Тибет, Дэвид
Дэвид Тибет (англ. David Tibet, р. 5 марта 1960) — английский поэт и музыкант, известный прежде всего как основатель и центральная фигура апокалиптик-фолк-проекта Current 93.
Дэвид Тибет (David Tibet, настоящее имя Дэвид Майкл Бантинг — David Michael Bunting) родился в 1960 году в Бату Гаджа (Batu Gajah) в северной Малайзии, где прожил до 13 лет. В 10 лет Дэвид покупает первую книгу (роман «Лунное Дитя») Алистера Кроули, оккультного автора, сильно повлиявшего на Тибета. В 1973 году он переезжает в Англию и в 1978 году поступает в университет на факультет политологии. Однажды в магазине фирмы «Вирджин» (Virgin) Дэвид встретил Эндрю МакКензи (Andrew McKenzie) из The Hafler Trio и Бена (Ben) из Zoviet France, что во многом предопределило судьбу Дэвида. Устав от политики, он переезжает в Лондон, где изучает тибетскую культуру. Именно этому новому увлечению Дэвид обязан своим прозвищем — «Тибет». Прозвище на одной из вечеринок Дэвиду дал Дженезис Пи-Орридж. Вскоре Дэвид вступает в кроулианский Орден Восточных Тамплиеров (Ordo Templi Orientis), где получает мистическое посвящение и откуда заимствует понятие «потока 93», или же «потока агапэ» (Current 93), ставшее впоследствии названием его главного музыкального проекта, который был основан в 1983 году. Позже он отрекается сначала от учения Кроули, а затем и от тибетского буддизма, к которому обращается после отказа от кроулианства, и начинает проявлять все больший интерес к гностицизму и христианству; в настоящее время он позиционирует себя как христианин[1]
Первыми музыкальными проектами, с которыми сотрудничал Тибет, стали Psychic TV, сайд-проект основателя Throbbing Gristle Дженезиса Пи-Орриджа, и индастриал-группа 23 Skidoo. В 1983 он вышел из состава Psychic TV и основал Current 93. Первой записью новообразованного проекта стала кассета «Mi-Mort», выпущенная совместно с Nurse With Wound, на которую вошла композиция С93 «Maldoror est Mort»; за нею последовал EP «LAShTAL», во многом вдохновленный оккультными практиками, к которым Тибет в то время проявлял живой интерес. Дебютный лонгплей Current 93, «Nature Unveiled», вышел в 1984 г; эти и другие ранние альбомы C93 были выдержаны в духе классического индастриала, однако со временем Тибет сменил направление в сторону более «классичного» фолкового звучания, которое и принесло ему наибольшую известность. В рамках С93 он сотрудничал со множеством музыкантов, в их числе - Стивен Стэплтон из Nurse With Wound, Дуглас Пи из Death in June, Майкл Кэшмор, Бойд Райс, Стив Игнорант из Crass, Ник Кейв, Роуз Макдауэлл из Strawberry Switchblade, Бьорк и другие. В числе своих основных влияний Тибет называл таких исполнителей, как Love, The Incredible String Band, Comus.
Помимо занятий музыкой, Дэвид Тибет является относительно известным ар-брют-художником, выставлявшимся в таких галереях, как Henry Boxer Gallery и Isis Gallery. С 1988 по 2010 гг. он руководил независимым лейблом Durtro, издавашим книги и музыкальные записи; после этого его сменила новая фирма, Coptic Cat, продолжающая распространять многие товары из старого каталога Durtro.
Напишите отзыв о статье "Тибет, Дэвид"
Примечания
- ↑ [www.pitchfork.com/features/interviews/6426-current-93/ Интервью с Pitchfork Media, 2006]. «Да, я долгое время изучал тибетский буддизм, но если вы спросите меня об этом сейчас - я христианин... Все, что я делал, начиная с Thunder Perfect Mind, казалось мне неприкрыто христианским».
Отрывок, характеризующий Тибет, Дэвид
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!
Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться и слушает только потому, что он не может не слушать того, что ему говорят. Наполеон не замечал этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего врага, а как к человеку, который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина.
– И зачем император Александр принял начальство над войсками? К чему это? Война мое ремесло, а его дело царствовать, а не командовать войсками. Зачем он взял на себя такую ответственность?
Наполеон опять взял табакерку, молча прошелся несколько раз по комнате и вдруг неожиданно подошел к Балашеву и с легкой улыбкой так уверенно, быстро, просто, как будто он делал какое нибудь не только важное, но и приятное для Балашева дело, поднял руку к лицу сорокалетнего русского генерала и, взяв его за ухо, слегка дернул, улыбнувшись одними губами.
– Avoir l'oreille tiree par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось величайшей честью и милостью при французском дворе.
– Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну у, что ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как будто смешно было быть в его присутствии чьим нибудь courtisan и admirateur [придворным и обожателем], кроме его, Наполеона.
– Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на поклон Балашева.
– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.
После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.