Тигр (танк)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

«Тигр» 1-й танковой дивизии СС «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» (март 1944 года, Северная Франция)
PzKpfw VI Ausf. H1 «Tiger»
Классификация

тяжёлый танк

Боевая масса, т

56

Компоновочная схема

Отделения управления и трансмиссионное спереди, моторное сзади

Экипаж, чел.

5

История
Годы разработки

1941

Годы производства

19421944

Годы эксплуатации

1942—1945

Количество выпущенных, шт.

1394

Основные операторы

Размеры
Длина корпуса, мм

6316

Длина с пушкой вперёд, мм

8450

Ширина корпуса, мм

3705

Высота, мм

2930

Клиренс, мм

470

Бронирование
Тип брони

хромомолибденовая катаная поверхностно закалённая

Лоб корпуса (верх), мм/град.

100[1] / 8°

Лоб корпуса (середина), мм/град.

63 / 10°

Лоб корпуса (низ), мм/град.

100 / 21° — 80 / 65°

Борт корпуса (верх), мм/град.

80[1] / 0°

Борт корпуса (низ), мм/град.

63 / 0°

Корма корпуса (верх), мм/град.

80 / 8°

Корма корпуса (низ), мм/град.

80 / 48°

Днище, мм

28

Крыша корпуса, мм

26 (40 мм с февраля 1944 г.)

Лоб башни, мм/град.

100 / 0°

Маска орудия, мм/град.

Варьируется от 90 мм до 200 мм в районе орудия.

Борт башни, мм/град.

80 / 0°

Корма рубки, мм/град.

80 / 0°

Крыша башни, мм

28 (40мм с февраля 1944г)

Вооружение
Калибр и марка пушки

88-мм KwK 36 L/56

Тип пушки

нарезная

Длина ствола, калибров

56

Боекомплект пушки

92-94 (~120 с 1945 г.)

Углы ВН, град.

−8…+15°

Углы ГН, град.

360 (гидропривод)

Прицелы

телескопический TZF 9a

Пулемёты

2—3 × 7,92-мм MG-34

Другое вооружение

противопехотная мортира типа «S» (принцип действия — мина выстреливалась на высоту 5-7 метров и разрывалась, поражая осколками пехоту противника, пытающуюся в ближнем бою уничтожить танк)

Подвижность
Тип двигателя

первые 250 машин «Майбах» HL210P30; на остальных «Майбах» HL230P45 V-образный 12‑цилиндровый карбюраторный жидкостного охлаждения

Скорость по шоссе, км/ч

44 (38 с ограничителем оборотов в 2500)

Скорость по пересечённой местности, км/ч

20—25

Запас хода по шоссе, км

195 (В зависимости от условий эксплуатации. В среднем, при движении танка, как по шоссе, так и вне дороги, расход топлива составлял 8-10 л на 1 км пробега.)[2]

Запас хода по пересечённой местности, км

110 [2]

Удельная мощность, л. с./т

12,9 (у первых 250 — 11,9 л. с./т)

Тип подвески

индивидуальная торсионная

Удельное давление на грунт, кг/см²

1,03

Преодолеваемый подъём, град.

35°

Преодолеваемая стенка, м

0,8

Преодолеваемый ров, м

2,3

Преодолеваемый брод, м

1,2

Panzerkampfwagen VI Ausf. H1, «Тигр» — немецкий тяжёлый танк времён Второй мировой войны, прототипом которого являлся танк VK4501 (H), разработанный в 1942 году фирмой «Хеншель» под руководством Эрвина Адерса. Наряду с прототипом фирмы «Хеншель» руководству Рейха был представлен и проект Фердинанда ПоршеVK4501 (P), но выбор военной комиссии пал на вариант «Хеншель», хотя Гитлер более благоволил к изделию Порше.

Впервые танки «Тигр» пошли в бой 29 августа 1942 года у станции Мга под Ленинградом, массированно начали применяться со сражения и взятия Харькова в феврале — марте 1943 года, использовались вермахтом и войсками СС вплоть до окончания Второй мировой войны.

Общее количество выпущенных машин — 1354 единицы, включая 5 танков конструкции Порше.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2738 дней]. Затраты на производство одного танка «Тигр» — 800 000 рейхсмарок (в два раза дороже любого танка тех времён).

В ведомственной сквозной классификации бронетехники нацистской Германии изначально танк получил обозначение Pz.Kpfw.VI Ausf.H1, индекс управления вооружений Sd.Kfz.182. В марте 1943 производственное обозначение изменили на Pz.Kpfw. Tiger, Sd.Kfz.181 (одновременно для новой модификации «Тигр-II» ввели обозначение Pz.Kpfw. Tiger Ausf. B, Sd.Kfz.182). Приказом Гитлера в январе 1944 г. танк был обозначен Panzerkampfwagen Tiger Ausf.E. После принятия на вооружение танков Tiger II, неофициально также использовалось название Tiger I, с добавлением римской единицы. Производственная модификация была при этом только одна, хотя в конструкцию танка вносились небольшие изменения.

В советских документах танк «Тигр» обычно обозначался просто как T-6 или T-VI.





История создания

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Первые работы по созданию танка «Тигр» начались в 1937 году. К этому моменту на вооружении вермахта вообще не было тяжёлых танков прорыва, аналогичных по назначению советским Т-35 или французским Char B1. С другой стороны, в планируемой военной доктрине (опробованной позже в Польше и во Франции) тяжёлым малоподвижным машинам практически не было места, поэтому требования военных к такого рода танку были довольно расплывчаты. Тем не менее, Эрвин Адерс, один из ведущих конструкторов фирмы «Хеншель» (Henschel) начал проработку 30-тонного «танка прорыва» (Durchbruchwagen). В течение 1939—1941 гг. фирма «Хеншель» построила два опытных образца, известных под обозначениями DW1 и DW2. Первый из прототипов был без башни, на второй устанавливалась башня от серийного PzKpfw IV. Толщина броневой защиты прототипов не превышала 50 мм.

После нападения Третьего рейха на Советский Союз немецким военным стала очевидной необходимость качественного усиления танкового парка вермахта. Немецкий средний танк PzKpfw IV Ausf. E-F сильно уступал по основным характеристикам советскому среднему танку (в немецкой классификации тех лет Mittlerschwerer — средне-тяжёлому) Т-34 обр. 1941 г. Аналога КВ-1 в танковых войсках вермахта не было. При этом, в значительном числе боевых эпизодов, в руках грамотных советских танкистов «тридцатьчетвёрки» и КВ наглядно показали, что хорошая обзорность, отличная эргономика всё же полностью не компенсируют слабое бронирование и вооружение PzKpfw IV Ausf. E-F — с преодолением хаоса и неразберихи первого этапа войны эти машины стали представлять всё большую угрозу для вермахта. Кроме того, по ходу войны немецким войскам всё чаще приходилось сталкиваться с заранее подготовленной обороной противника, где необходимость тяжёлого танка прорыва уже не подвергалась сомнению. Решение возникших задач разделилось на два направления — модернизацию уже существующих образцов бронетехники (PzKpfw III и PzKpfw IV) и ускоренному созданию своего аналога советского КВ-1.

Вскоре после нападения на СССР конструкторским бюро двух известных машиностроительных фирм, «Хеншель» и «Порше», поступили тактико-технические требования на тяжёлый танк прорыва проектной массой 45 тонн. В распоряжении главы первого КБ Эрвина Адерса уже был значительный багаж наработок по DW1 и DW2, тогда как возглавлявший «конкурентов» Фердинанд Порше только пробовал себя в танкостроении. Представление опытных образцов было приурочено к 20 апреля 1942 года — дню рождения фюрера, времени на разработку и постройку прототипов было немного. Эрвин Адерс и сотрудники его КБ пошли по традиционному пути немецкой танкостроительной школы, выбрав для нового тяжёлого танка ту же компоновочную схему, что и у PzKpfw IV, и применив на танке изобретение конструктора Г. Книпкампа — «шахматное» расположение опорных катков в два ряда. До того оно применялось только на тягачах и бронетранспортёрах фирмы «Hanomag», использование его для танка было новшеством в мировом танкостроении. Таким образом была успешно решена задача повышения плавности хода, и, соответственно, и повышения точности стрельбы на ходу.

Прототип фирмы Хеншель получил обозначение VK4501 (H). Фердинанд Порше, более известный в то время новаторскими работами в области автомобилестроения (в том числе спортивного), попытался перенести свой подход в новую область. На его прототипе были реализованы такие решения, как высокоэффективные продольные торсионы в системе подвески и электротрансмиссия. Однако по сравнению с прототипом фирмы «Хеншель» машина Ф. Порше была конструктивно сложнее и требовала больше дефицитных материалов, в частности меди (использовалась в генераторах, необходимых для электротрансмиссии).
Прототип доктора Ф. Порше проходил испытания под обозначением VK4501 (P). Зная об отношении к нему фюрера и не сомневаясь в победе своего детища, Ф. Порше, не дожидаясь решения комиссии, распорядился о запуске в производство ходовой части под свой новый танк без испытаний, со сроком начала поставок фирмой «Nibelungenwerk» в июле 1942 года. Однако, при показе на Куммерсдорфском полигоне был выбран танк фирмы «Хеншель», ввиду большей надёжности ходовой части и лучшей проходимости по пересечённой местности, а отчасти также из-за меньшей её стоимости (электрическая трансмиссия танка Порше, требовала на изготовление большое количество дорогой и дефицитной меди).

Башня же была позаимствована у танка Порше, так как башни заказанные для танка фирмы «Хеншель» были в процессе доработок или находились в стадии прототипов. Кроме того, под вышеуказанную боевую машину проектировались башни с орудием KWK L/70 7,5 cm., калибр которого (75 мм) в 1942 году уже не удовлетворял потребностям Вермахта. В результате, именно этот гибрид с шасси фирмы «Хеншель и сын» и башней Порше и прославился на весь мир под обозначением Pz VI «Tiger» (Ausf H, Ausf E), а «Тигры» Порше были произведены в количестве 7 машин, еще 3 шасси использовались для изготовления БРЭМ. Остальные 90 шасси пошли на производство тяжёлых штурмовых орудий, получивших имя своего «отца», Ф. Порше — «Фердинанд».К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2738 дней]

Конструкция

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Управление танком осуществлялось при помощи руля, аналогичного автомобильному. Основные органы управления танком «Тигр» — рулевое колесо и педали (газ, сцепление, тормоза). Перед сиденьем справа установлен рычаг переключения передач и рычаг стояночного тормоза (слева — рычаг вспомогательного стояночного тормоза). За сиденьем с обеих сторон — аварийные рычаги управления. При этом само управление было достаточно простым и не требовало особых навыков[3].

Броневой корпус и башня

Башня расположена примерно по центру корпуса, центр погона башни находится на 165 мм ближе к корме от центрального перпендикуляра корпуса. Борта и корма башни сформированы из одной полосы броневой стали толщиной 82 мм. Лобовой лист башни толщиной 100 мм приварен к гнутому бортовому бронелисту. Крыша башни состоит из одного плоского бронелиста толщиной 26 мм, в передней части установленного с наклоном в 8 град, к горизонту. Крыша башни соединяется с бортами сваркой. В крыше имеется три отверстия, два — под верхние люки и одно для вентилятора. Крыши башен танков «Тигр» поздних выпусков имели по пять отверстий. На многих снимках видны импровизированные запорные устройства на люках, назначение этих устройств одно — защита от непрошеных гостей. На башне № 184 и всех последующих устанавливался перископ заряжающего; перископ монтировался в правой части башни чуть впереди линии излома крыши. Фиксированное перископическое устройство предохранялось стальной П-образной скобой. Между люком заряжающего и вентилятором на башнях танков позднего выпуска (начиная с башни № 324) устраивалось отверстие под Nahvertteidigungwaffe (мортирка для стрельбы дымовыми и осколочными гранатами на малые дальности). Чтобы освободить место под мортирку, вентилятор пришлось сместить к продольной оси башни. Вентилятор закрывался бронеколпаком с горизонтальными щелями для забора воздуха. Высота башни, включая командирскую башенку, составляла 1200 мм, масса — 11,1 т. Башни изготавливались и монтировались на шасси на заводе фирмы Вегман в Касселе.

Корпус танка впервые в германском танкостроении имеет переменную ширину. Ширина нижней части собственно и есть ширина корпуса. Верхнюю часть пришлось расширить за счет надгусеничных спонсонов для размещения башни с диаметром погона 1850 мм — минимальный диаметр погона, позволяющий установить в башню орудие калибра 88 мм. Размер опорной бронеплиты пола корпуса 4820×2100 мм, толщина плиты 26 мм. Толщина бортовых бронеплит варьируется: борта верхней части корпуса 80 мм, корма 80 мм, лоб — 100 мм. Толщина бортов нижней части корпуса уменьшена до 63 мм, так как здесь роль дополнительной защиты выполняют опорные катки. Большинство бронелистов корпуса соединяются под прямым углом. Таким образом, почти все поверхности корпуса «Тигра» или параллельны или перпендикулярны грунту. Исключение составляют верхний и нижний лобовые бронелисты. Лобовой 100-мм бронелист, в котором установлен курсовой пулемет и наблюдательный прибор механика-водителя, почти вертикален — его наклон составляет 80 град. к линии горизонта. Верхний лобовой бронелист толщиной 63 мм установлен почти горизонтально — с углом наклона 10 град. Нижний лобовой бронелист толщиной 100 мм имеет обратный наклон в 66 град. Стыкуются бронелисты методом «ласточкин хвост» («фирменная марка» германских танков), соединяются сваркой. Стык башни и корпуса ничем не прикрыт — одно из наиболее уязвимых мест «Тигра», которое постоянно подвергалось критике. Толщина крыши корпуса — 30 мм — контрастирует с толстой лобовой броней. Корпус танка, без башни и ходовой части, весил 29 т и имел весьма внушительные размеры. По мнению многих танкистов, толщина крыши была явно недостаточной. Многие «Тигры» были потеряны только потому, что осколками снарядов клинило башню. Нa «Тиграх» поздних выпусков для защиты стыка башни и корпуса монтировалось бронекольцо. В целом бронирование «Тигра» обеспечивало высочайший для своего времени уровень защищённости. С целью повышения боевого духа экипажей тяжёлых танков, в учебный центр в Падерборн с Восточного фронта доставили машину обер-лейтенанта Цабеля из 1-й роты 503-го тяжёлого танкового батальона. За два дня боев под Ростовом в составе боевой группы «Зандер» танк Цабеля получил 227 прямых попаданий 14,5-мм пуль противотанковых ружей, 14 попаданий снарядами калибра 45 и 57 мм и 11 попаданий снарядами калибра 76,2 мм. Выдержав такое количество попаданий, танк сумел своим ходом совершить 60-км марш в тыл на ремонт. Качество брони высоко оценили англичане, изучавшие трофейный «Тигр». По мнению британских экспертов, эквивалентная по снарядостойкости английская броня будет толще брони «Тигра» на 10-20 мм.

С августа 1943 г. внешние вертикальные поверхности корпуса и башни танка стали покрывать составом «циммерит» (Zimmerit), затрудняющим примагничивание к корпусу магнитных мин. От антимагнитного покрытия отказались осенью 1944 года.

Двигатель и трансмиссия

Maybach HL 230P45 — V-образный 12-цилиндровый карбюраторный двигатель с водяным охлаждением (HL 230 являлся развитием HL 210, которым были оснащены первые 250 танков «Тигр»). Двигатель имеет рабочий объём 23 095 см³ (1925 см³ на цилиндр).

Моторы «Майбах» HL210P45 и HL230P45 имели по четыре карбюратора «Солекс» 52 FF J и D, a HL230P30 — один карбюратор «Бош» PZ 12. Максимальная мощность 700 л. с. (515 кВт) при 3000 об/мин. Максимальный крутящий момент 1850 Н·м при 2100 об/мин. Топливные баки — 534 литра. Запаса топлива хватало на 100—110 км по пересечённой местности.

Картер и блок цилиндров выполнены из серого литейного чугуна. Головки цилиндров изготовлены из чугуна. Двигатель весит 1200 кг и имеет линейные размеры 1000×1190×1310 мм. Двигателю требовалось 28 литров масла. Топливо — этилированный бензин OZ 74, октановое число 74. В топливные баки заливалось 530 литров горючего.

В маслосистеме использовалось масло марки Motorenol der Wermacht. Для замены требовалось 32 л масла, но двигатель вмещал 42 л масла. Масляный насос приводится от основного двигателя. В состав маслосистемы входит резервуар ёмкостью 28 л. Мощность от двигателя к коробке передач передается валом, состоящим из двух частей. Примерно 5 л. с. отбирается на привод разворота башни. Моторное отделение оборудовано автоматической системой пожаротушения: если температура воздуха в моторном отделении превышает 120°С термические датчики автоматически включают огнетушители, установленные в районе топливных насосов и карбюраторов. При срабатывании системы пожаротушения на приборной доске механика-водителя загорается аварийная лампочка. В башне хранится ручной огнетушитель, который можно использовать как аварийное средство борьбы с пожаром в моторном отделении.

Охлаждение двигателя — водяной радиатор вместимостью 120 литров и четыре вентилятора. Смазка двигателей вентиляторов — 7 литров масла.

Коробка передач «Майбах-Олвар» с восемью передачами переднего хода и четырьмя — заднего. Привод управления — гидравлический (ёмкость — 30 литров масла), полуавтоматический.

Ходовая часть

Подвеска — индивидуальная торсионная, «шахматное» расположение катков в четыре ряда, восемь на борт конструкции Г. Книпкампа. Катки — большого диаметра, без поддерживающих роликов. Ведущее колесо — спереди.

Ленивец диаметром 600 мм связан с механизмом регулирования натяжения гусеницы. Ведущее колесо диаметром 840 мм расположено в передней части корпуса. Опорные катки имеют независимую торсионную подвеску, торсионы расположены поперек корпуса танка. Опорные катки второго, четвёртого, шестого и восьмого узлов подвески — внутренний ряд. Длина торсиона 1960 мм, диаметр 58 мм. Торсион фиксируется восьмигранным наконечником в стенке противоположного опорному катку борта корпуса. Опорные катки левого борта смещены вперед относительно опорных катков правого борта. Ведущее колесо раннего типа, опорные катки с резиновыми бандажами. Траки — Kgs-63/725/130. На танке «Тигр» используется два типа гусениц. Транспортные гусеницы набраны из траков K.gs-63/520/l30, 520 — ширина трака в мм, 130 — расстояние между пальцами соседних траков. Боевые гусеницы — из траков Kgs-63/725/130, 725 — ширина трака в мм. Гусеница набрана из 96 траков. Между собой траки соединены пальцами длиной 716 мм и диаметром 28 мм. На поздних модификациях устанавливались катки с внутренней амортизацией, в меньшем количестве.

Средства наблюдения

Стационарный оптический прицел монтировался слева от орудия. Сначала «Тигры» оснащались бинокулярными прицелами TZF-9b фирмы Цейсс, с апреля 1944 г. — монокулярными прицелами TZF-9c. Прицел TZF-9b имел постоянное 2,5-кратное увеличение, поле зрения 23 град. Увеличение прицела TZF-9c менялось в диапазоне от 2,5х до 5х. Шкала прицела градуировалась в диапазоне от 100 м до 4000 м в гектометрах (от 0 до 40) для пушки и от нуля до 1200 м для пулемета. Прицельная марка перемещалась вращением небольшого штурвальчика.

Средства связи

Рядом с сиденьем стрелка-радиста установлены блоки радиостанции FuG-5. Радиооборудование включает передатчик S.c. 10 мощностью 10 Вт и приёмник Ukw.E.e. Диапазон работы радиостанции — от 27,2 до 33,3 МГц. Радиостанция обеспечивает устойчивую двустороннюю связь в радиусе до 6,4 км в телефонном режиме и до 9,4 км в режиме азбуки Морзе. Радиостанция питается от 12-вольтовой аккумуляторной батареи, смонтированной в коробе размером 312 х 197×176 мм. Короб для аккумулятора установлен на одной раме с приёмником и передатчиком. Радиостанция комплектуется стандартной 2-метровой штыревой антенной StbAt 2m. Антенный ввод расположен в правом заднем углу крыши боевого отделения.

Все члены экипажа имеют ларингофоны и головные телефоны, подключенные к танковому переговорному устройству. В бою внутренняя переговорная система оказалась очень уязвимой, поэтому в некоторых подразделениях экспериментировали с монтажом на танках световой сигнальной системы, которая позволяла командиру передавать механику-водителю простые команды при выходе из строя интеркома.

Вооружение

Главный калибр «Тигра» — пушка 8,8 cm KwK 36, танковый вариант зенитной пушки Flak 18/36. Ствол пушки был оснащен двухкамерным дульным тормозом, кроме того по сравнению с зенитным орудием изменилась конструкция рекуператора. На пушке стоял полуавтоматический вертикальный клиновой замок. Рычаг замка располагался на правой стороне казенника. Орудие 8,8 cm KwK 36 L/56 в сборе с маской. Справа и слева от казенной части смонтированы цилиндры накатника и откатчика. Воспламенение заряда — электрическое (электрозапал). Кнопка электрозапала расположена на штурвальчике механизма вертикального наведения пушки. Предохранительные устройства пушки аналогичны использованным на орудии танка Т-IV (Pz.Kpfw. IV). Баллистические характеристики идентичны зенитным пушкам Flak 18/36/37, имеющим ту же длину ствола L/56.

Для стрельбы применялись унитарные патроны с гильзой 88x570R от зенитных пушек 8,8 cm Flak (индекс гильзы 6347St.), у которой ударная капсюльная втулка заменена на электрозапальную. В связи с этим боеприпасы от зениток не могли напрямую использоваться в танковой пушке, и наоборот.

Длина орудия oт среза дульного тормоза до среза казенной части — 5316 мм. Ствол орудия выступал за габариты корпуса в случае установки башни на 12 ч на 2128 мм. Длина ствола 4930 мм (56 калибров), длина нарезной части ствола — 4093 мм. Закрутка нарезов — правая. Всего в стволе 32 нареза шириной 3,6 мм и глубиной 5,04 мм. К казенной части крепился латунный жёлоб, прикрытый брезентом; в жёлоб падала после открытия замка стреляная гильза. Из жёлоба гильза скользила в короб, также сделанный из латуни. В коробе одновременно помещалось не более шести стреляных гильз, поэтому в бою заряжающему часто приходилось отвлекаться на очистку короба от гильз. Сначала заряжающий просто выбрасывал гильзы наружу через лючок в стенке башни, но начиная с 46-й башни правый лючок заменили аварийным люком. Гильзы приходилось выбрасывать через верхний прямоугольный люк. На жёлобе был закреплен индикатор хода ствола при нормальной откате, нормальная длина отката ствола после выстрела составляла 580 мм. Первоначально орудие балансировалось с помощью работающей на сжатие пружины, закреплённой на орудии и на правой стороне внутренней стенке передней части башни (ниже смотрового отверстия заряжающего). На танках поздних выпусков балансир перенесли в левую часть башни за сиденье командира. Теперь балансир связывал казенник пушки и полик башни. Накатники и откатник крепились к цапфам орудия. На зенитной пушке Flak-18/36 откатник и накатник располагались в вертикальной плоскости, на танковом варианте зенитки — в горизонтальной, накатник слева, откатник — справа.

Спаренный пулемет MG-34 монтировался справа от пушки. Пулемет, как следует из названия «спаренный», наводился вместе с пушкой, стрельбу из него вел наводчик нажатием на педаль правой ногой. До 1943 г. устанавливались стандартные пулеметы KwMG-34, позже — KwMG-34/40, KwMG-34/S и KwMG-34/41. Пулемет KwMG-34 пользовался заслуженной популярностью за свою простоту, но вместе с тем для танкового пулемета он обладал недостаточной скорострельностью, кроме того часто случались задержки при стрельбе. Танкисты постоянно жаловались на эти «усовершенствованные» танковые пулеметы. Возврат к пехотным MG-34 и MG-42, впрочем, дал нулевой результат с точки зрения повышения эффективности.

Модификации

  • Pz.VI Ausf E(F) (тропический вариант). Дополнительно был оборудован воздушными фильтрами «Feifel» большего объёма.
  • Pz.VI Ausf E (с зенитным пулемётом MG 42). Использовался на Западном фронте.
  • Panzerbefehlswagen Tiger (Sd.Kfz. 267/268). В 1942 г. был разработан командирский вариант тяжёлого танка «Тигр». 48 линейных танков постройки начало 1943 г. были переоборудованы на заводе фирмы Хеншель в командирские танки Panzerbefehlswagen Tiger Ausf. Н1 (Sd.Kfz. 267/ 268). Машина Sd.Kfz. 267 предназначалась для использования на уровне штаба полка, она оснащалась радиостанцией FuG-8. Танк Sd.Kfz. 268 предназначался для командира батальона, на нём ставилась радиостанция FuG-7.

Машины на базе «Тигра I»

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
  • 38 cm RW61 auf Sturmmörser Tiger, Sturmpanzer VI, «Штурмтигр» — тяжёлая САУ, вооружённая размещённым в неподвижной бронированной рубке переделанным 380-мм реактивным корабельным противолодочным бомбомётом, не принятым на вооружение кригсмарине. «Штурмтигры» переделывались из повреждённых в боях линейных «Тигров», всего переоборудовано 18 машин.
  • «Бергетигр» — бронированная ремонтно-эвакуационная машина, без вооружения, но оснащенная эвакуационным краном. Ladungsliger Tiger Один танк «Тигр» 1943 г. постройки после тяжёлых повреждений, полученных в боях под Анцио в Италии, силами техников из 508-го тяжёлого танкового батальона был переоборудован в тяжёлую сапёрную машину. Развернутая на 180 град, башня фиксировалась болтами, орудие демонтировалось. Проем в лобовой части башни был заделан стальным листом, который крепился к башне шестью большими болтами. В центре листа была проделана амбразура для пулемета MG-34. На крыше башни монтировалась лебедка и кран грузоподъёмностью 10 т. Машина применялась для проделывания проходов в минных полях. Она получила наименование Ladungsliger Tiger. В конце апреля или в начале мая 1944 г. Ladungsliger Tiger был потерян. Англичане в своё время ошибочно назвали этот уникальный экземпляр «Bergetiger с краном», а затем эта ошибка распространилась по многочисленным изданиям, посвященным танку «Тигр». Bergepanzer Tiger Три танка «Тигр» из 509-го тяжёлого танкового батальона в полевых условиях переоборудовали в 1944 г. в эвакуационные машины. В ноябре 1944 г. их передали в 501-й танковый батальон. Эти три танка стали единственными Bergepanzer’aми на шасси «Тигра». В ряде изданий приводится обозначение Sd.Kfz. 185, которое на самом деле никакого отношения к полевой модификации не имеет. Обозначение Sd.Kfz. 185 было присвоено тяжёлому истребителю танков Jagdtiger, вооружённому пушкой 88 mm KwK-43 L/71, который никогда не был построен. Разрабатывался также ещё один тяжёлый истребитель танков на базе «Тигра» — Sd.Kfz. 186. Этот проект также не нашёл завершения в виде серийного производства.


Фотогалерея

Танк «Тигр» в Ленино-Снегирёвском военно-историческом музее 18 июня 1944 года, Италия, к северу от Рима Танк «Тигр» в Тунисе, 1943 год
На Восточном фронте, 1943 год «Тигр» на Восточном фронте Сборка танка «Тигр» на заводе в Германии

Боевое применение

Тактическая роль

По мнению ряда западных историков, основной задачей танка «Тигр» была борьба с танками противника, и его конструкция соответствовала решению именно этой задачи[4]:

Если в начальный период Второй мировой войны германская военная доктрина имела в основном наступательную направленность, то позднее, когда стратегическая ситуация поменялась на противоположную, танкам стала отводиться роль средства ликвидации прорывов немецкой обороны.

Таким образом, танк «Тигр» задумывался прежде всего как средство борьбы с танками противника, будь то в обороне или наступлении. Учёт этого факта необходим для понимания особенностей конструкции и тактики применения «Тигров».

21 июля 1943 командир 3-го танкового корпуса генерал Герман Брайт издал следующую инструкцию по боевому применению танка «Тигр-I»[5]:

…С учётом прочности брони и силы оружия, «Тигр» должен применяться в основном против танков и противотанковых средств противника, и лишь во вторую очередь — как исключение — против пехотных частей.

Как показал опыт боёв, оружие «Тигра» позволяет ему вести бой с танками противника на дистанциях 2000 метров и более, что особенно влияет на моральный дух противника. Прочная броня позволяет «Тигру» идти на сближение с противником без риска серьёзных повреждений от попаданий. Тем не менее, следует пытаться начинать бой с танками противника на дистанциях более 1000 метров.

Штатная организация

Основной тактической единицей танковых войск вермахта был танковый батальон, который состоял вначале из двух, а затем из трёх рот. Батальон 3-ротного состава имел по штату 45 танков[6]. Как правило, 2 или 3 батальона образовывали танковый полк, обычно придававшийся корпусному командованию для усиления (однако случаи формирования из одних «Тигров» целых полков неизвестны).

По штату 1945 года батальон состоял из трёх рот по 14 танков в каждой. Ещё три танка было в штабе батальона. Всего батальон имел 45 «Тигров». В батальоне также были пять ремонтно-эвакуационных машин «Bergepanther», 34 тягача, 171 автомобиль и 11 зенитных танков. Батальон придавался целиком или поротно как средство усиления пехотному, танковому или мотопехотному соединению.

По одной роте «Тигров» также имели в 1943 году элитная моторизованная дивизия вермахта «Großdeutschland» («Великая Германия») и дивизии СС:

Подготовкой всех экипажей «Тигров» занимался 500-й учебный танковый батальон.

Первый бой

Рано утром 23 августа 1942 года первые четыре серийных «Тигра» были погружены на железнодорожные платформы и отправлены на фронт. Испытать новейшие танки немцы хотели в штурме Ленинграда. Пока «Тигры» перевозились по железной дороге, ранним утром 27 августа началась Синявинская наступательная операция советских войск под Ленинградом. 29 августа «Тигры» выгрузились из воинского поезда на станции Мга. Только что выгрузившиеся танки хотели бросить против успешного советского наступления. Но уже во время выдвижения на исходные позиции начались поломки. У двух танков вышла из строя коробка передач, у третьего — перегрелся и загорелся двигатель. Эти агрегаты, и так перегруженные большой массой танка, испытывали дополнительную нагрузку из-за движения по мокрой земле[7]. В кратчайшие сроки в ремонтных мастерских с использованием присланных самолётом с завода-изготовителя деталей танки были отремонтированы и 15 сентября вновь вошли в строй.

22 сентября всё тот же укомплектованный «Тиграми» взвод вместе с танками PzKpfw III принял участие в наступлении 170-й пехотной дивизии на части 2-й советской ударной армии, в той же самой болотистой местности под Ленинградом. В результате этого сражения у одного танка после попадания снаряда заглох двигатель, а три других сумели дойти до передовой противника, получив серьёзные повреждения, и остановились там из-за бездорожья и технических проблем. Из четырёх танков три были эвакуированы, а один был захвачен советскими войсками, но немцы до этого успели заранее снять с танка всё оборудование[8].
По другим данным, подбитых «Тигров» на ленинградском направлении 21 сентября 1942 года на дороге Мга — Синявино было шесть, и один из них по состоянию на 2009 год представлен на открытой танковой площадке Ленино-Снегирёвского военно-исторического музея[9].

Следующий бой «Тигров» был более удачным для них: 12 января 1943 года четыре «Тигра», пришедшие на подмогу 96-й пехотной дивизии вермахта, подбили 12 советских Т-34. Тем не менее, в ходе боёв по прорыву блокады Ленинграда 17 января 1943 года советские войска захватили один практически неповреждённый «Тигр». Экипаж покинул его, не уничтожив даже новенький технический паспорт, приборы, оружие[10].

Полноценный дебют «Тигров» состоялся во время боёв под Харьковом в феврале — марте 1943 года. В частности, моторизованная дивизия «Великая Германия» имела к началу боёв 9 танков «Тигр», составлявших 13-ю роту танкового полка[11], тд СС «Адольф Гитлер» имела 10 «Тигров» (1-й танковый полк)[12], тд СС «Рейх» — 7, тд СС «Мертвая голова» — 9[13].

Курская битва

В немецких войсках, принимавших участие в операции «Цитадель», находилось 148 танков «Тигр». «Тигры» использовались для прорыва советской обороны, часто возглавляя группы других танков. Мощное вооружение и бронирование PzKpfw VI позволяло им эффективно поражать любой образец бронетехники противника, что вело к весьма крупным счетам немецких экипажей, воевавших на «Тиграх» на Курской дуге.

8 июля 1943 года повреждённый «Тигр» унтершарфюрера СС Франца Штаудеггера, находившийся на хуторе Тетеревино, в одиночку отразил атаку примерно 50 танков Т-34 и Т-70 из 26-й танковой бригады, подбив при этом 22 танка[14][15].

Африканский театр военных действий

После второго сражения у Эль-Аламейна в октябре — ноябре 1942 танковая армия «Африка» под командованием фельдмаршала Роммеля потерпела поражение и поспешно стала отступать на запад. Гитлер приказал перебросить в Северную Африку 1 роту 501-го танкового батальона.
1 декабря 1942 года «Тигры» атаковали танки противника у Джедиды, подбив с дистанции 150 метров 2 английских «генерала Ли». На следующий день «Тигры» уничтожили 4 противотанковых орудия, 6 лёгких танков «Генерал Стюарт», 2 американских полугусеничных бронетранспортёра и несколько грузовиков.
С 18 по 25 января 1943 «Тигры» уничтожили 25 пушек, 9 самоходных пушек и бронетранспортёров, 7 танков, 125 грузовиков, 2 бронеавтомобиля и взяли в плен 235 солдат противника.
В боях в Тунисе с 20 по 24 апреля «Тигры» уничтожили 75 танков противника. Но немецкие войска в Тунисе капитулировали, и все уцелевшие к этому моменту танки были либо взорваны экипажами, либо попали в руки союзников.

Итальянский театр военных действий

Восточный фронт, 1944—1945

Западный фронт, 1944—1945

13 июня 1944, ярко проявилось как мастерство Виттмана, так и техническое превосходство танка «Тигр» над машинами союзников. Он в течение 15 минут на своём «Тигре» № 222 (в который он пересел в последнюю минуту из-за поломки двигателя в своем «Тигре» № 205) уничтожил 11 танков, 2 противотанковых орудия и 13 бронетранспортёров, полностью разгромив разведку 7-й бронетанковой дивизии англичан (так называемых «пустынных крыс», которые доставили немало хлопот даже самому Роммелю и которые прославились ещё в Африке). Из-за действий Виттмана британский прорыв был ликвидирован.

При проведении Арденнской операции 1945 года немецкое командование делало основную ставку на свою тяжёлую бронетехнику — танки «Тигр» и «Тигр II».

В конце войны большинство «Тигров» были уничтожены своими экипажами, вследствие действий авиации Союзников, разрушавшей мосты на путях отступления вермахта.

Трофейные танки в РККА и войсках Союзников

Первым «Тигром» в Красной Армии был танк 507-го батальона, застрявший в воронке и покинутый экипажем 27 декабря 1943 года в бою у деревни Синявки. Полностью исправная машина стала трофеем 28-й гвардейской танковой бригады 39-й армии Белорусского фронта. На тот момент бригада имела в строю всего 13 бронеединиц: 7 Т-34, 5 Т-70 и одну СУ-122. По другим данным, на 31.12.43 в бригаде также числились: 1 КВ-1 и 1 «Артштурм», причём, судя по записи в журнале боевых действий бригады, где отмечалась потребность в 88-мм снарядах, под «Артштурмом» подразумевалась немецкая САУ Насхорн на базе PzKpfw IV.

Экипаж в составе пяти человек (командир танка — гв. лейтенант Ревякин, механик-водитель — гв. старшина Килевник, наводчик — гв. старшина Илашевский, башнер — гв. старшина Кодиков, стрелок-радист — гв. сержант Акулов) освоил новую технику за двое суток. Боевое крещение советский «Тигр» с красными звёздами на броне получил 5-7 января 1944 года, когда совместно с одним Т-34 и одним Т-70 с собственным именем «Сокол» захватил и в течение двух суток удерживал те самые Синявки. После чего ему понадобился ремонт и эвакуация: «Трофейный танк Т-6 «Тигр» нуждается в среднем ремонте. Вопрос о его восстановлении осложняется отсутствием запасных частей. Эвакуация его требует армейских средств».

Во время операции «Багратион» в составе 28-й гв. тбр числилось уже два «Тигра» (на 27 июля 1944 года в её списках значились: 32 Т-34, 13 Т-70, 4 СУ-122, 4 СУ-76 и 2 PzKpfw VI). Однако к октябрю 1944 состав бригады стал гораздо более однородным: Т-34 — 85, PzKpfw VI «Тигр» — 1. Откуда взялся ещё один «Тигр» и куда потом подевался второй — неизвестно.

Также сумели захватить «Тигр» и в 48-й армии 1-го Белорусского фронта. На 25 августа 1944 года в армии действовали 5 СУ-76, 4 ИСУ-122 и один PzKpfw VI в составе 713-го самоходно-артиллерийского полка (согласно докладу члена Военного совета армии генерал-майора Истомина эти десять машин составляли весь имеющийся в наличии танковый парк). По состоянию на 1 октября 1944 «Тигр» все ещё числился за этой армией, хотя и требовал среднего ремонта.

Кроме того, 21 августа 1944 года силами роты технического обеспечения 5-й гвардейской танковой бригады 4-го Украинского фронта были отремонтированы два StuG 40 и один «Тигр». Тяжёлый танк и две САУ, также именуемые в документах «Артштурмами», были зачислены в специально созданную роту трофейных танков. Однако, когда бригада в составе 23 Т-34, 47 Т-70, 4 БА-64, 3 БТР «Скаут», двух тягачей на базе Т-34 и вышеупомянутой «трофейной роты» 7-8 сентября выдвинулась маршем от Конюхив в сторону фронта, в местечке Дольны из-за технических неисправностей пришлось оставить один «Артштурм» и «Тигра». «Артштурм» впоследствии удалось отремонтировать.

В Японии

7 июня 1943 года японский посол в Германии генерал Ошима наблюдал под Ленинградом боевые действия 502-го тяжёлого танкового батальона, затем посетил фирму Henschel и танковый полигон, где «Тигры» проходили заводские испытания. Вскоре фирма получила указание передать японцам два комплекта документации, переснятой на микропленку. В сентябре 1943 года уже стоял вопрос о продаже Японии одного «Тигра». Предполагалось доставить его вместе с танком «Пантера», также закупленным японцами, в Бордо, а оттуда в разобранном виде — на подводной лодке в Японию. Довольно трудно представить, каким образом намеревались это осуществить — ведь разобрать танк на мелкие части просто невозможно. Корпус танка, например, даже без башни и ходовой части весил 29 т и имел весьма внушительные размеры.

Фирма Henschel не преминула извлечь из сделки неплохую выгоду. Полностью комплектный «Тигр» (а именно в таком виде его хотели получить японцы) с 92 артвыстрелами, 4500 патронами к пулеметам, 192 — к пистолету-пулемету, радиостанцией и оптикой обходился вермахту в 300 тыс. рейхсмарок. Дальневосточному союзнику его продали за 645 тыс. рейхсмарок. В эту сумму, правда, входила и стоимость разборки и упаковки. 14 октября 1943 года танк отправили в Бордо. После того как в феврале 1944 года был осуществлен платеж, «Тигр» стал японским. Впрочем, подводной лодки из страны восходящего солнца он так и не дождался. Решением Главного командования сухопутных войск 21 сентября 1944 года танк был реквизирован и вновь передан в распоряжение германского вермахта.

Танкисты-асы, воевавшие на «Тиграх»

Оценка проекта

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Тяжёлый танк PzKpfw VI Ausf. H «Тигр I», был третьим тяжёлым танком после французского Char B1 и советского КВ, продолжив линию развития на рост брони и огневой мощности без утраты подвижности (что характерно для не пошедших в серию ещё более массивных танков). В 1942—1943 года он являлся по совокупности своих боевых свойств сильнейшим танком мира. К достоинствам машины следует отнести мощное вооружение (поражение до 1944 всех САУ и танков в лоб с значительных дистанций) и бронирование (выросшее относительно КВ менее чем на 30 % в лобовой проекции и ставшее практически неуязвимым для массово применяемых любых средств поражения до 1943), продуманную эргономику, качественные приборы наблюдения и связи. После устранения «детских болезней» к лету 1943 года надёжность «Тигра I» нареканий в целом не вызывала, танк пользовался популярностью в вермахте и имел хорошую репутацию у своих экипажей. Это было в значительной мере следствием существенных наработок конструкторов фирмы «Хеншель» по опытным машинам, которые не пошли в серию. С технической точки зрения танк являлся типичным представителем немецкой школы танкостроения с рядом оригинальных решений, применённых в его конструкции (например, нестандартное отношение длины и ширины бронекорпуса, что привело к перетяжелению конструкции). С другой стороны (и как обратная сторона его достоинств), «Тигр I» обладал и недостатками, к которым относились: высокая сложность и стоимость производства, низкая ремонтопригодность ходовой части машины. Стать танком прорыва у Т-6 не получилось, в первых же боях выяснилась уязвимость[16] относительно огня СУ-122, в дальнейшем уязвимость от огня САУ только возрастала. Предпочтение в плане объёмов производства было отдано по различным соображениям Пантере. Защищённость тигра от противотанковых средств пехоты оставалась очень высокой до конца войны.

Огневая мощь

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Основное оружие «Тигра I», 88-мм пушка KwK 36 L/56 вплоть до появления на поле боя советского ИС-1 не имела сколько-нибудь существенных проблем в поражении любого бронеобъекта стран антигитлеровской коалиции на любых дистанциях боя и ракурсах, и только появление ИС-2 (со спрямленной бронеплитой) сделало эти проблемы действительно серьёзными. 75-мм броня советских танков КВ-1 при определённых условиях могла выстоять против 88-мм снаряда, но, учитывая слабость вооружения КВ-1 против брони «Тигра I», это в ситуации открытого боя на дальней дистанции в целом не давало первому сколь-нибудь заметного шанса на выживание — «Тигр I» совершенно спокойно мог поразить КВ вторым, а если надо — то и последующими попаданиями. Танков КВ-85, способных лучше противостоять «Тигру I», выпускавшихся осенью 1943 года, было выпущено не слишком много. И лишь танки серии ИС (ИС-1 и ИС-2) имели бронирование, позволяющее выдержать обстрел из KwK 36 с лобовых ракурсов и средних дистанций. Верхняя лобовая деталь танка ИС-2 с улучшенной бронезащитой корпуса обр. 1944 г. не пробивалась из 88-мм пушки «Тигра I» даже при стрельбе в упор (данные для бронебойных калиберных снарядов).

Также следует отметить, что 88-мм пушка KwK 36 обеспечивала лучшее поражение ИС-2, нежели 75-мм длинноствольная пушка «Пантеры» KwK 42, несмотря на бо́льшую заявленную бронепробиваемость последней. Из английских танков противостоять огню KwK 36 на лобовых углах мог только тяжёлый танк «Черчилль» поздних модификаций (хотя его вооружение было совершенно недостаточным для эффективного поражения «Тигра I», да и броня не гарантировала 100 % защиту); в армии США ими были малочисленные M4A3E2 «Шерман Джамбо» и M26 «Першинг». Таким образом, вооружение «Тигра I» позволяло ему доминировать на поле боя в 1943 году и раннем периоде 1944 года, а после появления ИС-2 было на практике далеко не плохим по эффективности и против него.

Однако при этом следует учитывать то обстоятельство, что противником тяжёлого танка чаще выступали противотанковая артиллерия, пехота и различные укрепления, а также численное превосходство по всем видам боевой техники, нежели тяжёлые танки противника, поэтому прямое сравнение данных машин часто мало что говорит об их эффективности в плане решения основной задачи.

Защищённость

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

В соответствии с назначением в качестве тяжёлого танка прорыва «Тигр I» имел мощное бронирование со всех сторон. Именно оно и создало ему ауру непобедимости в 1943 году. Советские 45-мм, английские 40-мм и американские 37-мм бронебойные снаряды не пробивали его даже на предельно близкой дистанции боя, вызвав тем самым шок среди солдат и командиров стран антигитлеровской коалиции. Ранее применявшиеся танки имели несравнимо более сильную уязвимость, другие же средства против танков располагались далеко не на переднем крае. Атака «Тигров» сулила большие потери находящимся на передовой войскам и огромные проблемы с самостоятельным поражением «Тигра I». Немногим лучше было положение дел с 76-мм танковой и дивизионной артиллерией СССР — 76-мм бронебойные снаряды могли пробить только бортовую броню «Тигра I» с дистанций, не превышающих 300 м, да и то с очень большим трудом (вероятность пробития не больше 30 %), что впрочем находилось вполне в согласии с заявленной бронепробиваемостью 75 мм на 500 м по нормали. Поэтому именно бронирование «Тигра I» обеспечивало последнему тотальное доминирование над танками на поле боя в 1943 году. С другой стороны, «Тигр I» полностью непробиваемым не являлся — против них американское командование задействовало 90-мм зенитные пушки M2 и расчёты ручных противотанковых гранатомётов «Базука», а советское — 85-мм зенитные пушки 52-К (выпускалась тысячами до и во время войны, могла пробить до 100 мм на дальности 1 км) и артиллерию РВГК (122-мм пушек А-19 и 152-мм гаубиц-пушек МЛ-20 последних только в 1942 году было изготовлено 1809[17] шт.). Однако надо отметить, что все эти средства (кроме американских бронебойщиков с «Базуками») были маломобильными, дорогостоящими, трудновосполняемыми и высокоуязвимыми для огня «Тигра I». Как правило, они находились в подчинении высоких ступеней армейской иерархии, а потому не могли быть оперативно выделены на угрожаемый участок фронта. Впрочем, всё это не отменяло уязвимости ходовой части по отношению практически ко всем противотанковым средствам, не говоря уже об уязвимости по отношению к минам и т. д. Не отменяло и некоторых недостатков (например, большой вес, давление на грунт), до некоторой степени ограничивавших тактику применения. В 1944 начал появляться и Т-34-85, шансы которого против «Тигра I» нельзя назвать равными в среднем (пробитие лобовой брони возможно только на дистанции 800 метров и только на дистанции около 500 метров лоб башни (по заявленным характеристикам пробитие 85 мм пушкой С-53)), но который в определённых ситуациях мог быть для него опасным, имея вдобавок преимущество в подвижности. Не следует полностью сбрасывать со счетов КВ-1, а также и САУ, если говорить о подвижных противниках, хотя преимущество, которое «Тигр I» имел на этот период над всеми ними, было весьма велико. КВ-85 и ИС-1, имевшие 85-мм пушку, представлявшие для бронирования «Тигра I» заметную опасность, во всяком случае — при определённых условиях, появились лишь осенью 1943 года но в сопоставимых с ним количествах.

Часто утверждается, что недостатком «Тигра I» было отсутствие рационального угла наклона бронеплит, но конструктивные и компоновочные решения машины просто не позволяли это реализовать. Кроме того, по состоянию на 1942—1943 гг. это было и не нужно, бронезащита весьма хорошо работала против подавляющего большинства противотанковых средств противника, а эргономика «Тигра I» только выиграла от отсутствия наклона брони.

Такое положение дел вызвало усиление танковой и противотанковой артиллерии стран антигитлеровской коалиции. В 1943 и 1944 годах велась активная проработка новых пушек и снарядов. В результате ближе ко второй половине 1944 года на поле боя появились английские 17-фунтовые пушки в буксируемом варианте и на танках «Шерман Файрфлай», уже массово производились танк Т-34-85 и самоходно-артиллерийская установка СУ-85 с 85-мм пушками, «Шерманы» с длинноствольной 76-мм пушкой, а кроме того, стали появляться СУ-100 со 100-мм пушкой и ИС-2 со 122-мм пушкой. Высокой бронепробиваемостью обладала английская 17-фунтовка, не имевшая особых проблем по поражению лобовой брони «Тигра I», советские 85-мм и американские длинноствольные 75-мм пушки были слабее, но позволяли пробить лоб «Тигра I» на расстоянии до 1 км. Пехотные и специализированные противотанковые средства армий СССР, США и Великобритании также обновились. На вооружение РККА была принята вновь 57-мм противотанковая пушка ЗИС-2, уверенно поражавшая лобовую броню «Тигра I» на расстоянии до 500 м, 45-мм орудия получили подкалиберные снаряды, позволившие поражать «Тигр I» в борт на расстояниях до 300 м. В полковую 76-мм (позже и в дивизионную) советскую артиллерию начали поставляться кумулятивные снаряды, способные пробивать бортовую броню «Тигра I». В качестве личного оружия против тяжёлых танков противника бойцы стрелковых частей получили новые кумулятивные гранаты РПГ-43 и позже РПГ-6. Американские и английские 57-мм противотанковые пушки повысили свою бронепробиваемость путём введения подкалиберных снарядов (в том числе и с отделяющимся поддоном), британские пехотинцы также получили свой вариант ручного противотанкового гранатомёта — PIAT. В результате борьба с «Тигр I» без привлечения тяжёлых средств (90-мм, 122-мм, 152-мм орудий) стала менее сложной. К концу войны насыщение армий стран антигитлеровской коалиции САУ с тяжёлыми орудиями СУ-100, ИСУ-122 и ИСУ-152 (машины СУ-152 и СУ-85 были также достаточно эффективны, но в оборонительных боях, к тому-же резко превосходя «Тигров» в количестве, а с открытия второго фронта также M36 «Джексон», Archer), и танками ИС-2, позволило эффективно бороться со всеми немецкими тяжёлыми танками, в том числе и с «Тигр I», в итоге танк изначально имел низкие перспективы с поправкой на соотношение количества танков и противотанковых средств (как артиллерии так и САУ) в любой момент времени каждый из немногочисленных «Тигр I» мог при попытке прорвать фронт встретить пушки и самоходную защищённую бронёй технику способную поразить его как в лоб с минимальных дистанций, так и в борт со средних и дальних дистанций, даже если эти орудия выпускались ещё до войны количеством многократно превосходя «Тигр I» и сопровождавших его. Тем не менее, именно танки сделали Вторую мировую маневренной наступательной войной в отличие от позиционной на истощение Первой мировой.

Подвижность

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Подвижность «Тигра» вполне может быть расценена как крайне неоднозначная. «Классическая немецкая компоновка» (с передним размещением трансмиссии и задним размещением двигателя), недлинный широкий корпус и ходовая часть с шахматным расположением катков привели к целому ряду последствий, как положительных, так и отрицательных. К положительным сторонам (вместе с конструкцией трансмиссии) относились лёгкое управление очень тяжёлой машиной, возможность быстрого разворота танка на месте. Торсионная подвеска с «шахматным» расположением опорных катков обеспечивала достаточную плавность движения и высокую по меркам того времени точность при стрельбе с хода. Однако за эти несомненные плюсы пришлось расплачиваться в другой области: нестандартное отношение габаритов корпуса и немецкий «классический» вариант компоновки привели как к большой высоте всего танка в целом, так и к бо́льшей массе за счёт возрастания удельной доли тяжёлой лобовой брони по сравнению с машинами иных компоновочных схем. Большая масса существенно ограничивала область применения «Тигра», так как вне дорог трансмиссия машины оказывалась перегруженной и достаточно быстро выходила из строя. Хотя надёжность форсированного двигателя «Майбах» HL 230 считалась удовлетворительной, в тяжёлых условиях эксплуатации она (как и мощность в 700 л. с.) уже не была достаточной. Несмотря на широкие гусеницы, удельное давление на грунт у «Тигра» было высоким, что ещё более затрудняло эксплуатацию машины на грунтах со слабой несущей способностью.

Тигр получился настолько широким, что вышел за ограничения железнодорожных габаритов и его конструкторы были вынуждены предусмотреть переход на так называемые транспортные гусеницы. Ограничение для грузов, перевозимых на платформах, нужно из-за необходимости обеспечить безопасность движения, чтобы выступающий за габариты платформы груз не зацепился за различные столбы, станционные постройки, встречные поезда, стены узких туннелей и т. д. Для обеспечения безопасности движения в нормальных условиях перевозки Тигры «переобували» в транспортные гусеницы, боевые гусеницы перевозили на той же платформе, под днищем танка. Но, когда этого требовала обстановка и позволял имеющийся участок пути, Тигры перевозили, не переобувая, как свидетельствуют фотографии времён войны.

Дополнительные сложности ремонтникам и экипажам доставляла «шахматная» конструкция ходовой части в условиях зимы и бездорожья: набивавшаяся между катками грязь иной раз за ночь замерзала так, что обездвиживала всю машину. Этот нюанс в эксплуатации «Тигра» был быстро замечен и использован советскими танкистами, которые в зимнее время старались начать свои атаки ранним утромК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4659 дней].

Замена повреждённых подрывом на минах или артиллерийским огнём катков из внутренних рядов была утомительной и долгой процедурой. Также для демонтажа или замены повреждённой трансмиссии приходилось снимать башню. В этом плане «Тигр» заметно проигрывал советским ИС-2, которые после устранения «детских болезней» в ходе операций конца 1944 — начала 1945 годов совершали марши длиной свыше 1000 км, безотказно отрабатывая гарантийный срок. Известно, что заметное число «Тигров» оказались брошенными в ходе боевых действий на всех европейских театрах военных действий, когда обстановка вынуждала немцев бросать «Тигры» по ходу долгих и изматывающих маршей.

Защита экипажа

Высокая степень броневой защиты танка «Тигр-I» обеспечивала высокие шансы экипажа на выживание в бою, даже в случае выхода танка из строя. Экипажи подбитых танков, как правило, возвращались в строй, что способствовало сохранению кадров опытных танкистов. Шахматное расположение катков обеспечивало дополнительную защиту нижней части корпуса танка.

Производство

В денежном выражении стоимость 1 танка «Тигр-I» составляла свыше 800 000 рейхсмарок (месячная зарплата примерно 7000 рабочих)[4]. Трудоёмкость производства одного танка — около 300 000 человеко-часов, что эквивалентно недельной работе 6000 рабочих. Для повышения ответственности экипажей эти данные были приведены в техническом наставлении к танку.

Производство PzKpfw. VI Tiger
Янв. Фев. Март Апр. Май Июнь Июль Авг. Сен. Окт. Ноя. Дек. Всего
1942 1 8 3 11 25 30 78
1943 35 32 41 46 50 60 65 60 85 50 60 65 649
1944 93 95 86 104 100 75 64 6 623

Всего за период с августа 1942 по август 1944 год было выпущено 1350 (по другим данным 1354 машины) танков «Тигр-I».


Сравнение с аналогами

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Сам танк «Тигр» сравнивать с аналогами довольно сложно, так как «Тигр» представляет собой танк качественного усиления линейных частей. В этой же весовой категории ИС-2 — танк прорыва, а M26 «Першинг» — скорее попытка создать «единый танк». Среди зарубежных тяжёлых танков прорыва «Тигру I» соответствуют только советские танки семейств КВ и ИС, несмотря на несколько меньшую массу (45-47 т против 55 т у «Тигра I»). Американский средний (в годы войны классифицируемый как тяжёлый) танк M26 «Першинг» был ещё более лёгким и по тактическому применению скорее сравним с «Пантерой», нежели с «Тигром I». М26, который появился на 2 года позже Тигра, превосходил немецкий танк по лобовой броне, бронепробиваемости и скорости. «Тигр I» по всем параметрам (вооружение, бронирование при лучшей или равноценной подвижности) превосходил советские танки КВ-1 и КВ-1С, сделав их в одно мгновение устаревшими. Переходные советские тяжёлые танки типов КВ-85 и ИС-1 также значительно проигрывали «Тигру I», хотя их 85-мм пушка уже позволяла поражать «Тигр I» в лобовую проекцию на дистанциях до 1 км. Бронезащита ИС-1 по своей толщине уже превзошла аналогичные показатели «Тигра I», но литая ступенчатая верхняя лобовая деталь пробивалась 88-мм снарядами пушки KwK 36 с расстояния порядка 1,2-1,5 км, что опять ставило советский танк в невыгодное положение. В конце 1943 года на вооружение РККА был принят тяжёлый танк ИС-2, который стал равноценным аналогом «Тигра I» в советских вооружённых силахК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4041 день]. Большая огневая мощь 122-мм пушки Д-25Т позволила бороться с «Тигром» на реальных дистанциях боя. Бронезащита изначально осталась той же, что и у ИС-1. Во второй половине 1944 года после введения спрямлённой верхней лобовой детали корпуса ИС-2 шансы выстоять против 88-мм снаряда значительно увеличились, хотя лоб башни все ещё был недостаточно защищен против 88-мм КwK-36. В целом же, несколько уступая ИС-2 по защищённости и мощности огня (особенно по небронированным целям), «Тигр I» очень сильно выигрывал у него в технической скорострельности эффективной на миниальных дистанциях боя (5-8 выстрелов в минуту против 3 в самых лучших условиях у ИС-2) и имел значительно лучшие приборы прицеливания (ИС-2 оснащался «ломающимся» прицелом ТШ-17, скопированным по конструкции с немецкого аналога). При таком соотношении характеристик техники определяющим фактором исхода боя становилось мастерство экипажей противоборствующих сторон и конкретные условия бояК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4041 день].

Интересным вопросом является положение «Тигра I» среди немецких тяжёлых танков (по советской классификации). По сравнению с «Пантерой» и «Тигром II» «Тигр I» был наиболее сбалансированной машиной — первые ощутимо тяготели к роли «противотанковых танков», серьёзно уступая «Тигру I» либо по подвижности («Тигр II»), либо по защищённости в целом («Пантера»). И «Пантера», и «Тигр II» до самого конца войны страдали от механических проблем, тогда как «Тигр I» при его правильной эксплуатации обладал неплохой надёжностью. Были случаи, когда отдельные немецкие экипажи предпочитали старый «Тигр» новому, несмотря на более мощное вооружение и бронирование последнего.

Сохранившиеся экземпляры

По состоянию на начало 2014 года в музеях находится, по меньшей мере, семь экземпляров танка:

  1. Танковый музей на базе Бовингтон-Кэмп, графство Дорсет, Великобритания (борт. номер 131, захвачен союзниками весной 1943 в Тунисе). Единственный экземпляр, имеющий возможность двигаться самостоятельно.
  2. Музей танковых войск (фр. Musée des Blindés) в Сомюре, Франция. Состояние хорошее, хранится в помещении.
  3. Вимутье (фр. Vimoutiers), Франция. В плохом состоянии, хранится на открытом воздухе.
  4. Бронетанковый музей в Кубинке[18]. Состояние хорошее, хранится в помещении.
  5. Ленино-Снегирёвский военно-исторический музей, подмосковный посёлок Снегири
    Состояние плохое. Имеет сильные повреждения, поскольку использовался в качестве мишени на полигоне. Имеет многочисленные вмятины и пробоины, отсутствуют часть дна, несколько ходовых катков, элементы гусениц. Ствол орудия заменен обрезком трубы. Танк находится на открытой площадке музея[19][20].
  6. Музей вооружений армии США, Абердинский испытательный полигон. Состояние хорошее. С левой стороны корпус и башня имеют срез для доступа к внутренней части танка. В настоящее время находится на реставрации.
  7. Немецкий танковый музей в Мунстере. Выставленный здесь с 2013 года экземпляр собран из частей разных подбитых машин и предоставлен музею во временное пользование минимум до 2015 года.

Кроме того, в 1994 году на полигоне в России (Нахабино) был найден корпус Tигра: ходовая часть, гусеницы и ванна. Был перевезен в Санкт-Петербург, откуда продан в Германию (во Франкфурт-на-Майне) частному лицу в середине 1990-х; на данный момент не реставрированК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4120 дней].

См. также

Напишите отзыв о статье "Тигр (танк)"

Примечания

  1. 1 2 В литературе союзников военного периода использовались толщины 82 мм (борт корпуса (верх)) и 102 мм (лоб корпуса) вместо 80 и 100 мм, см., например, United States War Department. [books.google.com/books?id=b3W1tiuHzcoC Handbook on German military forces]. Переиздано LSU Press, Aug 1, 1995. С. 390.
  2. 1 2 (Hayton M. - Tiger Tank. Panzerkampfwagen VI Tiger 1 Ausf.E (Sdkfz 181) - 2011)
  3. в Панцерваффе даже ходила поговорка по этому поводу: «Ну ты сапожник! Тебе только Тигром управлять» [tanki-tiger.narod.ru/baschnja.html]
  4. 1 2 Wilbeck, Christopher W. Sledgehammers: Strengths and Flaws of Tiger Heavy Tank Battalions in World War II. — 262 p. — ISBN 0971765022.
  5. [www.fprado.com/armorsite/tiger1.htm Panzerkampfwagen Tiger Ausf. E (Tiger I)] (англ.). The Armor Site!. [www.webcitation.org/65UlRGQqp Архивировано из первоисточника 16 февраля 2012].
  6. Г. Гудериан. Танки — вперёд! — Смоленск: Русич. — ISBN 5-88590-994-6.
  7. Исаев А. В. Огненное волшебство // [militera.lib.ru/h/isaev_av6/05.html Когда внезапности уже не было. История ВОВ, которую мы не знали]. — 2006.
  8. [www.wio.ru/tank/ww2tanru.htm Танки 2МВ]
  9. «Версия» — [versiasovsek.ru/material.php?5097 Охота на «Тигра». Любимый танк Адольфа Гитлера стоимостью в десятки миллионов долларов ржавеет и растаскивается по частям]
  10. [pz-division.clan.su/bronetech/4tigerp.htm Panzer Division — Бронетехника]
  11. Исаев А. В. «Скачок» в никуда // [militera.lib.ru/h/isaev_av6/13.html Когда внезапности уже не было. История ВОВ, которую мы не знали]. — 2006.
  12. Рипли, стр. 117
  13. Рипли, стр. 341
  14. [www.bratishka.ru/archiv/2013/07/2013_7_4.php Победители: «Тигры» горят]
  15. [www.e-reading.bz/chapter.php/1002625/30/Ponomarenko_Roman_-_1943._Diviziya_SS_Reyh_na_Vostochnom_fronte.html Роман Пономаренко. 1943. Дивизия СС «Рейх» на Восточном фронте]
  16. [www.youtube.com/watch?v=VuHKprtxmoY YouTube]
  17. Широкорад А. Б. Энциклопедия отечественной артиллерии / Под общ. ред. А. Е. Тараса. — Мн.: Харвест, 2000. — 1156 с. — (Библиотека военной истории). — ISBN 985-433-703-0.
  18. [www.kubinka-tank-inform.ru/ Военно-исторический музей бронетанкового вооружения и техники]
  19. [www.moscowtnt.ru/instructions/relax/3781.html По Волоколамскому шоссе: посёлок Снегири и Новый Иерусалим]
  20. [www.museum.ru/N16456 Александр Минкин: Битва за танк — Museum.ru]

Литература

  • Hayton M. — Tiger Tank. Panzerkampfwagen VI Tiger 1 Ausf.E (Sdkfz 181) — 2011
  • Отто Кариус, [militera.lib.ru/memo/german/carius_o/ «„Тигры“ в грязи. Воспоминания немецкого танкиста.»], М.: Центрополиграф, 2004. — 367 с.
  • Барятинский М. «Тигры» в бою. — М.: Яуза, Эксмо, 2007. — 320 с.
  • Тим Рипли. История войск СС 1925 - 1945. — М.: Центрполиграф, 2009. — 351 с.
  • Роджер Форд. Танк"Тигр" = The Tiger Tank. — М.: Эксмо, 2008. — 98 с.

Ссылки

  • [www.youtube.com/watch?v=PCjKTnXl_Eov Германские танки / Тигр & Королевский Тигр] (видео)
  • [www.youtube.com/watch?v=Sve24q0W5_U Танк Тигр — Запуск двигателя инерционным стартером] (видео)
  • [armor.kiev.ua/Tanks/WWII/PzVIH/ Тяжёлый танк Pz VI Ausf. H «Тигр I»]. Броне-сайт Чобитка Василия. [www.webcitation.org/65UlXMNHs Архивировано из первоисточника 16 февраля 2012].
  • [www.alanhamby.com/aces.shtml Список командиров/наводчиков «Тигров» с наибольшим числом побед]
  • [echo.msk.ru/programs/victory/586386-echo/ Передача «Танк Тигр: судьба человека и судьба машины»] из цикла «Цена Победы», радио «Эхо Москвы»
  • [www.achtungpanzer.eu/tiger_phobia.php Тигрофобия]  (Проверено 25 апреля 2009)
  • [army.armor.kiev.ua/hist/batalion-1107.php Штаб и штабная рота тяжёлого танкового батальона «Тигр»] // АНАТОМИЯ АРМИИ
  • [www.alanhamby.com/tiger.html Panzerkampfwagen VI: The legendary Tiger I] (англ.). Tiger I Information Center.
  • [waralbum.ru/category/weapons/tanks/german_tanks/tiger Фотографии в категории «Тигр»]. Военный альбом. [www.webcitation.org/65UlUcNdi Архивировано из первоисточника 16 февраля 2012].
  • [www.kybinka.info/index.php?option=com_datsogallery&Itemid=21&func=viewcategory&catid=7/ Танк «Тигр I» в Музее бронетанковых войск, Кубинка] (фотогалерея)
  • [www.youtube.com/watch?v=wY_5c0mBXok Driving a Tiger I at the tank museum Bovington] (видео, 4 мин.)


К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Тигр (танк)

– Князь от имени своего воспитанника… сына, тебе делает пропозицию. Хочешь ли ты или нет быть женою князя Анатоля Курагина? Ты говори: да или нет! – закричал он, – а потом я удерживаю за собой право сказать и свое мнение. Да, мое мнение и только свое мнение, – прибавил князь Николай Андреич, обращаясь к князю Василью и отвечая на его умоляющее выражение. – Да или нет?
– Мое желание, mon pere, никогда не покидать вас, никогда не разделять своей жизни с вашей. Я не хочу выходить замуж, – сказала она решительно, взглянув своими прекрасными глазами на князя Василья и на отца.
– Вздор, глупости! Вздор, вздор, вздор! – нахмурившись, закричал князь Николай Андреич, взял дочь за руку, пригнул к себе и не поцеловал, но только пригнув свой лоб к ее лбу, дотронулся до нее и так сжал руку, которую он держал, что она поморщилась и вскрикнула.
Князь Василий встал.
– Ma chere, je vous dirai, que c'est un moment que je n'oublrai jamais, jamais; mais, ma bonne, est ce que vous ne nous donnerez pas un peu d'esperance de toucher ce coeur si bon, si genereux. Dites, que peut etre… L'avenir est si grand. Dites: peut etre. [Моя милая, я вам скажу, что эту минуту я никогда не забуду, но, моя добрейшая, дайте нам хоть малую надежду возможности тронуть это сердце, столь доброе и великодушное. Скажите: может быть… Будущность так велика. Скажите: может быть.]
– Князь, то, что я сказала, есть всё, что есть в моем сердце. Я благодарю за честь, но никогда не буду женой вашего сына.
– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.


Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.


12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.
– Ну ка, как вы из этого выйдете? – сказал он.
– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.
В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир , [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.
Они полгода не видались почти; и в том возрасте, когда молодые люди делают первые шаги на пути жизни, оба нашли друг в друге огромные перемены, совершенно новые отражения тех обществ, в которых они сделали свои первые шаги жизни. Оба много переменились с своего последнего свидания и оба хотели поскорее выказать друг другу происшедшие в них перемены.
– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.
Хозяйка немка высунулась из двери на громкий голос Ростова.
– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?
– Вероятно, пойдут вперед, – видимо, не желая при посторонних говорить более, отвечал Болконский.
Берг воспользовался случаем спросить с особенною учтивостию, будут ли выдавать теперь, как слышно было, удвоенное фуражное армейским ротным командирам? На это князь Андрей с улыбкой отвечал, что он не может судить о столь важных государственных распоряжениях, и Берг радостно рассмеялся.
– Об вашем деле, – обратился князь Андрей опять к Борису, – мы поговорим после, и он оглянулся на Ростова. – Вы приходите ко мне после смотра, мы всё сделаем, что можно будет.
И, оглянув комнату, он обратился к Ростову, которого положение детского непреодолимого конфуза, переходящего в озлобление, он и не удостоивал заметить, и сказал:
– Вы, кажется, про Шенграбенское дело рассказывали? Вы были там?
– Я был там, – с озлоблением сказал Ростов, как будто бы этим желая оскорбить адъютанта.
Болконский заметил состояние гусара, и оно ему показалось забавно. Он слегка презрительно улыбнулся.
– Да! много теперь рассказов про это дело!
– Да, рассказов, – громко заговорил Ростов, вдруг сделавшимися бешеными глазами глядя то на Бориса, то на Болконского, – да, рассказов много, но наши рассказы – рассказы тех, которые были в самом огне неприятеля, наши рассказы имеют вес, а не рассказы тех штабных молодчиков, которые получают награды, ничего не делая.
– К которым, вы предполагаете, что я принадлежу? – спокойно и особенно приятно улыбаясь, проговорил князь Андрей.
Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.
Ростов вспомнил то, что ему надо было ответить, только тогда, когда он уже вышел. И еще более был он сердит за то, что забыл сказать это. Ростов сейчас же велел подать свою лошадь и, сухо простившись с Борисом, поехал к себе. Ехать ли ему завтра в главную квартиру и вызвать этого ломающегося адъютанта или, в самом деле, оставить это дело так? был вопрос, который мучил его всю дорогу. То он с злобой думал о том, с каким бы удовольствием он увидал испуг этого маленького, слабого и гордого человечка под его пистолетом, то он с удивлением чувствовал, что из всех людей, которых он знал, никого бы он столько не желал иметь своим другом, как этого ненавидимого им адъютантика.


На другой день свидания Бориса с Ростовым был смотр австрийских и русских войск, как свежих, пришедших из России, так и тех, которые вернулись из похода с Кутузовым. Оба императора, русский с наследником цесаревичем и австрийский с эрцгерцогом, делали этот смотр союзной 80 титысячной армии.
С раннего утра начали двигаться щегольски вычищенные и убранные войска, выстраиваясь на поле перед крепостью. То двигались тысячи ног и штыков с развевавшимися знаменами и по команде офицеров останавливались, заворачивались и строились в интервалах, обходя другие такие же массы пехоты в других мундирах; то мерным топотом и бряцанием звучала нарядная кавалерия в синих, красных, зеленых шитых мундирах с расшитыми музыкантами впереди, на вороных, рыжих, серых лошадях; то, растягиваясь с своим медным звуком подрагивающих на лафетах, вычищенных, блестящих пушек и с своим запахом пальников, ползла между пехотой и кавалерией артиллерия и расставлялась на назначенных местах. Не только генералы в полной парадной форме, с перетянутыми донельзя толстыми и тонкими талиями и красневшими, подпертыми воротниками, шеями, в шарфах и всех орденах; не только припомаженные, расфранченные офицеры, но каждый солдат, – с свежим, вымытым и выбритым лицом и до последней возможности блеска вычищенной аммуницией, каждая лошадь, выхоленная так, что, как атлас, светилась на ней шерсть и волосок к волоску лежала примоченная гривка, – все чувствовали, что совершается что то нешуточное, значительное и торжественное. Каждый генерал и солдат чувствовали свое ничтожество, сознавая себя песчинкой в этом море людей, и вместе чувствовали свое могущество, сознавая себя частью этого огромного целого.
С раннего утра начались напряженные хлопоты и усилия, и в 10 часов всё пришло в требуемый порядок. На огромном поле стали ряды. Армия вся была вытянута в три линии. Спереди кавалерия, сзади артиллерия, еще сзади пехота.
Между каждым рядом войск была как бы улица. Резко отделялись одна от другой три части этой армии: боевая Кутузовская (в которой на правом фланге в передней линии стояли павлоградцы), пришедшие из России армейские и гвардейские полки и австрийское войско. Но все стояли под одну линию, под одним начальством и в одинаковом порядке.
Как ветер по листьям пронесся взволнованный шопот: «едут! едут!» Послышались испуганные голоса, и по всем войскам пробежала волна суеты последних приготовлений.
Впереди от Ольмюца показалась подвигавшаяся группа. И в это же время, хотя день был безветренный, легкая струя ветра пробежала по армии и чуть заколебала флюгера пик и распущенные знамена, затрепавшиеся о свои древки. Казалось, сама армия этим легким движением выражала свою радость при приближении государей. Послышался один голос: «Смирно!» Потом, как петухи на заре, повторились голоса в разных концах. И всё затихло.
В мертвой тишине слышался топот только лошадей. То была свита императоров. Государи подъехали к флангу и раздались звуки трубачей первого кавалерийского полка, игравшие генерал марш. Казалось, не трубачи это играли, а сама армия, радуясь приближению государя, естественно издавала эти звуки. Из за этих звуков отчетливо послышался один молодой, ласковый голос императора Александра. Он сказал приветствие, и первый полк гаркнул: Урра! так оглушительно, продолжительно, радостно, что сами люди ужаснулись численности и силе той громады, которую они составляли.
Ростов, стоя в первых рядах Кутузовской армии, к которой к первой подъехал государь, испытывал то же чувство, какое испытывал каждый человек этой армии, – чувство самозабвения, гордого сознания могущества и страстного влечения к тому, кто был причиной этого торжества.
Он чувствовал, что от одного слова этого человека зависело то, чтобы вся громада эта (и он, связанный с ней, – ничтожная песчинка) пошла бы в огонь и в воду, на преступление, на смерть или на величайшее геройство, и потому то он не мог не трепетать и не замирать при виде этого приближающегося слова.
– Урра! Урра! Урра! – гремело со всех сторон, и один полк за другим принимал государя звуками генерал марша; потом Урра!… генерал марш и опять Урра! и Урра!! которые, всё усиливаясь и прибывая, сливались в оглушительный гул.
Пока не подъезжал еще государь, каждый полк в своей безмолвности и неподвижности казался безжизненным телом; только сравнивался с ним государь, полк оживлялся и гремел, присоединяясь к реву всей той линии, которую уже проехал государь. При страшном, оглушительном звуке этих голосов, посреди масс войска, неподвижных, как бы окаменевших в своих четвероугольниках, небрежно, но симметрично и, главное, свободно двигались сотни всадников свиты и впереди их два человека – императоры. На них то безраздельно было сосредоточено сдержанно страстное внимание всей этой массы людей.
Красивый, молодой император Александр, в конно гвардейском мундире, в треугольной шляпе, надетой с поля, своим приятным лицом и звучным, негромким голосом привлекал всю силу внимания.
Ростов стоял недалеко от трубачей и издалека своими зоркими глазами узнал государя и следил за его приближением. Когда государь приблизился на расстояние 20 ти шагов и Николай ясно, до всех подробностей, рассмотрел прекрасное, молодое и счастливое лицо императора, он испытал чувство нежности и восторга, подобного которому он еще не испытывал. Всё – всякая черта, всякое движение – казалось ему прелестно в государе.
Остановившись против Павлоградского полка, государь сказал что то по французски австрийскому императору и улыбнулся.
Увидав эту улыбку, Ростов сам невольно начал улыбаться и почувствовал еще сильнейший прилив любви к своему государю. Ему хотелось выказать чем нибудь свою любовь к государю. Он знал, что это невозможно, и ему хотелось плакать.
Государь вызвал полкового командира и сказал ему несколько слов.
«Боже мой! что бы со мной было, ежели бы ко мне обратился государь! – думал Ростов: – я бы умер от счастия».
Государь обратился и к офицерам:
– Всех, господа (каждое слово слышалось Ростову, как звук с неба), благодарю от всей души.
Как бы счастлив был Ростов, ежели бы мог теперь умереть за своего царя!
– Вы заслужили георгиевские знамена и будете их достойны.
«Только умереть, умереть за него!» думал Ростов.
Государь еще сказал что то, чего не расслышал Ростов, и солдаты, надсаживая свои груди, закричали: Урра! Ростов закричал тоже, пригнувшись к седлу, что было его сил, желая повредить себе этим криком, только чтобы выразить вполне свой восторг к государю.
Государь постоял несколько секунд против гусар, как будто он был в нерешимости.
«Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность показалась Ростову величественной и обворожительной, как и всё, что делал государь.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.
В числе господ свиты Ростов заметил и Болконского, лениво и распущенно сидящего на лошади. Ростову вспомнилась его вчерашняя ссора с ним и представился вопрос, следует – или не следует вызывать его. «Разумеется, не следует, – подумал теперь Ростов… – И стоит ли думать и говорить про это в такую минуту, как теперь? В минуту такого чувства любви, восторга и самоотвержения, что значат все наши ссоры и обиды!? Я всех люблю, всем прощаю теперь», думал Ростов.
Когда государь объехал почти все полки, войска стали проходить мимо его церемониальным маршем, и Ростов на вновь купленном у Денисова Бедуине проехал в замке своего эскадрона, т. е. один и совершенно на виду перед государем.
Не доезжая государя, Ростов, отличный ездок, два раза всадил шпоры своему Бедуину и довел его счастливо до того бешеного аллюра рыси, которою хаживал разгоряченный Бедуин. Подогнув пенящуюся морду к груди, отделив хвост и как будто летя на воздухе и не касаясь до земли, грациозно и высоко вскидывая и переменяя ноги, Бедуин, тоже чувствовавший на себе взгляд государя, прошел превосходно.
Сам Ростов, завалив назад ноги и подобрав живот и чувствуя себя одним куском с лошадью, с нахмуренным, но блаженным лицом, чортом , как говорил Денисов, проехал мимо государя.
– Молодцы павлоградцы! – проговорил государь.
«Боже мой! Как бы я счастлив был, если бы он велел мне сейчас броситься в огонь», подумал Ростов.
Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.


На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
Борис улыбнулся, как будто он понимал то, о чем, как об общеизвестном, намекал князь Андрей. Но он в первый раз слышал и фамилию Вейротера и даже слово диспозиция.
– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.
– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.
– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета главнокомандующего.
– Вот что, мой милый, я думал о вас, – сказал князь Андрей, когда они прошли в большую залу с клавикордами. – К главнокомандующему вам ходить нечего, – говорил князь Андрей, – он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но из этого дальше ничего не выйдет; нас, адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон. Но вот что мы сделаем: у меня есть хороший приятель, генерал адъютант и прекрасный человек, князь Долгоруков; и хотя вы этого можете не знать, но дело в том, что теперь Кутузов с его штабом и мы все ровно ничего не значим: всё теперь сосредоточивается у государя; так вот мы пойдемте ка к Долгорукову, мне и надо сходить к нему, я уж ему говорил про вас; так мы и посмотрим; не найдет ли он возможным пристроить вас при себе, или где нибудь там, поближе .к солнцу.
Князь Андрей всегда особенно оживлялся, когда ему приходилось руководить молодого человека и помогать ему в светском успехе. Под предлогом этой помощи другому, которую он по гордости никогда не принял бы для себя, он находился вблизи той среды, которая давала успех и которая притягивала его к себе. Он весьма охотно взялся за Бориса и пошел с ним к князю Долгорукову.
Было уже поздно вечером, когда они взошли в Ольмюцкий дворец, занимаемый императорами и их приближенными.
В этот самый день был военный совет, на котором участвовали все члены гофкригсрата и оба императора. На совете, в противность мнения стариков – Кутузова и князя Шварцернберга, было решено немедленно наступать и дать генеральное сражение Бонапарту. Военный совет только что кончился, когда князь Андрей, сопутствуемый Борисом, пришел во дворец отыскивать князя Долгорукова. Еще все лица главной квартиры находились под обаянием сегодняшнего, победоносного для партии молодых, военного совета. Голоса медлителей, советовавших ожидать еще чего то не наступая, так единодушно были заглушены и доводы их опровергнуты несомненными доказательствами выгод наступления, что то, о чем толковалось в совете, будущее сражение и, без сомнения, победа, казались уже не будущим, а прошедшим. Все выгоды были на нашей стороне. Огромные силы, без сомнения, превосходившие силы Наполеона, были стянуты в одно место; войска были одушевлены присутствием императоров и рвались в дело; стратегический пункт, на котором приходилось действовать, был до малейших подробностей известен австрийскому генералу Вейротеру, руководившему войска (как бы счастливая случайность сделала то, что австрийские войска в прошлом году были на маневрах именно на тех полях, на которых теперь предстояло сразиться с французом); до малейших подробностей была известна и передана на картах предлежащая местность, и Бонапарте, видимо, ослабленный, ничего не предпринимал.
Долгоруков, один из самых горячих сторонников наступления, только что вернулся из совета, усталый, измученный, но оживленный и гордый одержанной победой. Князь Андрей представил покровительствуемого им офицера, но князь Долгоруков, учтиво и крепко пожав ему руку, ничего не сказал Борису и, очевидно не в силах удержаться от высказывания тех мыслей, которые сильнее всего занимали его в эту минуту, по французски обратился к князю Андрею.
– Ну, мой милый, какое мы выдержали сражение! Дай Бог только, чтобы то, которое будет следствием его, было бы столь же победоносно. Однако, мой милый, – говорил он отрывочно и оживленно, – я должен признать свою вину перед австрийцами и в особенности перед Вейротером. Что за точность, что за подробность, что за знание местности, что за предвидение всех возможностей, всех условий, всех малейших подробностей! Нет, мой милый, выгодней тех условий, в которых мы находимся, нельзя ничего нарочно выдумать. Соединение австрийской отчетливости с русской храбростию – чего ж вы хотите еще?
– Так наступление окончательно решено? – сказал Болконский.
– И знаете ли, мой милый, мне кажется, что решительно Буонапарте потерял свою латынь. Вы знаете, что нынче получено от него письмо к императору. – Долгоруков улыбнулся значительно.
– Вот как! Что ж он пишет? – спросил Болконский.
– Что он может писать? Традиридира и т. п., всё только с целью выиграть время. Я вам говорю, что он у нас в руках; это верно! Но что забавнее всего, – сказал он, вдруг добродушно засмеявшись, – это то, что никак не могли придумать, как ему адресовать ответ? Ежели не консулу, само собою разумеется не императору, то генералу Буонапарту, как мне казалось.
– Но между тем, чтобы не признавать императором, и тем, чтобы называть генералом Буонапарте, есть разница, – сказал Болконский.
– В том то и дело, – смеясь и перебивая, быстро говорил Долгоруков. – Вы знаете Билибина, он очень умный человек, он предлагал адресовать: «узурпатору и врагу человеческого рода».
Долгоруков весело захохотал.
– Не более того? – заметил Болконский.
– Но всё таки Билибин нашел серьезный титул адреса. И остроумный и умный человек.
– Как же?
– Главе французского правительства, au chef du gouverienement francais, – серьезно и с удовольствием сказал князь Долгоруков. – Не правда ли, что хорошо?
– Хорошо, но очень не понравится ему, – заметил Болконский.
– О, и очень! Мой брат знает его: он не раз обедал у него, у теперешнего императора, в Париже и говорил мне, что он не видал более утонченного и хитрого дипломата: знаете, соединение французской ловкости и итальянского актерства? Вы знаете его анекдоты с графом Марковым? Только один граф Марков умел с ним обращаться. Вы знаете историю платка? Это прелесть!
И словоохотливый Долгоруков, обращаясь то к Борису, то к князю Андрею, рассказал, как Бонапарт, желая испытать Маркова, нашего посланника, нарочно уронил перед ним платок и остановился, глядя на него, ожидая, вероятно, услуги от Маркова и как, Марков тотчас же уронил рядом свой платок и поднял свой, не поднимая платка Бонапарта.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказал Болконский, – но вот что, князь, я пришел к вам просителем за этого молодого человека. Видите ли что?…
Но князь Андрей не успел докончить, как в комнату вошел адъютант, который звал князя Долгорукова к императору.
– Ах, какая досада! – сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки князя Андрея и Бориса. – Вы знаете, я очень рад сделать всё, что от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. – Он еще раз пожал руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. – Но вы видите… до другого раза!
Бориса волновала мысль о той близости к высшей власти, в которой он в эту минуту чувствовал себя. Он сознавал себя здесь в соприкосновении с теми пружинами, которые руководили всеми теми громадными движениями масс, которых он в своем полку чувствовал себя маленькою, покорною и ничтожной» частью. Они вышли в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той двери комнаты государя, в которую вошел Долгоруков) невысокого человека в штатском платье, с умным лицом и резкой чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения. Этот невысокий человек кивнул, как своему, Долгорукому и пристально холодным взглядом стал вглядываться в князя Андрея, идя прямо на него и видимо, ожидая, чтобы князь Андрей поклонился ему или дал дорогу. Князь Андрей не сделал ни того, ни другого; в лице его выразилась злоба, и молодой человек, отвернувшись, прошел стороной коридора.
– Кто это? – спросил Борис.
– Это один из самых замечательнейших, но неприятнейших мне людей. Это министр иностранных дел, князь Адам Чарторижский.
– Вот эти люди, – сказал Болконский со вздохом, который он не мог подавить, в то время как они выходили из дворца, – вот эти то люди решают судьбы народов.
На другой день войска выступили в поход, и Борис не успел до самого Аустерлицкого сражения побывать ни у Болконского, ни у Долгорукова и остался еще на время в Измайловском полку.


На заре 16 числа эскадрон Денисова, в котором служил Николай Ростов, и который был в отряде князя Багратиона, двинулся с ночлега в дело, как говорили, и, пройдя около версты позади других колонн, был остановлен на большой дороге. Ростов видел, как мимо его прошли вперед казаки, 1 й и 2 й эскадрон гусар, пехотные батальоны с артиллерией и проехали генералы Багратион и Долгоруков с адъютантами. Весь страх, который он, как и прежде, испытывал перед делом; вся внутренняя борьба, посредством которой он преодолевал этот страх; все его мечтания о том, как он по гусарски отличится в этом деле, – пропали даром. Эскадрон их был оставлен в резерве, и Николай Ростов скучно и тоскливо провел этот день. В 9 м часу утра он услыхал пальбу впереди себя, крики ура, видел привозимых назад раненых (их было немного) и, наконец, видел, как в середине сотни казаков провели целый отряд французских кавалеристов. Очевидно, дело было кончено, и дело было, очевидно небольшое, но счастливое. Проходившие назад солдаты и офицеры рассказывали о блестящей победе, о занятии города Вишау и взятии в плен целого французского эскадрона. День был ясный, солнечный, после сильного ночного заморозка, и веселый блеск осеннего дня совпадал с известием о победе, которое передавали не только рассказы участвовавших в нем, но и радостное выражение лиц солдат, офицеров, генералов и адъютантов, ехавших туда и оттуда мимо Ростова. Тем больнее щемило сердце Николая, напрасно перестрадавшего весь страх, предшествующий сражению, и пробывшего этот веселый день в бездействии.
– Ростов, иди сюда, выпьем с горя! – крикнул Денисов, усевшись на краю дороги перед фляжкой и закуской.
Офицеры собрались кружком, закусывая и разговаривая, около погребца Денисова.
– Вот еще одного ведут! – сказал один из офицеров, указывая на французского пленного драгуна, которого вели пешком два казака.
Один из них вел в поводу взятую у пленного рослую и красивую французскую лошадь.
– Продай лошадь! – крикнул Денисов казаку.
– Изволь, ваше благородие…
Офицеры встали и окружили казаков и пленного француза. Французский драгун был молодой малый, альзасец, говоривший по французски с немецким акцентом. Он задыхался от волнения, лицо его было красно, и, услыхав французский язык, он быстро заговорил с офицерами, обращаясь то к тому, то к другому. Он говорил, что его бы не взяли; что он не виноват в том, что его взяли, а виноват le caporal, который послал его захватить попоны, что он ему говорил, что уже русские там. И ко всякому слову он прибавлял: mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval [Но не обижайте мою лошадку,] и ласкал свою лошадь. Видно было, что он не понимал хорошенько, где он находится. Он то извинялся, что его взяли, то, предполагая перед собою свое начальство, выказывал свою солдатскую исправность и заботливость о службе. Он донес с собой в наш арьергард во всей свежести атмосферу французского войска, которое так чуждо было для нас.
Казаки отдали лошадь за два червонца, и Ростов, теперь, получив деньги, самый богатый из офицеров, купил ее.
– Mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval, – добродушно сказал альзасец Ростову, когда лошадь передана была гусару.
Ростов, улыбаясь, успокоил драгуна и дал ему денег.
– Алё! Алё! – сказал казак, трогая за руку пленного, чтобы он шел дальше.
– Государь! Государь! – вдруг послышалось между гусарами.
Всё побежало, заторопилось, и Ростов увидал сзади по дороге несколько подъезжающих всадников с белыми султанами на шляпах. В одну минуту все были на местах и ждали. Ростов не помнил и не чувствовал, как он добежал до своего места и сел на лошадь. Мгновенно прошло его сожаление о неучастии в деле, его будничное расположение духа в кругу приглядевшихся лиц, мгновенно исчезла всякая мысль о себе: он весь поглощен был чувством счастия, происходящего от близости государя. Он чувствовал себя одною этою близостью вознагражденным за потерю нынешнего дня. Он был счастлив, как любовник, дождавшийся ожидаемого свидания. Не смея оглядываться во фронте и не оглядываясь, он чувствовал восторженным чутьем его приближение. И он чувствовал это не по одному звуку копыт лошадей приближавшейся кавалькады, но он чувствовал это потому, что, по мере приближения, всё светлее, радостнее и значительнее и праздничнее делалось вокруг него. Всё ближе и ближе подвигалось это солнце для Ростова, распространяя вокруг себя лучи кроткого и величественного света, и вот он уже чувствует себя захваченным этими лучами, он слышит его голос – этот ласковый, спокойный, величественный и вместе с тем столь простой голос. Как и должно было быть по чувству Ростова, наступила мертвая тишина, и в этой тишине раздались звуки голоса государя.
– Les huzards de Pavlograd? [Павлоградские гусары?] – вопросительно сказал он.
– La reserve, sire! [Резерв, ваше величество!] – отвечал чей то другой голос, столь человеческий после того нечеловеческого голоса, который сказал: Les huzards de Pavlograd?
Государь поровнялся с Ростовым и остановился. Лицо Александра было еще прекраснее, чем на смотру три дня тому назад. Оно сияло такою веселостью и молодостью, такою невинною молодостью, что напоминало ребяческую четырнадцатилетнюю резвость, и вместе с тем это было всё таки лицо величественного императора. Случайно оглядывая эскадрон, глаза государя встретились с глазами Ростова и не более как на две секунды остановились на них. Понял ли государь, что делалось в душе Ростова (Ростову казалось, что он всё понял), но он посмотрел секунды две своими голубыми глазами в лицо Ростова. (Мягко и кротко лился из них свет.) Потом вдруг он приподнял брови, резким движением ударил левой ногой лошадь и галопом поехал вперед.
Молодой император не мог воздержаться от желания присутствовать при сражении и, несмотря на все представления придворных, в 12 часов, отделившись от 3 й колонны, при которой он следовал, поскакал к авангарду. Еще не доезжая до гусар, несколько адъютантов встретили его с известием о счастливом исходе дела.
Сражение, состоявшее только в том, что захвачен эскадрон французов, было представлено как блестящая победа над французами, и потому государь и вся армия, особенно после того, как не разошелся еще пороховой дым на поле сражения, верили, что французы побеждены и отступают против своей воли. Несколько минут после того, как проехал государь, дивизион павлоградцев потребовали вперед. В самом Вишау, маленьком немецком городке, Ростов еще раз увидал государя. На площади города, на которой была до приезда государя довольно сильная перестрелка, лежало несколько человек убитых и раненых, которых не успели подобрать. Государь, окруженный свитою военных и невоенных, был на рыжей, уже другой, чем на смотру, энглизированной кобыле и, склонившись на бок, грациозным жестом держа золотой лорнет у глаза, смотрел в него на лежащего ничком, без кивера, с окровавленною головою солдата. Солдат раненый был так нечист, груб и гадок, что Ростова оскорбила близость его к государю. Ростов видел, как содрогнулись, как бы от пробежавшего мороза, сутуловатые плечи государя, как левая нога его судорожно стала бить шпорой бок лошади, и как приученная лошадь равнодушно оглядывалась и не трогалась с места. Слезший с лошади адъютант взял под руки солдата и стал класть на появившиеся носилки. Солдат застонал.
– Тише, тише, разве нельзя тише? – видимо, более страдая, чем умирающий солдат, проговорил государь и отъехал прочь.
Ростов видел слезы, наполнившие глаза государя, и слышал, как он, отъезжая, по французски сказал Чарторижскому:
– Какая ужасная вещь война, какая ужасная вещь! Quelle terrible chose que la guerre!
Войска авангарда расположились впереди Вишау, в виду цепи неприятельской, уступавшей нам место при малейшей перестрелке в продолжение всего дня. Авангарду объявлена была благодарность государя, обещаны награды, и людям роздана двойная порция водки. Еще веселее, чем в прошлую ночь, трещали бивачные костры и раздавались солдатские песни.