Тидебель, Сигизмунд Андреевич

Сигизмунд Андреевич Тидебель
нем. August Johann Sigismund von Tideböhl
полковник Сигизмунд Андреевич Тидебель
Дата рождения	8 мая 1824(1824-05-08)
Дата смерти	18 января 1890(1890-01-18) (65 лет)
Место смерти	Санкт-Петербург, Российская империя
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	инженерные войска
Годы службы	1844—1890
Звание	инженер-генерал
Сражения/войны	Крымская война: Оборона Севастополя
Награды и премии	Орден Святого Георгия 4-й ст. (1854) Орден Святого Владимира 4-й ст. (1855) Орден Святого Станислава 1-й ст. (1866) Орден Святой Анны 1-й ст. (1868) Орден Святого Владимира 2-й ст. (1874) Орден Белого Орла (1882)

Сигизмунд Андреевич Тидебель (1824—1890) — русский военный инженер, участник Крымской войны, инженер-генерал. Из дворян Лифляндской губернии (Тидебель).

Биография

Родился 8 мая 1824 года, из дворян Лифляндской губернии.

Учился в Николаевском инженерном училище, где окончил курс в 1844 году и 10 августа произведён в полевые инженер-прапорщики и оставлен при училище в качестве преподавателя. В июне 1845 года его перевели на службу в Рижскую инженерную команду, затем в Ревельскую и в 1851 году — в Варшавскую, а в мае 1852 года назначили адъютантом к начальнику инженеров действующей армии генерал-адъютанту Шильдеру. В чине поручика принял участие в Восточной войне 1853—1856 годов.

В качестве адъютанта генерала Шильдера он распоряжался постройкой в январе 1854 года батареи на Дунае против турецкой флотилии, 20 февраля был под начальством генерала Хрущёва в деле под Каларашем, а 1 марта — в форсированной переправе через Дунай у Браилова.

В мае 1854 года принимал участие в осаде Силистрии, заведуя частью осадных работ, и был в числе инженеров, которые 28 мая спустились в ров неприятельского укрепления Араб-Тагба и устроили крытый переход через ров.

За эти дела 17 февраля 1854 года был произведён в штабс-капитаны и награждён золотой полусаблей с надписью за «храбрость».

После того как осада Силистрии была снята и русские войска перешли на левый берег Дуная, Тидебель был перемещён в Крым и назначен в распоряжение Тотлебена для производства инженерных работ в Севастополе. Здесь он проявил себя как один из деятельных помощников Тотлебена, под чьим руководством заложил и построил один из важнейших передовых редутов — Селенгинский на Киленбалочном хребте, причём работы приходилось производить под сильным неприятельским огнём. Тидебель также принимал участие в отражении штурма этого редута неприятелем. Совместно с Сахаровым Тидебель заложил Волынский редут, находившийся на 4-м бастионе, работая при сильной бомбардировке его неприятелем. 10 марта им восстановлены передовые ложементы Камчатского люнета, после того, как из них был выбит неприятель, причём сам Тидебель принимал участие в бою; 28 марта он заведовал производством работ на Камчатском редуте. Эти три редута, возведённые Тидебелем, находились под постоянным неприятельским огнём и вследствие этого ежедневно разрушались; приходилось по мере возможности постоянно возобновлять разрушенные неприятелем части, что Тидебель исполнял с неослабной энергией. В марте его перевели в Лейб-гвардии Сапёрный батальон. В апреле он выполнил трудное и требовавшее значительной смелости предприятие — построил ложементы впереди 4-го бастиона. 10 мая принимал участие в деле на Кладбищенской высоте и за отличие был пожалован 15 мая 1855 года орденом св. Георгия 4-й степени (№ 9609 по списку Григоровича — Степанова)

В воздаяние за самоотвержение и примерное мужество, оказанное во время осады г. Севастополя в 1854-1855 годах, где под сильным перекрестным неприятельским огнём построил Селенгинский, Волынский и Камчатский редуты и впереди их заложил ложементы для штуцерных; в ночь-же с 11 на 12 Февраля 1855 года участвовал при отбитии штурма на Селенгинский редут

Когда 8 июня Тотлебен был ранен в ногу, заведывание оборонительными инженерными работами на Корабельной стороне было передано Тидебелю, который исполнял эту обязанность до 25 июня.

Он участвовал также в отражении штурма неприятельскими войсками севастопольских укреплений, произведённого в августе 1855 года, за отличие награждён орденом св. Владимира 4-й степени и произведён в капитаны.

После отступления русских войск с южной стороны Тидебель был командирован в сентябре месяце в Николаев для устройства Херсонской оборонительной линии. Всего он провёл в севастопольских бастионах 11 месяцев.

В октябре 1856 года, когда Крымская война была окончена, Тидебель был произведён в полковники и вместе с тем определён адъютантом к великому князю Николаю Николаевичу старшему, бывшего тогда генерал-инспектором по инженерной части.

Будучи произведён 17 апреля 1863 году в генерал-майоры, он одновременно был определён членом технического комитета Главного инженерного управления.

В октябре 1866 года Тидебель был награждён орденом св. Станислава 1-й степени и назначен начальником Николаевской инженерной академии и училища. Он внимательно следил за работами преподавателей по тактике, фортификации и артиллерии, и под его руководством составлено было преподавателями академии и училища руководство для офицеров полевых войск «Сапёрные работы в поле» (СПб., 1869).

По его инициативе и в течение трёх лет начиная с 1879 года под его личным наблюдением велись летние полевые тактико-фортификационные занятия обучающихся в академии, причём Тидебель составлял для них инструкции; позднее эти занятия были введены и в училище.

Им же были организованы не практиковавшиеся до того публичные лекции по наиболее важным и интересным вопросам теории и практики военно-инженерного искусства; лекции эти происходили ежегодно во время поста, и к участию в них Тидебель привлекал преподавателей академии и наиболее выдающихся деятелей Генерального штаба.

За время пребывания в должности начальника инженерной академии Тидебель был назначен в ноябре 1869 года в свиту его величества, а 28 марта 1871 года — произведён в генерал-лейтенанты.

В июне 1868 года он получил командировку за границу для ознакомления с организацией военно-инженерных и артиллерийских учебных заведений в Германии и Бельгии и для осмотра крепостных работ в Антверпене и Пруссии. Несколько раз ему поручалось осматривать крепости и наблюдать за производством крепостных работ.

В должности начальника военно-инженерной академии и училища Тидебель пробыл двадцать лет, до апреля 1886 года, когда был назначен членом Александровского комитета о раненых.

30 августа 1887 года был произведён в инженер-генералы. Тидебель был почётным членом Николаевской инженерной академии. Скончался в Петербурге 18 января 1890 года.

Награды

• Золотая полусабля «За Храбрость» (1854)
• Орден Святого Георгия 4-го кл. (1855)
• прусский орден Короны 1-й ст. (1861)
• орден Святого Станислава 1-й ст. (1866)
• орден Святой Анны 1-й ст. (1868)
• орден Святого Владимира 2-й ст. (1874)
• австрийский Большой крест ордена Франца-Иосифа (1874)
• орден Белого Орла (1882)

Источники

• Русский биографический словарь: В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. 1896—1918.
• Степанов В. С., Григорович П. И. В память столетнего юбилея императорского Военного ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия. (1769—1869). — СПб., 1869.

Ссылки

• Тидебель, Сигизмунд Андреевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Список генералам по старшинству на 1886 год. — СПб., 1886.

Отрывок, характеризующий Тидебель, Сигизмунд Андреевич

– Que diable! [Черт возьми!] – сказал голос человека, стукнувшегося обо что то.
Князь Андрей, выглянув из сарая, увидал подходящего к нему Пьера, который споткнулся на лежавшую жердь и чуть не упал. Князю Андрею вообще неприятно было видеть людей из своего мира, в особенности же Пьера, который напоминал ему все те тяжелые минуты, которые он пережил в последний приезд в Москву.
– А, вот как! – сказал он. – Какими судьбами? Вот не ждал.
В то время как он говорил это, в глазах его и выражении всего лица было больше чем сухость – была враждебность, которую тотчас же заметил Пьер. Он подходил к сараю в самом оживленном состоянии духа, но, увидав выражение лица князя Андрея, он почувствовал себя стесненным и неловким.
– Я приехал… так… знаете… приехал… мне интересно, – сказал Пьер, уже столько раз в этот день бессмысленно повторявший это слово «интересно». – Я хотел видеть сражение.
– Да, да, а братья масоны что говорят о войне? Как предотвратить ее? – сказал князь Андрей насмешливо. – Ну что Москва? Что мои? Приехали ли наконец в Москву? – спросил он серьезно.
– Приехали. Жюли Друбецкая говорила мне. Я поехал к ним и не застал. Они уехали в подмосковную.


Офицеры хотели откланяться, но князь Андрей, как будто не желая оставаться с глазу на глаз с своим другом, предложил им посидеть и напиться чаю. Подали скамейки и чай. Офицеры не без удивления смотрели на толстую, громадную фигуру Пьера и слушали его рассказы о Москве и о расположении наших войск, которые ему удалось объездить. Князь Андрей молчал, и лицо его так было неприятно, что Пьер обращался более к добродушному батальонному командиру Тимохину, чем к Болконскому.
– Так ты понял все расположение войск? – перебил его князь Андрей.
– Да, то есть как? – сказал Пьер. – Как невоенный человек, я не могу сказать, чтобы вполне, но все таки понял общее расположение.
– Eh bien, vous etes plus avance que qui cela soit, [Ну, так ты больше знаешь, чем кто бы то ни было.] – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Пьер с недоуменьем, через очки глядя на князя Андрея. – Ну, как вы скажете насчет назначения Кутузова? – сказал он.
– Я очень рад был этому назначению, вот все, что я знаю, – сказал князь Андрей.
– Ну, а скажите, какое ваше мнение насчет Барклая де Толли? В Москве бог знает что говорили про него. Как вы судите о нем?
– Спроси вот у них, – сказал князь Андрей, указывая на офицеров.
Пьер с снисходительно вопросительной улыбкой, с которой невольно все обращались к Тимохину, посмотрел на него.
– Свет увидали, ваше сиятельство, как светлейший поступил, – робко и беспрестанно оглядываясь на своего полкового командира, сказал Тимохин.
– Отчего же так? – спросил Пьер.
– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…
– Так отчего же он запрещал?
Тимохин сконфуженно оглядывался, не понимая, как и что отвечать на такой вопрос. Пьер с тем же вопросом обратился к князю Андрею.
– А чтобы не разорять край, который мы оставляли неприятелю, – злобно насмешливо сказал князь Андрей. – Это очень основательно; нельзя позволять грабить край и приучаться войскам к мародерству. Ну и в Смоленске он тоже правильно рассудил, что французы могут обойти нас и что у них больше сил. Но он не мог понять того, – вдруг как бы вырвавшимся тонким голосом закричал князь Андрей, – но он не мог понять, что мы в первый раз дрались там за русскую землю, что в войсках был такой дух, какого никогда я не видал, что мы два дня сряду отбивали французов и что этот успех удесятерял наши силы. Он велел отступать, и все усилия и потери пропали даром. Он не думал об измене, он старался все сделать как можно лучше, он все обдумал; но от этого то он и не годится. Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно, как и следует всякому немцу. Как бы тебе сказать… Ну, у отца твоего немец лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими руками станешь ходить за отцом и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек. Так и сделали с Барклаем. Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности; нужен свой, родной человек. А у вас в клубе выдумали, что он изменник! Тем, что его оклеветали изменником, сделают только то, что потом, устыдившись своего ложного нарекания, из изменников сделают вдруг героем или гением, что еще будет несправедливее. Он честный и очень аккуратный немец…
– Однако, говорят, он искусный полководец, – сказал Пьер.
– Я не понимаю, что такое значит искусный полководец, – с насмешкой сказал князь Андрей.
– Искусный полководец, – сказал Пьер, – ну, тот, который предвидел все случайности… ну, угадал мысли противника.
– Да это невозможно, – сказал князь Андрей, как будто про давно решенное дело.
Пьер с удивлением посмотрел на него.
– Однако, – сказал он, – ведь говорят же, что война подобна шахматной игре.
– Да, – сказал князь Андрей, – только с тою маленькою разницей, что в шахматах над каждым шагом ты можешь думать сколько угодно, что ты там вне условий времени, и еще с той разницей, что конь всегда сильнее пешки и две пешки всегда сильнее одной, a на войне один батальон иногда сильнее дивизии, а иногда слабее роты. Относительная сила войск никому не может быть известна. Поверь мне, – сказал он, – что ежели бы что зависело от распоряжений штабов, то я бы был там и делал бы распоряжения, а вместо того я имею честь служить здесь, в полку вот с этими господами, и считаю, что от нас действительно будет зависеть завтрашний день, а не от них… Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции.
– А от чего же?
– От того чувства, которое есть во мне, в нем, – он указал на Тимохина, – в каждом солдате.
Князь Андрей взглянул на Тимохина, который испуганно и недоумевая смотрел на своего командира. В противность своей прежней сдержанной молчаливости князь Андрей казался теперь взволнованным. Он, видимо, не мог удержаться от высказывания тех мыслей, которые неожиданно приходили ему.
– Сражение выиграет тот, кто твердо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение? У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, – и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли – ну так бежать!» – мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, бог знает что бы было. А завтра мы этого не скажем. Ты говоришь: наша позиция, левый фланг слаб, правый фланг растянут, – продолжал он, – все это вздор, ничего этого нет. А что нам предстоит завтра? Сто миллионов самых разнообразных случайностей, которые будут решаться мгновенно тем, что побежали или побегут они или наши, что убьют того, убьют другого; а то, что делается теперь, – все это забава. Дело в том, что те, с кем ты ездил по позиции, не только не содействуют общему ходу дел, но мешают ему. Они заняты только своими маленькими интересами.
– В такую минуту? – укоризненно сказал Пьер.
– В такую минуту, – повторил князь Андрей, – для них это только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку. Для меня на завтра вот что: стотысячное русское и стотысячное французское войска сошлись драться, и факт в том, что эти двести тысяч дерутся, и кто будет злей драться и себя меньше жалеть, тот победит. И хочешь, я тебе скажу, что, что бы там ни было, что бы ни путали там вверху, мы выиграем сражение завтра. Завтра, что бы там ни было, мы выиграем сражение!
– Вот, ваше сиятельство, правда, правда истинная, – проговорил Тимохин. – Что себя жалеть теперь! Солдаты в моем батальоне, поверите ли, не стали водку, пить: не такой день, говорят. – Все помолчали.