The Hare Krishna Contribution to Vegetarianism and Animal Rights], New York: Lantern Books, ISBN 1590560663, <books.google.com/books?id=Z-WKuYt0MogC>
- Rosen, Steven J. (2007), [books.google.com/books?id=l4cE-nzXLx8C&printsec=frontcover "1965 Was a Very Good Year and 2005 is Better Still"], in Graham Dwyer, Richard J. Cole, The Hare Krishna Movement: Forty Years of Chant and Change, London: I.B. Tauris, сс. 11-25, ISBN 9781845114077, <books.google.com/books?id=l4cE-nzXLx8C&printsec=frontcover>
- Satsvarūpa Dāsa Gosvāmī (1982), [books.google.com/books?id=KUUqAAAAYAAJ Śrīla Prabhupāda-līlāmṛta. Vol. 4, In Every Town and Village: Around the World 1968-1971], Los Angeles: Bhaktivedanta Book Trust, ISBN 0892131152, <books.google.com/books?id=KUUqAAAAYAAJ>
- Šedová, Iveta (2009), "[is.muni.cz/th/203214/ff_b/Bakalarska_prace.doc Rozpory uvnitř hnutí Haré Krišna]", Masaryk University, <is.muni.cz/th/203214/ff_b/Bakalarska_prace.doc>
- Tilak, Shrinivas (2006), [books.google.com/books?id=m1xXDHLlNYIC Understanding Karma: In Light of Paul Ricoeur's Philosophical Anthroplogy and Hemeneutics], Nagpur: International Centre for Cultural Studies, ISBN 8187420200, <books.google.com/books?id=m1xXDHLlNYIC>
- Vijesti Internet (October 24, 2003), "[www.pcchip.hr/vijesti/vijesti/internet/festival-indije-u-zagrebu Festival Indije u Zagrebu]", pc chip moby, <www.pcchip.hr/vijesti/vijesti/internet/festival-indije-u-zagrebu>
- Хлюпин, В. Н. (2001), [books.google.com/books?id=njtpAAAAMAAJ Геноцид. Русские в Казахстане: трагическая судьба.], М.: Изд. Ассоциации переселенцев из Казахстана в России, <books.google.com/books?id=njtpAAAAMAAJ>
Ссылки
- [travelingmonk.com ngmonk.com] — официальный сайт Индрадьюмны Свами
- [facebook.com/indradyumna Официальная страница Индрадьюмны Свами] в социальной сети Facebook
- [www.youtube.com/IndradyumnaSwami Видеоканал Индрадьюмны Свами] на YouTube
- [narottam.com Лекции и киртаны Индрадьюмны Свами]
- Официальный Архив и Радио Е. С. Индрадьюмны Свами — [www.IDS-media.com www.IDS-media.com]
Отрывок, характеризующий Индрадьюмна Свами
– Я?… Я в Петербург, – отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. – Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтобы я был так дурен. Я всей душой желал быть тем, чем вы хотели бы, чтобы я был; но я ни в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может быть, я буду… – Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся.Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.
Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.
При слабом свете, к которому однако уже успел Пьер приглядеться, вошел невысокий человек. Видимо с света войдя в темноту, человек этот остановился; потом осторожными шагами он подвинулся к столу и положил на него небольшие, закрытые кожаными перчатками, руки.
Невысокий человек этот был одет в белый, кожаный фартук, прикрывавший его грудь и часть ног, на шее было надето что то вроде ожерелья, и из за ожерелья выступал высокий, белый жабо, окаймлявший его продолговатое лицо, освещенное снизу.
– Для чего вы пришли сюда? – спросил вошедший, по шороху, сделанному Пьером, обращаясь в его сторону. – Для чего вы, неверующий в истины света и не видящий света, для чего вы пришли сюда, чего хотите вы от нас? Премудрости, добродетели, просвещения?
В ту минуту как дверь отворилась и вошел неизвестный человек, Пьер испытал чувство страха и благоговения, подобное тому, которое он в детстве испытывал на исповеди: он почувствовал себя с глазу на глаз с совершенно чужим по условиям жизни и с близким, по братству людей, человеком. Пьер с захватывающим дыханье биением сердца подвинулся к ритору (так назывался в масонстве брат, приготовляющий ищущего к вступлению в братство). Пьер, подойдя ближе, узнал в риторе знакомого человека, Смольянинова, но ему оскорбительно было думать, что вошедший был знакомый человек: вошедший был только брат и добродетельный наставник. Пьер долго не мог выговорить слова, так что ритор должен был повторить свой вопрос.
– Да, я… я… хочу обновления, – с трудом выговорил Пьер.
– Хорошо, – сказал Смольянинов, и тотчас же продолжал: – Имеете ли вы понятие о средствах, которыми наш святой орден поможет вам в достижении вашей цели?… – сказал ритор спокойно и быстро.
– Я… надеюсь… руководства… помощи… в обновлении, – сказал Пьер с дрожанием голоса и с затруднением в речи, происходящим и от волнения, и от непривычки говорить по русски об отвлеченных предметах.
– Какое понятие вы имеете о франк масонстве?
– Я подразумеваю, что франк масонство есть fraterienité [братство]; и равенство людей с добродетельными целями, – сказал Пьер, стыдясь по мере того, как он говорил, несоответственности своих слов с торжественностью минуты. Я подразумеваю…
– Хорошо, – сказал ритор поспешно, видимо вполне удовлетворенный этим ответом. – Искали ли вы средств к достижению своей цели в религии?
– Нет, я считал ее несправедливою, и не следовал ей, – сказал Пьер так тихо, что ритор не расслышал его и спросил, что он говорит. – Я был атеистом, – отвечал Пьер.
– Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? – сказал ритор после минутного молчания.
– Да, да, – подтвердил Пьер.
Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.
– Противоборствовать злу, царствующему в мире… – повторил Пьер, и ему представилась его будущая деятельность на этом поприще. Ему представлялись такие же люди, каким он был сам две недели тому назад, и он мысленно обращал к ним поучительно наставническую речь. Он представлял себе порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы. Из трех поименованных ритором целей, эта последняя – исправление рода человеческого, особенно близка была Пьеру. Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая цель, очищение и исправление себя, мало занимала его, потому что он в эту минуту с наслаждением чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних пороков и готовым только на одно доброе.
Через полчаса вернулся ритор передать ищущему те семь добродетелей, соответствующие семи ступеням храма Соломона, которые должен был воспитывать в себе каждый масон. Добродетели эти были: 1) скромность , соблюдение тайны ордена, 2) повиновение высшим чинам ордена, 3) добронравие, 4) любовь к человечеству, 5) мужество, 6) щедрость и 7) любовь к смерти.
– В седьмых старайтесь, – сказал ритор, – частым помышлением о смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.
«Да, это должно быть так», – думал Пьер, когда после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. «Это должно быть так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по немногу открывается мне». Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество , и щедрость , и добронравие , и любовь к человечеству , и в особенности повиновение , которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем. (Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.
В третий раз ритор вернулся скорее и спросил Пьера, всё ли он тверд в своем намерении, и решается ли подвергнуть себя всему, что от него потребуется.
– Я готов на всё, – сказал Пьер.
– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.
Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. Он молча слушал ритора, по всему чувствуя, что тотчас начнутся испытанья.
– Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, – говорил ритор, ближе подходя к Пьеру. – В знак щедрости прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.
– Но я с собою ничего не имею, – сказал Пьер, полагавший, что от него требуют выдачи всего, что он имеет.
– То, что на вас есть: часы, деньги, кольца…
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.
Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.
Молчание это было прервано одним из братьев, который, подведя Пьера к ковру, начал из тетради читать ему объяснение всех изображенных на нем фигур: солнца, луны, молотка. отвеса, лопаты, дикого и кубического камня, столба, трех окон и т. д. Потом Пьеру назначили его место, показали ему знаки ложи, сказали входное слово и наконец позволили сесть. Великий мастер начал читать устав. Устав был очень длинен, и Пьер от радости, волнения и стыда не был в состоянии понимать того, что читали. Он вслушался только в последние слова устава, которые запомнились ему.
