Тиберий Семпроний Лонг (консул 194 года до н. э.)
Тиберий Семпроний Лонг лат. Tiberius Sempronius Longus | ||
| ||
---|---|---|
210 — 174 годы до н. э. | ||
| ||
210 — 174 годы до н. э. | ||
| ||
200 год до н. э. | ||
| ||
198 год до н. э. | ||
| ||
197 — 194 годы до н. э. | ||
| ||
196 год до н. э. | ||
| ||
195 год до н. э. | ||
| ||
194 год до н. э. | ||
| ||
193, 191 годы до н. э. | ||
Рождение: | III век до н. э. | |
Смерть: | 174 до н. э. | |
Род: | Семпронии | |
Отец: | Тиберий Семпроний Лонг (консул 218 года до н. э.) |
Тиберий Семпроний Лонг (лат. Tiberius Sempronius Longus; умер в 174 году до н. э.) — древнеримский политический деятель и военачальник из плебейского рода Семпрониев, консул 194 года до н. э. Участвовал в войнах с галлами, в 185 году до н. э. проиграл цензорские выборы Марку Порцию Катону Старшему.
Содержание
Происхождение
Род, к которому принадлежал Тиберий Семпроний, был относительно нестарым: его представители получили доступ к курульным магистратурам в самом конце III века. Первым носителем когномена Лонг, известным из источников, стал отец Тиберия Семпрония того же имени, консул 218 года до н. э., командовавший в битве с Ганнибалом при Треббии, которая закончилась полным поражением римлян[1].
Биография
Тиберий Семпроний впервые упоминается в источниках под 210 годом до н. э., когда он стал авгуром поле смерти Тита Отацилия Красса и квиндецемвиром после смерти отца[2][3]. В 200 году он был народным трибуном[4] и в этом качестве высказался против предоставления права на овацию Луцию Корнелию Лентулу, вернувшемуся из Испании. Но ему пришлось отступить перед волей сената[5].
В 198 году до н. э. Тиберий Семпроний был курульным эдилом[6][7]. В 197 году он вошёл в число триумвиров, занимавшихся организацией пяти колоний на побережье Кампании[8][9], а в конце того же года был выбран претором[10]. По жребию ему досталась Сардиния[11][12]; полномочия Семпрония в этой провинции были продлены и на 195 год до н. э.[13][14]
Уже в 194 году до н. э. Тиберий Семпроний получил консульство[15][16]. Его коллегой был Публий Корнелий Сципион Африканский, чей отец был коллегой отца Семпрония в 218 году; вероятно, это не было простым совпадением[17]. Оба консула получили в качестве провинции Италию, хотя Сципион и считал, что один консул должен отправиться в Македонию из-за надвигающейся войны с Антиохом III[18].
Лонг продолжил в свой консульский год выполнять обязанности триумвира[19]. Кроме того, он совершил поход на бойев и разбил врага, напавшего на его лагерь[20]; правда, Тит Ливий, видимо, преувеличил масштабы этой победы[17]. Плутарх пишет, что Тиберий Семпроний во время своего консульства управлял «Фракией и прилегающими к Дунаю землями», а легатом при нём был Марк Порций Катон Старший[21], но это явная ошибка[17].
В следующем году Лонг снова воевал с галлами уже в качестве легата в войске Луция Корнелия Мерулы[22]. В кровопролитном сражении при Мутине Семпроний вместе с Марком Марцеллом командовал отборным отрядом[23]. Вероятно[24], он участвовал и в Этолийской войне под командованием Мания Ацилия Глабриона; во всяком случае, человек с таким именем упоминается Ливием при описании штурма Гераклеи в 191 году до н. э.[25]
В 185 году до н. э. Лонг претендовал на цензуру. Тогда развернулась ожесточённая борьба между девятью кандидатами, в числе которых был Марк Порций Катон Старший. Все остальные кандидаты, кроме Луция Валерия Флакка, объединились против Катона как «нового человека», но именно Катон и Флакк выиграли выборы[26][27].
Известно, что Катон позже написал книгу «Против изгнания Тиберия»[28]; этого Тиберия идентифицируют как Тиберия Семпрония Лонга, хотя об обстоятельствах, в связи с которыми тема книги стала актуальной, ничего не известно[17][29].
Тиберий Семпроний Лонг умер в 174 году до н. э. от чумы[30][31].
Напишите отзыв о статье "Тиберий Семпроний Лонг (консул 194 года до н. э.)"
Примечания
- ↑ Sempronius 67, 1942, s.1433.
- ↑ Тит Ливий, 1994, ХXVII, 6, 15-16.
- ↑ Broughton T., 1951, р.283.
- ↑ Broughton T., 1951, р.324.
- ↑ Тит Ливий, 1994, ХXХI, 20, 5-6.
- ↑ Тит Ливий, 1994, ХXХII, 27, 8.
- ↑ Broughton T., 1951, р.330.
- ↑ Тит Ливий, 1994, ХXХII, 29, 4.
- ↑ Broughton T., 1951, р.334.
- ↑ Тит Ливий, 1994, ХXХIII, 24, 2.
- ↑ Тит Ливий, 1994, ХXХIII, 26, 2.
- ↑ Broughton T., 1951, р.335.
- ↑ Тит Ливий, 1994, ХXХIII, 43, 9.
- ↑ Broughton T., 1951, р.341.
- ↑ Fasti Capitolini, ann. d. 194 до н. э..
- ↑ Broughton T., 1951, р.342.
- ↑ 1 2 3 4 Sempronius 67, 1942, s.1434.
- ↑ Тит Ливий, 1994, ХXХIV, 43, 4-5.
- ↑ Тит Ливий, 1994, ХXХIV, 45, 2.
- ↑ Тит Ливий, 1994, ХXХIV, 46-47.
- ↑ Плутарх, 2001, Катон Старший, 12, 1.
- ↑ Broughton T., 1951, р.349.
- ↑ Тит Ливий, 1994, ХXХV, 5.
- ↑ Broughton T., 1951, р.355.
- ↑ Тит Ливий, 1994, ХXХVI, 24, 2.
- ↑ Тит Ливий, 1994, ХXХIХ, 40.
- ↑ Трухина Н., 1986, с.101.
- ↑ Авл Геллий, 2007, II, 14, 1.
- ↑ Авл Геллий, 2007, II, прим.78.
- ↑ Тит Ливий, 1994, ХLI, 21, 8.
- ↑ Sempronius 67, 1942, s.1435.
Источники и литература
Источники
- [ancientrome.ru/gosudar/capitol.htm Fasti Capitolini]. Сайт «История Древнего Рима». Проверено 20 марта 2016.
- Авл Геллий. Аттические ночи. Книги 1 - 10. — СПб.: Издательский центр "Гуманитарная академия", 2007. — 480 с. — ISBN 978-5-93762-027-9.
- Тит Ливий. История Рима от основания города. — М.: Наука, 1994. — Т. 3.
- Плутарх. Сравнительные жизнеописания. — СПб., 2001. — Т. 3. — 672 с. — ISBN 5-306-00240-4.
Литература
- Broughton T. Magistrates of the Roman Republic. — New York, 1951. — Vol. I. — P. 600.
- Münzer F. Sempronius 67 // RE. — 1942. — Т. IIА, 2. — С. 1433-1435.
- Трухина Н. Политика и политики "золотого века" Римской республики. — М.: Издательство МГУ, 1986. — 184 с.
Эта статья входит в число добротных статей русскоязычного раздела Википедии. |
Отрывок, характеризующий Тиберий Семпроний Лонг (консул 194 года до н. э.)
– Друбецкого?– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.
Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.