Тигранакерт (Арцах)

Древний город Тигранакерт арм. Տիգրանակերտ, лат. Tigranocerta Страна Великая АрменияВеликая Армения Область Арцах Основан I век до н. э. Основатель Тигран II Первое упоминание VII век Разрушен XIV век Название городища Шахбулаг Состав населения армяне Координаты 40°04′07″ с. ш. 46°54′20″ в. д.40.068694° с. ш. 46.905778° в. д. / 40.068694; 46.905778

Тигранакерт

Расположение найденного поселения на карте Нагорно-Карабахской Республики

Тигранакерт

Расположение найденного поселения на карте Азербайджана

Тигранаке́рт (арм. Տիգրանակերտ, лат. Tigranocerta) — древний город в провинции Арцах Великой Армении, один из четырёх древнеармянских городов с таким названием, предположительно, основанный Тиграном II в I веке до н. э. и носивший его имя. Прямое упоминание об этом городе содержится в работе армянского историка VII века Себеоса; существует мнение, что на этот город указывал и Мовсес Каганкатваци. Располагался в провинции Арцах Великой Армении . Армянские археологи отождествляют его с городом античной и средневековой эпохи, развалины которого были обнаружены в 2005 году в местечке Шахбулаг в Равнинном Карабахе к северо-западу от Агдама (северо-восток Аскеранского района непризнанной Нагорно-Карабахской Республики, контролирующей эту часть Равнинного Карабаха, или северо-запад Агдамского района Азербайджана). На месте древнего города сохранились курганы, каменные изваяния, выдолбленные в скалах культовые сооружения, церкви. Отчет о находке был опубликован в академическом журнале [aiea.fltr.ucl.ac.be/ Международной ассоциации армянских исследований].

Раскопки города ведутся Арцахской археологической экспедицией Института археологии и этнографии НАН Армении под руководством доктора исторических наук Гамлета Петросяна. В декабре 2008 года на заседании правительства Нагорно-Карабахской Республики было принято решение объявить Тигранакерт государственным заповедником.

Письменные упоминания

Согласно историкам К. Галачяну, Л. Р. Багдасаряну и Р. Г. Ананикяну, «Тигранакерт — самый древний город Арцах-Карабаха, который долго существовал и играл определенную роль в истории края». Тигранакерт упоминается армянским историком VII века Себеосом и, судя по названию, как предполагается, должен был быть основан в начале I в. до н. э. Тиграном Великим — как полагают, первым из четырёх городов, носящих такое название (включая столицу Великой Армении), построенным в 80-е годы I в. до н. э.

Себеос упоминает Тигранакерт в связи с походом византийского императора Ираклия I Великого в Армению, принадлежавшую тогда персам, и его победой над войском персидского царя Хосрова и разгромом Тбилиси в 627 году. Согласно тексту, Ираклий, вторгшись в Атропатену и разгромив её древнюю столицу Гандзак, двинулся через Албанию в Иберию. Получив об этом известие, персидский царь Хосров Нуширван отрядил своего полководца, который двинулся наперерез Ираклию через Араратскую долину по направлению к Гардаману (область по правому берегу Куры, в то время албанская) и стал лагерем в «другом» Тигранакерте (а не в упоминавшемся тут же «аване», то есть укрепленном селении, Тигранакерт), тогда как персы стали лагерем у «авана» Тигранакерт в тылу Ираклия. В произошедшем затем сражении они были разбиты:

Дошло до слуха Хозроя, что Иракл воротился, достиг Пайтаракана и желает чрез Агванию перейти в Иверию. Хозрой дал повеление полководцу своему, Шахр-Варазу, пресечь ему дорогу. Он поспешил к Арарату и прошел на Гардман, навстречу ему, и расположился лагерем в другом Тигранакерте, напротив него. Шаген с 30,000 войска подоспел и разбил лагерь в тылу Иракла, в местечке Тигранакерт. Таким образом войска его были расположены по сю, а армия Шахр-Вараза — по ту сторону. Лагерь Иракла между ими обоими.

Историк Мовсес Каганкатваци также упоминает среди представителей албанского духовенства — борцов против халкидонитской «ереси» — некоего Петроса, монаха из монастыря Ткракерта, отождествляемого с Арцахским Тигранакертом.

Поиски города

Примерное местоположение Тигранакерта Арцахского близ Мардакерта было установлено уже давно благодаря находимым в этих местах серебряным монетам, мраморным чашам, гробницам и пр., что свидетельствовало о присутствии в районе большого и богатого античного поселения. Местные жители называли эти места «Ткракертом» или «Тарнакертом» (местное звучание названия «Тигранакерт»)

Согласно рассказу руководителя раскопок доктора Гамлета Петросяна, на основании письменных источников, топографических и археологических сведений он заключил, что остатки города следует искать на холмах у реки Хачинчай, где цепь Арцахских гор переходит в низменности, на землях, которые были пограничными между провинциями Арцах и Утик, так что город Тигранакерт был частью Утика, а аван Тигранакерт — Арцаха. Данные в пользу этой местности были получены в результате подробного исследования сообщений о маршруте похода Ираклия на Тбилиси. Так, Мовсес Каганкатваци сообщает, что Ираклий ночевал у оврага близ берега реки Тертер у селения Каганкатуйк (Каланкатуйк), затем — в селении Дьютакан. Естественно также предположить, что армия Ираклия двигалась вдоль дороги, проложенной с севера на юг. Всё это опять-таки, по мнению Петросяна, указывало на местность южнее реки Тертер, то есть границу нынешних Нагорного и Равнинного Карабахов, район недалеко от тогдашней столицы Албании — Партава (рядом с современной Бардой). Наконец, священник Петрос из Тигранакерта упомянут непосредственно вслед за священником Давидом из Каланкатуйка, из чего следует, что, по-видимому, Тигранакерт находился недалеко от этого селения. Раскопанная впоследствии базилика дала Петросяну основание предполагать, что Петрос именно в ней служил настоятелем.

Выбрав долину Хачинчая в качестве условного центра, археологи исследовали памятники в радиусе приблизительно 10 км. В результате были найдены две группы руин, на правом и левом берегу реки. Особенно подробно были исследованы руины в районе источника у крепости Шахбулаг, которые в XIX в. были известны из описаний путешественников под названиями Тнгрнагерт, Таранюрт, Тарнагют.

Раскопки

В результате кратких 15-дневных раскопок 2006 г. были найдены руины с многочисленной керамикой I в. до н. э., двумя кладбищами, базиликой, сооружённой в эллинистической технике сухой кладки из мощных отёсанных камней, стены с полукруглыми башнями, остатки раннехристианской базилики и пр. Особенное значение для археологов играло большое количество керамики, характерной именно для первой половины I в. до н. э., то есть для эпохи Тиграна Великого. В результате армянские археологи сочли установленным, что данное поселение существовало между началом I в. до н. э. и XIII—XIV вв. н. э. и являлось одним из возведённых царем Тиграном Великим городов.

Согласно сообщениям армянских археологов, среди находок — уникальная крестообразная раннехристианская базилика V—VI вв., определенная как одна из старейших в Закавказье. Среди развалин базилики, в частности, была обнаружена надпись на армянском языке, которая представляет собой маленький диск диаметром около 8 см, находившийся на вымощенном плитами полу. Надпись гласит: «Я Вач(э) слуга Г(оспода) Б(ог)а». Диск относится к разряду дарственных камней и, судя по всему, принадлежал одному из нескольких известных исторических лиц этого имени. По мнению армянских археологов, это одна из редких церквей, имеющая вход и с северной, и с южной, и с западной стороны. Церковь действовала до IX века, когда «из-за ущерба, нанесенного иноверцами или вследствие землетрясений, она перестала действовать».

Город был построен на склонах горы Ванкасар (Чобандаг), причем из-за крутизны горы для постройки были вырублены террасы. Акрополь города был воздвигнут у крупного ключа, который обеспечивал население водой. Строительным материалом служил известняк. Город занимал около 50 гектаров и вмещал несколько тысяч человек, что по античным меркам было городом средней величины. Город пережил упадок в эпоху Раннего Средневековья и запустел в эпоху монгольского нашествия, хотя, видимо, и не сразу после этого нашествия. Как отмечает руководитель раскопок д-р Гамлет Петросян, город состоял из 3 частей: в верхней части находились дворцы, потом — центральный квартал, а в нижней части — обнесенный стеной квартал — Акрополь: все это вместе имело вид треугольника.

Если в первые три года раскопок вскрывались лишь отдельные части города, то в 2008 г. были начаты широкомасштабные раскопки. Главной находкой 2008 г. явилась круглая башня диаметром в 9 с лишним метров из гладкоотесанных камней, характеризуемая археологами как один из совершенных образцов оборонительного сооружения времен Тиграна Великого. Среди других находок было кладбище с раннехристианскими надгробными крестами и 10 хачкарами, и железная лопата IX века, также представляющая большую ценность, так как до сих пор найдено лишь несколько подобных образцов. В сезон 2009 г. в цитадели была найдена античная гемма с изображением орла, терзающего оленя; так как геммы использовались в качестве печатей, находка, по мнению Г.Петросяна, свидетельствует о важном административном значении города.

История руин города

В середине XVIII веке основатель Карабахского ханства Панах-хан построил крепость рядом с родником Шахбулаг, причем, по утверждению Г. Петросяна, использовал камни из развалин базилики, еще сохранявшихся к тому времени. По сообщению Мирзы Адигезаль бека,

он (Панах-Али хан), разрушив крепость Баят, прибыл в Тарнакут, расположенный у подножья холма, где имеется известный источник Шахбулагы. Здесь воздвиг крепость, построил из извести и камня дома, мечети, бани и торговые ряды. Все это строительство было закончено в 1165 <1751/52> году, и он обосновался там.

Раффи, армянский современник Мирзы Адигезаль-бека, пишет:

Затем он начал строить новую крепость — Аскеран — возле Шах-булаха, на развалинах Тарнакюрта (Тигранакерта). Но мелик Гюлистана Овсеп, мелик Джраберда Алахкули и мелик Хачена Алахверди (…) начали борьбу с Панах-ханом и вновь не позволили ему осуществить свой замысел.

История вопроса о локализации Тигранакерта

В середине XIX в. Саргис Джалалянц, посетивший развалины крепости, идентифицировал родник у Шахбулага с Тигранакертом, отметив, что местность вокруг родников Шахбулаг армяне называют Тнгрнакертом, а персы — Тарнагиртом. То же предположение высказывал исследователь карабахских древностей Макар Бархударянц, отметивший, что долина реки Хачен называлась провинцией Тигранакерт. Однако после того, как в 1950-х гг. в местечке Гявуркала, примерно в 6 км от Шахбулага, была обнаружена крышка саркофага с армянской надписью, азербайджанскими археологами под руководством Р. Ваидова были проведены раскопки, вскрывшие в Гявуркале большое поселение. Высказывались предположения, что именно здесь и находился древнеармянский Тигранакерт. Р. Ваидов, однако, солидаризировался с точкой зрения армянского учёного С. Т. Еремяна, который локализовал Тигранакерт рядом с Агдамом.

Международный резонанс

Раскопки в Арцахском Тигранакерте привлекли внимание ряда заграничных ученых. К их числу относится профессор римской истории университета Лечче (Италия), а позднее Руанского университета (Франция) Джусто Траина, заинтересовавшийся греческими раннехристианскими надписями в окрестностях Тигранакерта и приглашенный Петросяном для работы с ними. Французский учёный Гурген Давтян из Института археологии в Ницце работает над виртуальным восстановлением облика Тигранакерта. Организаторы раскопок совместно с Союзом армян Швейцарии (основным спонсором раскопок) провели в Женеве фотовыставку, посвященную открытию, и международную научную конференцию, в которой участвовали, в частности, Траина и Давтян. Результаты раскопок были представлены на проходившем в Париже в сентябре 2008 г. международном армяноведческом конгрессе, а отчет о них был опубликован в журнале Международной ассоциации армянских исследований. Благодаря армянской организации «Еркир», в Лос-Анджелесе был создан Комитет по поддержке раскопок Тигранакерта, осуществляющий информационную деятельность и сбор финансовых средств. Г. Петросян прочитал в США серию лекций о Тигранакерте (в том числе в Калифорнийском университете) и выступил в телепередачах, посвященных городу, а известный режиссёр З. Чгнаворян снял фильм «Тигранакертская одиссея», который демонстрировался и в Женеве, и в Лос-Анджелесе, где с успехом прошел по нескольким телеканалам. Ход раскопок освещали российские информационные агентства — Regnum и РИА Новости. Раскопки в Тигранакерте осветил CNN.

Археология и политика

Свою статью в академическом журнале [aiea.fltr.ucl.ac.be/ Международной ассоциации армянских исследований], посвящённую результатам раскопок, Гамлет Петросян начал со слов о том, в чём он усматривает политическое значение своей находки:

Значение того факта, что Арцах является исторически армянским регионом и вплоть до XIV века обладал этнически почти однородным населением, неоднократно признавалось в дискуссиях по проблемам, связанным с Карабахом (…) Все исследования памятников в Арцахе вызывают протесты азербайджанских властей и даже обращения к международным организациям. Соответственно, одним из наиболее важных вопросов современных армянских исследований является выявление, изучение и представление этого этнического и культурного единства памятников Арцаха и исторических фактов государственным органам, общественности и политическим деятелям.

Открытие Тигранакерта в этой связи имеет огромное значение. Это город, который лучше всего способен засвидетельствовать этно-культурную однородность Арцаха и Армении с последних веков до н. э. до XIII—XIV веков нашей эры…

В апреле 2008 году на встрече с представителями интеллигенции НКР Гамлет Петросян заявил:

Находка подтверждает, что освобождённые территории несомненно, являются армянскими землями. Мы доказываем это международному сообществу с тем, чтобы азербайджанская интеллигенция прекратила обманывать общественность.

В октябре 2007 г. на сайте Национальной академии наук Азербайджана было размещено заявление, принятое на Ученом совете Института истории НАН, в котором были названы фальсификацией утверждения армянских историков об обнаружении, как говорится в заявлении, «на оккупированной части Агдамского района Азербайджана развалин столицы мифической „Великой Армении“ города Тигранакерта». В заявлении утверждается, что якобы «в процессе проведенных за более чем столетний период времени археологических раскопок на территории Гарабаха, ни в его нагорной, ни на равнинной частях не было обнаружено никаких древних армянских поселений, некрополей, крепостей и т. д.». Также утверждается, что относительно археологических памятников Карабаха начиная от палеолитической Азыхской пещеры, включая поселение эпохи средней бронзы Узерлик-тепе на окраине Агдама, «мировая научная общественность, в том числе и армянские ученые однозначно признают принадлежность данных памятников древним поселенцам Азербайджана» и что якобы «ни в одном из существующих письменных источников не имеется никаких сведений о нахождении земель Нагорного или Равнинного Гарабага в составе созданного Тиграном кратковременного государства».

Источники

• Armenian Cultural Monuments in the Region of Karabakh‎, by Samvel Karapetyan — 2001—229 p.
• [aiea.fltr.ucl.ac.be/newsletter/Aiea%20Newsletter%2042.doc Archaeological Research in Tigranakert (Artsakh) // AIEA Newsletter, International Association for Armenian Studies, # 42. 2008, p. 31-38]
• L’ange d’Artsakh: les monuments d’architecture arménienne du Haut-Karabakh‎, by Boris Baratov — 1992—207 p.

См. также

• Шахбулаг
• Тигранакерт (крепость)

Ссылки

• [www.tigranakert.am/rus/general/ Сайт, посвященный Арцахскому Тигранакерту]
• [www.rian.ru/science/20070820/72606684.html Археологи продолжают раскопки Арцахского Тигранакерта]//РИА Новости
• [www.regnum.ru/news/985539.html Учёный: "Раскопки в Арцахском Тигранакерте имеют историческое значение"] // Regnum
• [www.blagovest-info.ru/index.php?ss=2&s=3&id=21853 Фрагменты уникальной базилики при раскопках античного города Тигранакерт]//Благовест
• [www.miasin.ru/news/arm/item2337.html Зарине Милян. Арцахский Тигранакерт]//Новости Армении (профессиональная статья, судя по всему, сотрудника экспедиции).
• [www.sobesednik.am/index.php?option=com_content&view=article&id=16905:2008-09-02-16-09-01&catid=1113:n4&Itemid=79 Арцахский Тигранакерт — символ победы]
• [wikimapia.org/9085581/The-traces-of-Tigranakert-The-city-Of-Tigran-The-king-of-Armenia «The-traces-of-Tigranakert-The-city-Of-Tigran-The-king-of-Armenia» на wikimapia.org]
• [www.noev-kovcheg.ru/mag/2009-09/1751.html Арцахский Тигранакерт]//Ноев Ковчег
• [www.mashtots.ru/novosti/disk-s-armyanskimi-nadpisyami-obnaruzhen-v-xode-raskopok-arcaxskogo-tigranakerta Диск с армянскими надписями обнаружен в ходе раскопок Арцахского Тигранакерта]
• [www.rambler.ru/news/world/armenia/10532025.html Вохзобновились раскопки Арцахского Тигранакерта]
• [www.love-armenia.ru/news/1552/ Арцахский Тигранакерт:Еще один артефакт]//ИА ARMENIAToday
• [www.yerkramas.org/news/2008-12-12-2672 В 2009 году раскопки Арцахского Тигранакерта получат еще больший размах]
• [www.hayreniq.ru/news/politik/3241-armyanskie-arxeologi-obnaruzhili-antichnuyu-gemmu.html Армянские археологи обнаружили античную гемму при раскопках Арцахского Тигранакерта]
• [www.armenia-online.ru/armnews/26644.html Археологи обнаружили фрагменты древней крепости при раскопках Арцахского Тигранакерта]
• [hetq.am/en/karabakh/tigranakert-3/ Archeological Digs Continue at Artsakh’s Tigranakert Site]
• [www.massisweekly.com/Vol29/issue28/pg11.pdf Artsakh’s Tigranakert]
• Tigranakert: An Armenian Odyssey ([www.youtube.com/watch?v=PENAfitgLsg часть 1], [www.youtube.com/watch?v=6fkKlaY4qY8 часть 2])
• [www.youtube.com/watch?v=PENAfitgLsg&feature=related Видео о раскопках в Тигранакерте]

Отрывок, характеризующий Тигранакерт (Арцах)

Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…


Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.

В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
Слуга принес назад свой пустой, перевернутый стакан с недокусанным кусочком сахара и спросил, не нужно ли чего.
– Ничего. Подай книгу, – сказал проезжающий. Слуга подал книгу, которая показалась Пьеру духовною, и проезжающий углубился в чтение. Пьер смотрел на него. Вдруг проезжающий отложил книгу, заложив закрыл ее и, опять закрыв глаза и облокотившись на спинку, сел в свое прежнее положение. Пьер смотрел на него и не успел отвернуться, как старик открыл глаза и уставил свой твердый и строгий взгляд прямо в лицо Пьеру.
Пьер чувствовал себя смущенным и хотел отклониться от этого взгляда, но блестящие, старческие глаза неотразимо притягивали его к себе.


– Имею удовольствие говорить с графом Безухим, ежели я не ошибаюсь, – сказал проезжающий неторопливо и громко. Пьер молча, вопросительно смотрел через очки на своего собеседника.
– Я слышал про вас, – продолжал проезжающий, – и про постигшее вас, государь мой, несчастье. – Он как бы подчеркнул последнее слово, как будто он сказал: «да, несчастье, как вы ни называйте, я знаю, что то, что случилось с вами в Москве, было несчастье». – Весьма сожалею о том, государь мой.
Пьер покраснел и, поспешно спустив ноги с постели, нагнулся к старику, неестественно и робко улыбаясь.
– Я не из любопытства упомянул вам об этом, государь мой, но по более важным причинам. – Он помолчал, не выпуская Пьера из своего взгляда, и подвинулся на диване, приглашая этим жестом Пьера сесть подле себя. Пьеру неприятно было вступать в разговор с этим стариком, но он, невольно покоряясь ему, подошел и сел подле него.
– Вы несчастливы, государь мой, – продолжал он. – Вы молоды, я стар. Я бы желал по мере моих сил помочь вам.
– Ах, да, – с неестественной улыбкой сказал Пьер. – Очень вам благодарен… Вы откуда изволите проезжать? – Лицо проезжающего было не ласково, даже холодно и строго, но несмотря на то, и речь и лицо нового знакомца неотразимо привлекательно действовали на Пьера.
– Но если по каким либо причинам вам неприятен разговор со мною, – сказал старик, – то вы так и скажите, государь мой. – И он вдруг улыбнулся неожиданно, отечески нежной улыбкой.
– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.
– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.