Тибо, Жак

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Жак Тибо
Jacques Thibaud
Основная информация
Дата рождения

27 сентября 1880(1880-09-27)

Место рождения

Бордо

Дата смерти

1 сентября 1953(1953-09-01) (72 года)

Место смерти

Над Французскими Альпами

Страна

Франция

Профессии

Исполнитель, педагог

Инструменты

Скрипка

Жак Тибо́ (фр. Jacques Thibaud; 27 сентября 1880, Бордо — 1 сентября 1953) — французский скрипач. Сын скрипача Жоржа Тибо, брат Альфонса, Жозефа и Франсиса Тибо.



Биография

Первые уроки игры на скрипке получил от отца и впервые выступил на публике в Бордо в восемь лет. В возрасте тринадцати лет поступил в Парижскую консерваторию в класс Мартена Марсика и окончил её с отличием три года спустя. По некоторым сведениям, он брал уроки у Хосе Уайта. В дальнейшем Тибо некоторое время зарабатывал на жизнь, играя в ресторанах, в одном из которых его услышал известный скрипач и меценат Эдуар Колон. Он предложил молодому скрипачу принять участие в организованных им «Концертах Колона». Выступления Тибо пользовались большим успехом, и в течение 1898—1899 годов он 54 раза играл на этих концертах, получив широкую известность. Вскоре началась международная концертная карьера Тибо: он гастролировал по Европе, часто выступая в Великобритании, а в 1903 году состоялся его дебют в США. Получив серьёзное ранение во время Первой мировой войны, Тибо в течение нескольких лет не выступал, однако с 1920-х годов возобновил свою карьеру. Помимо сольных сочинений он также исполнял камерную музыку в трио с двумя своими братьями, а с середины 1900-х годов — c Пабло Казальсом и Альфредом Корто. Это трио получило всемирную известность, особенно активно концертируя в первой половине 1930-х годов. Их запись Трио Шуберта B-dur до сих пор считается одной из лучших интерпретаций этого сочинения и образцом слаженности музыкальной мысли в ансамбле. Тибо был другом Эжена Изаи, посвятившего ему свою Вторую сонату для скрипки.

Во время Второй мировой войны Тибо оставался во Франции, продолжая преподавать в Нормальной школе музыки в Париже, а в 1943 году основал совместно с Маргаритой Лонг Международный конкурс пианистов и скрипачей, существующий и сегодня. После войны скрипач продолжил давать концерты как во Франции, так и за границей, никогда не прерывая карьеры, несмотря на возраст. Тибо погиб в авиакатастрофе над Французскими Альпами во время очередного перелёта на концерт в Азию.

Творчество

Исполнение Тибо отличалось чистотой звучания, виртуозной техникой и большой экспрессивностью. Наибольшую известность ему принесло исполнение музыки Моцарта и композиторов французского романтизма. Тибо играл на скрипках работы Антонио Страдивари, его многочисленные записи выпущены на компакт-дисках. Именем скрипача названа консерватория в Бордо.

Напишите отзыв о статье "Тибо, Жак"

Ссылки

  • [www.allmusic.com/cg/amg.dll?P=amg&sql=41:56537~T1 Жак Тибо] (англ.) на сайте Allmusic
  • [www.concours-long-thibaud.org/long/accueil/index.php Международный конкурс имени Лонг и Тибо]  (англ.),  (фр.)

Отрывок, характеризующий Тибо, Жак

Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.