Тибо Мин

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Тибо Мин или Тибо (бирм. သီပော္‌မင္‌း; 1 января, 1859, Мандалай, Бирманское царство — 19 декабря, 1916, Ратнагири, Британская Индия) — последний бирманский король династии Конбаун. При нём столица Мандалай была занята английскими войсками в 1885, и последнее оставшееся от Бирмы государство было аннексировано Британской империей в 1886.

Тибо родился в Мандалае, прошёл обучение в буддийском монастыре. Его отец, король Миндон сделал его принцем северного штата Тибо, в 1878 он стал королём с помощью вдовы своего отца, которая смогла коварно убить всех претендентов на трон. Он женился на двух своих сводных сёстрах, младшая из которых Супаялат серьёзно вмешивалась в государственные дела. По её настоянию, взойдя на трон, во избежание династийной борьбы и интриг он учинил резню своей родни, которая потенциально могла претендовать на власть. Для этого он приказал казнить 80 своих ближайших родственников, принцев и принцесс, поместив их в вельветовые мешки и задушив или затоптав слонами.

Он не скрывал своих намерений вернуть те территории, которые отняла Британия в результате нескольких англо-бирманских войн. Для этого он стремился сблизиться с Францией.

Конфликт с Англией разразился ещё при его отце, когда английский представитель вошёл во дворец не сняв ботинок. Когда он занял трон, отношения с Англией ещё более ухудшились; её посол был осмеян, и в сентябре 1879 г. итальянский консул принял под своё покровительство английских подданных. В столице остался французский епископ для Бирмы — Бурбон. Положение сделалось очень натянутым, Бирма стянула к английской границе войска; английские власти усилили пограничные гарнизоны, но до столкновения не дошло.

Впоследствии Бирма напрасно искала сближения с Британской Индией. Только в 1882 г. Англия согласилась принять посольство в Индии. По месяцам тянулись переговоры о заключении дружественного и торгового договора, но в конце концов они прервались, так как король упорно настаивал, чтобы торговля самыми выгодными продуктами была признана королевской монополией, и не соглашался на запрещение ввоза в Бирму оружия.

После прекращения переговоров Бирма попала в совершенно изолированное положение, король очутился во власти своих придворных, в руках которых государственное хозяйство эксплуатировалось в пользу частных интересов нескольких семейств. Казни с целью вымогательства стали обычным явлением и совершались другие злоупотребления.

В соответствии с традиционными анимистическими представлениями бирманцев, при основании Мандалая под воротами и угловыми башнями стены дворцового комплекса, а также непосредственно под троном были замурованы 52 человека в качестве жертв духам-натам (как правило, в качестве «строительных жертв» использовались преступники, приговорённые к смертной казни). В основании угловых башен были помещены также четыре кувшина с маслом, которые раз в 7 лет должны были проверяться астрологами. На третью проверку, в 1880 году, выяснилось, что масло в двух кувшинах высохло. Кроме того, появилось немало других недобрых предзнаменований. Астрологи порекомендовали королю Тибо перенести столицу. Король категорически отказался. Тогда было принято решение умилостивить натов принесением большого количества ритуальных жертв — 100 мужчин, 100 женщин, 100 мальчиков, 100 девочек, 100 солдат и 100 иностранцев. Королевский указ был объявлен публично, начались аресты, и в Мандалае наступила всеобщая паника. Жители бежали из города, а иностранные государства, и в первую очередь Великобритания, под предлогом защиты своих подданных стали недвусмысленно угрожать интервенцией. В ответ на английский ультиматум аресты прекратились, но 100 арестованных все же были тайно замурованы заживо.

Пытаясь избежать окончательной колонизации своей страны Великобританией (к тому времени уже успевшей развязать две англо-бирманские войны, в ходе которых она аннексировала всю Нижнюю Бирму), король Тибо подписал договор с Францией о строительстве железной дороги из Лаоса в Мандалай и организации совместного военного флота на Иравади. Однако все дипломатические усилия Тибо, включая отправку нескольких посольств в Европу и запоздалую попытку сыграть на политических противоречиях между Лондоном и Парижем (сохранив, подобно близлежащему Сиаму (ныне Таиланд), хотя бы формальный суверенитет), оказались безуспешными.

На севере страны началось восстание шанов. Против восставших был отправлен отряд в 5000 солдат, но восстание разрасталось, и Китай, имевший в Бамо дипломатического агента, занял в 1884 г. Бамо.

Жалобы британских купцов и особенно Бирмано-Бомбейской торговой компании все росли, притеснения от бирманских властей со вступлением на престол Тибо не прекращались; наконец в 1885 индобританское правительство запретило под страхом войны приведение в исполнение некоторых распоряжений короля. Но это требование, как ожидали, было отклонено бирманским правительством, вследствие чего индийское правительство немедленно открыло уже издавна подготавливавшуюся кампанию.

Под командой ген.-лейтенанта Прендергаста собралось у Рангуна 11000 чел., составивших разделенный на три бригады корпус. Войска должны были под прикрытием командуемой сэром Фридериком Ричардом флотилии отправиться на речных ботах вверх по Иравади до окрестностей столицы Мандалая, что и удалось без особых затруднений.

16 ноября произошло незначительное сражение для устранения речной запруды; 17-го, после непродолжительной схватки, флотилия овладела укреплениями у Минлы, экспедиционный корпус двинулся вперед по Иравади и занял без сопротивления Мингиаре. Тогда король Тибо, убедившись в бесполезности продолжения борьбы, сдался 1 декабря и был отправлен через Рангун в Индию.

Столица Мандалай была занята британскими войсками, и генерал Прендергаст вступил 4 декабря в управление королевством, которое манифестом вице-короля Индии было объявлено (1 января 1886 г.) составной частью Британской империи.

Резиденция генерал-губернатора Бирмы была перенесена в Рангун. Король Тибо и королева Супаялат были отправлены в ссылку вглубь Индии, где и прожили до конца жизни.

Напишите отзыв о статье "Тибо Мин"



Ссылки

  • [www.mainlesson.com/display.php?author=synge&book=growth&story=burma THE ANNEXATION OF BURMA]
  • [www.bearpit.net/lofiversion/index.php/t223.html sai_leik Royal Saga]
  • [www.4dw.net/royalark/Burma/konbau19.htm The Konbaung Dynasty]
Предшественник:
Миндон
Правители династии Конбаун
1878-1885
Преемник:
'конец династии'

Отрывок, характеризующий Тибо Мин

– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.
Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.
– Только наше святое братство имеет действительный смысл в жизни; всё остальное есть сон, – говорил Пьер. – Вы поймите, мой друг, что вне этого союза всё исполнено лжи и неправды, и я согласен с вами, что умному и доброму человеку ничего не остается, как только, как вы, доживать свою жизнь, стараясь только не мешать другим. Но усвойте себе наши основные убеждения, вступите в наше братство, дайте нам себя, позвольте руководить собой, и вы сейчас почувствуете себя, как и я почувствовал частью этой огромной, невидимой цепи, которой начало скрывается в небесах, – говорил Пьер.
Князь Андрей, молча, глядя перед собой, слушал речь Пьера. Несколько раз он, не расслышав от шума коляски, переспрашивал у Пьера нерасслышанные слова. По особенному блеску, загоревшемуся в глазах князя Андрея, и по его молчанию Пьер видел, что слова его не напрасны, что князь Андрей не перебьет его и не будет смеяться над его словами.
Они подъехали к разлившейся реке, которую им надо было переезжать на пароме. Пока устанавливали коляску и лошадей, они прошли на паром.
Князь Андрей, облокотившись о перила, молча смотрел вдоль по блестящему от заходящего солнца разливу.
– Ну, что же вы думаете об этом? – спросил Пьер, – что же вы молчите?
– Что я думаю? я слушал тебя. Всё это так, – сказал князь Андрей. – Но ты говоришь: вступи в наше братство, и мы тебе укажем цель жизни и назначение человека, и законы, управляющие миром. Да кто же мы – люди? Отчего же вы всё знаете? Отчего я один не вижу того, что вы видите? Вы видите на земле царство добра и правды, а я его не вижу.
Пьер перебил его. – Верите вы в будущую жизнь? – спросил он.
– В будущую жизнь? – повторил князь Андрей, но Пьер не дал ему времени ответить и принял это повторение за отрицание, тем более, что он знал прежние атеистические убеждения князя Андрея.
– Вы говорите, что не можете видеть царства добра и правды на земле. И я не видал его и его нельзя видеть, ежели смотреть на нашу жизнь как на конец всего. На земле, именно на этой земле (Пьер указал в поле), нет правды – всё ложь и зло; но в мире, во всем мире есть царство правды, и мы теперь дети земли, а вечно дети всего мира. Разве я не чувствую в своей душе, что я составляю часть этого огромного, гармонического целого. Разве я не чувствую, что я в этом огромном бесчисленном количестве существ, в которых проявляется Божество, – высшая сила, как хотите, – что я составляю одно звено, одну ступень от низших существ к высшим. Ежели я вижу, ясно вижу эту лестницу, которая ведет от растения к человеку, то отчего же я предположу, что эта лестница прерывается со мною, а не ведет дальше и дальше. Я чувствую, что я не только не могу исчезнуть, как ничто не исчезает в мире, но что я всегда буду и всегда был. Я чувствую, что кроме меня надо мной живут духи и что в этом мире есть правда.
– Да, это учение Гердера, – сказал князь Андрей, – но не то, душа моя, убедит меня, а жизнь и смерть, вот что убеждает. Убеждает то, что видишь дорогое тебе существо, которое связано с тобой, перед которым ты был виноват и надеялся оправдаться (князь Андрей дрогнул голосом и отвернулся) и вдруг это существо страдает, мучается и перестает быть… Зачем? Не может быть, чтоб не было ответа! И я верю, что он есть…. Вот что убеждает, вот что убедило меня, – сказал князь Андрей.
– Ну да, ну да, – говорил Пьер, – разве не то же самое и я говорю!
– Нет. Я говорю только, что убеждают в необходимости будущей жизни не доводы, а то, когда идешь в жизни рука об руку с человеком, и вдруг человек этот исчезнет там в нигде, и ты сам останавливаешься перед этой пропастью и заглядываешь туда. И, я заглянул…
– Ну так что ж! вы знаете, что есть там и что есть кто то? Там есть – будущая жизнь. Кто то есть – Бог.
Князь Андрей не отвечал. Коляска и лошади уже давно были выведены на другой берег и уже заложены, и уж солнце скрылось до половины, и вечерний мороз покрывал звездами лужи у перевоза, а Пьер и Андрей, к удивлению лакеев, кучеров и перевозчиков, еще стояли на пароме и говорили.
– Ежели есть Бог и есть будущая жизнь, то есть истина, есть добродетель; и высшее счастье человека состоит в том, чтобы стремиться к достижению их. Надо жить, надо любить, надо верить, – говорил Пьер, – что живем не нынче только на этом клочке земли, а жили и будем жить вечно там во всем (он указал на небо). Князь Андрей стоял, облокотившись на перила парома и, слушая Пьера, не спуская глаз, смотрел на красный отблеск солнца по синеющему разливу. Пьер замолк. Было совершенно тихо. Паром давно пристал, и только волны теченья с слабым звуком ударялись о дно парома. Князю Андрею казалось, что это полосканье волн к словам Пьера приговаривало: «правда, верь этому».
Князь Андрей вздохнул, и лучистым, детским, нежным взглядом взглянул в раскрасневшееся восторженное, но всё робкое перед первенствующим другом, лицо Пьера.
– Да, коли бы это так было! – сказал он. – Однако пойдем садиться, – прибавил князь Андрей, и выходя с парома, он поглядел на небо, на которое указал ему Пьер, и в первый раз, после Аустерлица, он увидал то высокое, вечное небо, которое он видел лежа на Аустерлицком поле, и что то давно заснувшее, что то лучшее что было в нем, вдруг радостно и молодо проснулось в его душе. Чувство это исчезло, как скоро князь Андрей вступил опять в привычные условия жизни, но он знал, что это чувство, которое он не умел развить, жило в нем. Свидание с Пьером было для князя Андрея эпохой, с которой началась хотя во внешности и та же самая, но во внутреннем мире его новая жизнь.


Уже смерклось, когда князь Андрей и Пьер подъехали к главному подъезду лысогорского дома. В то время как они подъезжали, князь Андрей с улыбкой обратил внимание Пьера на суматоху, происшедшую у заднего крыльца. Согнутая старушка с котомкой на спине, и невысокий мужчина в черном одеянии и с длинными волосами, увидав въезжавшую коляску, бросились бежать назад в ворота. Две женщины выбежали за ними, и все четверо, оглядываясь на коляску, испуганно вбежали на заднее крыльцо.