Тибон, Ноам

Ноам Тибон
נעם תיבון
Дата рождения	1962(1962)
Место рождения	Цора, Иерусалимский округ, Израиль
Принадлежность	Армия обороны Израиля
Годы службы	1981—1984, 1987 —
Звание	генерал-майор (алуф)

Но́ам Тибо́н (ивр. ‏נעם תיבון‏‎; род. 1962, Цора, Израиль) — генерал-майор Армии обороны Израиля; нынешний командир Северного корпуса (с января 2012 года).

Биография

Ноам Тибон родился в 1962 году в кибуце Цора около города Бейт-Шемеш, Израиль.

Семья и ранние годы

Родители Тибона, Йоав и Ализа Тибон, в прошлом служившие в «Пальмахе», входили в число основателей кибуца Цора.

Йоав Тибон, в разные периоды исполнявший должности главы регионального совета Гизо и заместителя главы регионального совета Мате-Йехуда, родился в семьей доктора Иммануэля Пеппермана, одного из основателей Национальной библиотеки Израиля, и доктора Йолан Эдлиц Пепперман. Фамилия «Тибон» была взята Иммануэлем Пепперманом в честь средневекового переводчика Йехуды ибн Тибона.

Ализа Тибон (урождённая Крафт), была дочерью Вернера Крафта (1896—1991), жившего в Иерусалиме немецкоязычного писателя.

Учился в региональной средней школе в кибуце Гиват-Бреннер, а затем провёл год в городе Арад в должности инструктора молодёжной организации «Ха-ноар ха-овед ве-ха-ломед» (ивр. ‏הנוער העובד והלומד‏‎).

Военная карьера

В 1981 году Тибон был призван на службу в Армии обороны Израиля. Начал службу в специальном подразделении «Сайерет Маткаль». В 1982 году принял участие в Ливанской войне, помимо прочего в боях с сирийским спецназом и в прорыве в Бейрут.

Тибон демобилизовался в звании старшего сержанта в 1984 году, но в 1987 году вернулся на службу в «Сайерет Маткаль». Принимал участие в многочисленных операциях подразделения, большая часть из них на территории Ливана.

В качестве особого исключения Тибону было присвоено офицерское звание без выхода на офицерские курсы, и он получил под своё командование отряд подразделения. По окончании должности вышел в годовой отпуск за свой счёт, работал в компании по прокладке линий связи «Гилтек», а затем вернулся в «Сайерет Маткаль» и возглавил роту подразделения.

В 1990 году перешёл в бригаду «Цанханим», где был назначен заместителем командира 890-го батальона бригады (батальон «Эфа» (ивр. ‏"אפעה"‏‎ эф’э́)), а в 1993 году возглавил 202-й батальон бригады (батальон «Гадюка» (ивр. ‏"צפע"‏‎ це́фа)).

В 1995 году перешёл на должность инструктора в Командно-штабном колледже Армии обороны Израиля, но был вынужден вернуться на должность командира 202-го батальона вследствие ранения своего преемника, подполковника Хагая Мордехая. В 1996 году был назначен заместителем командира бригады «Цанханим». В 1997 году вышел на учёбу в школе морской пехоты США в Куантико, Виргиния.

В 1998 году Тибон возглавил территориальную бригаду «Эцион» (ивр. ‏חטמ"ר עציון‏‎), а в октябре 1999 года был назначен командиром территориальной бригады «Йехуда» (ивр. ‏חטמ"ר יהודה‏‎) (командовал бригадой также в ходе операции «Защитная стена»).

В июле 2002 года был назначен командиром бригады «Нахаль».

В августе 2004 года стал главой Отделения кадров (ивр. ‏רחכ"א‏‎) в Командовании сухопутных войск, а в декабре 2006 года был назначен Главным офицером пехотных и десантных войск (ивр. ‏קחצ"ר‏‎).

5 июля 2007 года был Тибон назначен командиром территориальной дивизии Иудеи и Самарии.

Период командования Тибона был отмечен значительным снижением количества терактов на Западном берегу реки Иордан, как и объёма террористической деятельности, исходящей из Западного берега реки Иордан на территорию Израиля. При этом достиг значительных успехов процесс укрепления сотрудничества между израильскими властями и Палестинской национальной администрацией в гражданской сфере и в сфере безопасности.

Отношения Тибона в должности командира дивизии с кругами еврейских поселенцев на Западном берегу реки Иордан были крайне напряжёнными. Несмотря на весьма близкие отношения с поселенцами в период командования бригадами «Эцион» и «Йехуда», доходившими до стоивших Тибону выговорами выступлений политического характера с позиций поселенцев, отношения Тибона с поселенцами начали ухудшаться после операции по эвакуации незаконного поселенческого форпоста «Гива 26» в марте 2003 года, которую он возглавил в должности командира бригады «Нахаль», и дошли до пика после вступления Тибона в должность комдива, в которой он возглавил ряд операций по эвакуации незаконных форпостов, включая «Шхунат-Шалхевет» (заселённая поселенцами территория розничного рынка в Хевроне) в августе 2007 года, форпост «Яд-Яир» в сентябре 2008 года и, месяц спустя, форпост «Хават-Федерман», где проживал крайне радикальный активист Ноам Федерман со своей семьёй. У дома Тибона неоднократно проходили демонстрации радикальных активистов, соседям Тибона рассылались листовки с оскорблениями в его адрес, сам Тибон и его семья подвергались домогательствам.

7 октября 2009 года Тибон передал командование дивизией бригадному генералу Ницану Алону и был назначен командиром Командно-штабного колледжа Армии обороны Израиля (ивр. ‏פו"ם‏‎). Исполнял эту должность до ноября 2011 года, а затем возглавил назначенную Начальником Генштаба команду по разработке оперативного ответа угрозе похищения солдат боевиками палестинских организаций, основываясь, помимо прочего, на уроках похищения солдата Гилада Шалита.

15 декабря 2011 года было объявлено о решении назначить Тибона командиром Северного корпуса, предназначенного служить связующим звеном между командованием Северного военного округа Израиля с боевыми дивизиями в случае развёртывания боевых действий на северном фронте Израиля, на смену генерал-майору Йишаю Беру. 19 января 2012 года Тибону было присвоено звание генерал-майора, и он вступил на пост командира корпуса.

Образование и личная жизнь

За время службы Тибон получил степень бакалавра Хайфского университета в области истории и степень магистра Гарвардского университета в области государственного управления (проходил обучение в Гарвардском университете в рамках программы Фонда Векснера). Также окончил учёбу в Командно-штабном колледже Армии обороны Израиля.

Во время службы Тибон покинул кибуц Цора, в котором он вырос; в ранние годы он жил в поселении Абирим в Галилее, затем переехал в Кфар-Врадим, по возвращении из США в 1998 году поселился в Маалот, а ныне проживает в квартале Хадар-Йосеф в Тель-Авиве.

Женат на Гали Тибон (девичья фамилия: Мир) (в прошлом работала директором школ «ОРТ» в Маалот и Бат-Яме), отец двоих сыновей (Амир и Ори).

Публикации

• תא"ל נעם תיבון 1953: השנה שבה עוצב צה"ל מערכות 438, אוגוסט 2011 (Бригадный генерал Ноам Тибон, «[maarachot.idf.il/PDF/FILES/2/112972.pdf 1953: год, в котором сформировалась Армия обороны Израиля]», «Маарахот» № 438 (август 2011))  (иврит)

Ссылки

• [www.idf.il/1414-17441-he/Dover.aspx Биография], на сайте Армии обороны Израиля (29.10.12)  (иврит)
• [www.idf.il/1133-14176-he/Dover.aspx Сообщение] о решении о назначении Тибона на пост командира Корпуса Генштаба и биографическая справка, на сайте Армии обороны Израиля (15.12.11)  (иврит)
• [www.idf.il/1153-8860-he/Dover.aspx Сообщение] о назначении Тибона на пост командира дивизии и биографическая справка, на сайте Армии обороны Израиля (5.7.07)  (иврит)
• [dover.idf.il/IDF/English/News/appointments/2007/07/0501.htm Сообщение] о назначении Тибона на пост командира дивизии и биографическая справка, на сайте Армии обороны Израиля (5.7.07)  (англ.)
• [www.nahal.co.il/Web/Battles/Brigade/267.aspx Биография], на сайте «Нахаль»  (иврит)
• אביחי בקר דרך נועם הארץ, 5.5.00 (Авихай Бекер, «[www.fresh.co.il/vBulletin//showpost.php?p=3867187&postcount=72 Путь Ноама]», «Га-Арец» (5.5.00))  (иврит) — биографическое описание
• [www.youtube.com/watch?v=wOA50sG34RE Видеоролик] речи Ноама Тибона на 7-й конференции по национальной безопасности (25.5.11)  (иврит)
• [www.youtube.com/watch?v=Ddd7E6rQZLk Видеоролик] выступления Ноама Тибона в период командования бригады «Нахаль» на тему службы израильских солдат на Западном берегу реки Иордан (начиная с 51:49)  (иврит)

Отрывок, характеризующий Тибон, Ноам

– J'ai ete a Paris, j'y ai passe des annees, [Я был в Париже, я провел там целые годы,] – сказал Пьер.
– Oh ca se voit bien. Paris!.. Un homme qui ne connait pas Paris, est un sauvage. Un Parisien, ca se sent a deux lieux. Paris, s'est Talma, la Duschenois, Potier, la Sorbonne, les boulevards, – и заметив, что заключение слабее предыдущего, он поспешно прибавил: – Il n'y a qu'un Paris au monde. Vous avez ete a Paris et vous etes reste Busse. Eh bien, je ne vous en estime pas moins. [О, это видно. Париж!.. Человек, который не знает Парижа, – дикарь. Парижанина узнаешь за две мили. Париж – это Тальма, Дюшенуа, Потье, Сорбонна, бульвары… Во всем мире один Париж. Вы были в Париже и остались русским. Ну что же, я вас за то не менее уважаю.]
Под влиянием выпитого вина и после дней, проведенных в уединении с своими мрачными мыслями, Пьер испытывал невольное удовольствие в разговоре с этим веселым и добродушным человеком.
– Pour en revenir a vos dames, on les dit bien belles. Quelle fichue idee d'aller s'enterrer dans les steppes, quand l'armee francaise est a Moscou. Quelle chance elles ont manque celles la. Vos moujiks c'est autre chose, mais voua autres gens civilises vous devriez nous connaitre mieux que ca. Nous avons pris Vienne, Berlin, Madrid, Naples, Rome, Varsovie, toutes les capitales du monde… On nous craint, mais on nous aime. Nous sommes bons a connaitre. Et puis l'Empereur! [Но воротимся к вашим дамам: говорят, что они очень красивы. Что за дурацкая мысль поехать зарыться в степи, когда французская армия в Москве! Они пропустили чудесный случай. Ваши мужики, я понимаю, но вы – люди образованные – должны бы были знать нас лучше этого. Мы брали Вену, Берлин, Мадрид, Неаполь, Рим, Варшаву, все столицы мира. Нас боятся, но нас любят. Не вредно знать нас поближе. И потом император…] – начал он, но Пьер перебил его.
– L'Empereur, – повторил Пьер, и лицо его вдруг привяло грустное и сконфуженное выражение. – Est ce que l'Empereur?.. [Император… Что император?..]
– L'Empereur? C'est la generosite, la clemence, la justice, l'ordre, le genie, voila l'Empereur! C'est moi, Ram ball, qui vous le dit. Tel que vous me voyez, j'etais son ennemi il y a encore huit ans. Mon pere a ete comte emigre… Mais il m'a vaincu, cet homme. Il m'a empoigne. Je n'ai pas pu resister au spectacle de grandeur et de gloire dont il couvrait la France. Quand j'ai compris ce qu'il voulait, quand j'ai vu qu'il nous faisait une litiere de lauriers, voyez vous, je me suis dit: voila un souverain, et je me suis donne a lui. Eh voila! Oh, oui, mon cher, c'est le plus grand homme des siecles passes et a venir. [Император? Это великодушие, милосердие, справедливость, порядок, гений – вот что такое император! Это я, Рамбаль, говорю вам. Таким, каким вы меня видите, я был его врагом тому назад восемь лет. Мой отец был граф и эмигрант. Но он победил меня, этот человек. Он завладел мною. Я не мог устоять перед зрелищем величия и славы, которым он покрывал Францию. Когда я понял, чего он хотел, когда я увидал, что он готовит для нас ложе лавров, я сказал себе: вот государь, и я отдался ему. И вот! О да, мой милый, это самый великий человек прошедших и будущих веков.]
– Est il a Moscou? [Что, он в Москве?] – замявшись и с преступным лицом сказал Пьер.
Француз посмотрел на преступное лицо Пьера и усмехнулся.
– Non, il fera son entree demain, [Нет, он сделает свой въезд завтра,] – сказал он и продолжал свои рассказы.
Разговор их был прерван криком нескольких голосов у ворот и приходом Мореля, который пришел объявить капитану, что приехали виртембергские гусары и хотят ставить лошадей на тот же двор, на котором стояли лошади капитана. Затруднение происходило преимущественно оттого, что гусары не понимали того, что им говорили.
Капитан велел позвать к себе старшего унтер офицера в строгим голосом спросил у него, к какому полку он принадлежит, кто их начальник и на каком основании он позволяет себе занимать квартиру, которая уже занята. На первые два вопроса немец, плохо понимавший по французски, назвал свой полк и своего начальника; но на последний вопрос он, не поняв его, вставляя ломаные французские слова в немецкую речь, отвечал, что он квартиргер полка и что ему ведено от начальника занимать все дома подряд, Пьер, знавший по немецки, перевел капитану то, что говорил немец, и ответ капитана передал по немецки виртембергскому гусару. Поняв то, что ему говорили, немец сдался и увел своих людей. Капитан вышел на крыльцо, громким голосом отдавая какие то приказания.
Когда он вернулся назад в комнату, Пьер сидел на том же месте, где он сидел прежде, опустив руки на голову. Лицо его выражало страдание. Он действительно страдал в эту минуту. Когда капитан вышел и Пьер остался один, он вдруг опомнился и сознал то положение, в котором находился. Не то, что Москва была взята, и не то, что эти счастливые победители хозяйничали в ней и покровительствовали ему, – как ни тяжело чувствовал это Пьер, не это мучило его в настоящую минуту. Его мучило сознание своей слабости. Несколько стаканов выпитого вина, разговор с этим добродушным человеком уничтожили сосредоточенно мрачное расположение духа, в котором жил Пьер эти последние дни и которое было необходимо для исполнения его намерения. Пистолет, и кинжал, и армяк были готовы, Наполеон въезжал завтра. Пьер точно так же считал полезным и достойным убить злодея; но он чувствовал, что теперь он не сделает этого. Почему? – он не знал, но предчувствовал как будто, что он не исполнит своего намерения. Он боролся против сознания своей слабости, но смутно чувствовал, что ему не одолеть ее, что прежний мрачный строй мыслей о мщенье, убийстве и самопожертвовании разлетелся, как прах, при прикосновении первого человека.
Капитан, слегка прихрамывая и насвистывая что то, вошел в комнату.
Забавлявшая прежде Пьера болтовня француза теперь показалась ему противна. И насвистываемая песенка, и походка, и жест покручиванья усов – все казалось теперь оскорбительным Пьеру.
«Я сейчас уйду, я ни слова больше не скажу с ним», – думал Пьер. Он думал это, а между тем сидел все на том же месте. Какое то странное чувство слабости приковало его к своему месту: он хотел и не мог встать и уйти.
Капитан, напротив, казался очень весел. Он прошелся два раза по комнате. Глаза его блестели, и усы слегка подергивались, как будто он улыбался сам с собой какой то забавной выдумке.
– Charmant, – сказал он вдруг, – le colonel de ces Wurtembourgeois! C'est un Allemand; mais brave garcon, s'il en fut. Mais Allemand. [Прелестно, полковник этих вюртембергцев! Он немец; но славный малый, несмотря на это. Но немец.]
Он сел против Пьера.
– A propos, vous savez donc l'allemand, vous? [Кстати, вы, стало быть, знаете по немецки?]
Пьер смотрел на него молча.
– Comment dites vous asile en allemand? [Как по немецки убежище?]
– Asile? – повторил Пьер. – Asile en allemand – Unterkunft. [Убежище? Убежище – по немецки – Unterkunft.]
– Comment dites vous? [Как вы говорите?] – недоверчиво и быстро переспросил капитан.
– Unterkunft, – повторил Пьер.
– Onterkoff, – сказал капитан и несколько секунд смеющимися глазами смотрел на Пьера. – Les Allemands sont de fieres betes. N'est ce pas, monsieur Pierre? [Экие дурни эти немцы. Не правда ли, мосье Пьер?] – заключил он.
– Eh bien, encore une bouteille de ce Bordeau Moscovite, n'est ce pas? Morel, va nous chauffer encore une pelilo bouteille. Morel! [Ну, еще бутылочку этого московского Бордо, не правда ли? Морель согреет нам еще бутылочку. Морель!] – весело крикнул капитан.
Морель подал свечи и бутылку вина. Капитан посмотрел на Пьера при освещении, и его, видимо, поразило расстроенное лицо его собеседника. Рамбаль с искренним огорчением и участием в лице подошел к Пьеру и нагнулся над ним.
– Eh bien, nous sommes tristes, [Что же это, мы грустны?] – сказал он, трогая Пьера за руку. – Vous aurai je fait de la peine? Non, vrai, avez vous quelque chose contre moi, – переспрашивал он. – Peut etre rapport a la situation? [Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле, не имеете ли вы что нибудь против меня? Может быть, касательно положения?]
Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.
– Parole d'honneur, sans parler de ce que je vous dois, j'ai de l'amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C'est a la vie et a la mort. C'est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.
– Merci, – сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же, как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по немецки, и лицо его вдруг просияло.
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.
– Oui, mon cher ami, voila les caprices de la fortune, – начал он. – Qui m'aurait dit que je serai soldat et capitaine de dragons au service de Bonaparte, comme nous l'appellions jadis. Et cependant me voila a Moscou avec lui. Il faut vous dire, mon cher, – продолжал он грустным я мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную историю, – que notre nom est l'un des plus anciens de la France. [Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его, бывало, называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый… что имя наше одно из самых древних во Франции.]
И с легкой и наивной откровенностью француза капитан рассказал Пьеру историю своих предков, свое детство, отрочество и возмужалость, все свои родственныеимущественные, семейные отношения. «Ma pauvre mere [„Моя бедная мать“.] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе.
– Mais tout ca ce n'est que la mise en scene de la vie, le fond c'est l'amour? L'amour! N'est ce pas, monsieur; Pierre? – сказал он, оживляясь. – Encore un verre. [Но все это есть только вступление в жизнь, сущность же ее – это любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер? Еще стаканчик.]
Пьер опять выпил и налил себе третий.
– Oh! les femmes, les femmes! [О! женщины, женщины!] – и капитан, замаслившимися глазами глядя на Пьера, начал говорить о любви и о своих любовных похождениях. Их было очень много, чему легко было поверить, глядя на самодовольное, красивое лицо офицера и на восторженное оживление, с которым он говорил о женщинах. Несмотря на то, что все любовные истории Рамбаля имели тот характер пакостности, в котором французы видят исключительную прелесть и поэзию любви, капитан рассказывал свои истории с таким искренним убеждением, что он один испытал и познал все прелести любви, и так заманчиво описывал женщин, что Пьер с любопытством слушал его.
Очевидно было, что l'amour, которую так любил француз, была ни та низшего и простого рода любовь, которую Пьер испытывал когда то к своей жене, ни та раздуваемая им самим романтическая любовь, которую он испытывал к Наташе (оба рода этой любви Рамбаль одинаково презирал – одна была l'amour des charretiers, другая l'amour des nigauds) [любовь извозчиков, другая – любовь дурней.]; l'amour, которой поклонялся француз, заключалась преимущественно в неестественности отношений к женщине и в комбинация уродливостей, которые придавали главную прелесть чувству.
Так капитан рассказал трогательную историю своей любви к одной обворожительной тридцатипятилетней маркизе и в одно и то же время к прелестному невинному, семнадцатилетнему ребенку, дочери обворожительной маркизы. Борьба великодушия между матерью и дочерью, окончившаяся тем, что мать, жертвуя собой, предложила свою дочь в жены своему любовнику, еще и теперь, хотя уж давно прошедшее воспоминание, волновала капитана. Потом он рассказал один эпизод, в котором муж играл роль любовника, а он (любовник) роль мужа, и несколько комических эпизодов из souvenirs d'Allemagne, где asile значит Unterkunft, где les maris mangent de la choux croute и где les jeunes filles sont trop blondes. [воспоминаний о Германии, где мужья едят капустный суп и где молодые девушки слишком белокуры.]
Наконец последний эпизод в Польше, еще свежий в памяти капитана, который он рассказывал с быстрыми жестами и разгоревшимся лицом, состоял в том, что он спас жизнь одному поляку (вообще в рассказах капитана эпизод спасения жизни встречался беспрестанно) и поляк этот вверил ему свою обворожительную жену (Parisienne de c?ur [парижанку сердцем]), в то время как сам поступил во французскую службу. Капитан был счастлив, обворожительная полька хотела бежать с ним; но, движимый великодушием, капитан возвратил мужу жену, при этом сказав ему: «Je vous ai sauve la vie et je sauve votre honneur!» [Я спас вашу жизнь и спасаю вашу честь!] Повторив эти слова, капитан протер глаза и встряхнулся, как бы отгоняя от себя охватившую его слабость при этом трогательном воспоминании.
Слушая рассказы капитана, как это часто бывает в позднюю вечернюю пору и под влиянием вина, Пьер следил за всем тем, что говорил капитан, понимал все и вместе с тем следил за рядом личных воспоминаний, вдруг почему то представших его воображению. Когда он слушал эти рассказы любви, его собственная любовь к Наташе неожиданно вдруг вспомнилась ему, и, перебирая в своем воображении картины этой любви, он мысленно сравнивал их с рассказами Рамбаля. Следя за рассказом о борьбе долга с любовью, Пьер видел пред собою все малейшие подробности своей последней встречи с предметом своей любви у Сухаревой башни. Тогда эта встреча не произвела на него влияния; он даже ни разу не вспомнил о ней. Но теперь ему казалось, что встреча эта имела что то очень значительное и поэтическое.