Тизенгаузен, Василий Карлович
| Василий Карлович Тизенгаузен | |||
| Вильгельм-Сигизмунд Тизенгаузен | |||
 | |||
| Дата рождения | |||
|---|---|---|---|
| Место рождения | |||
| Дата смерти | |||
| Место смерти | |||
| Принадлежность | |||
| Род войск | |||
| Годы службы | |||
| Звание | |||
| Командовал | |||
| Сражения/войны |
Русско-шведская война (1808—1809);</br>Русско-турецкая война (1806—1812);</br>Отечественная война 1812 года;</br>Заграничный поход (1814) | ||
| Награды и премии |
| ||
Василий (Вильгельм-Сигизмунд) Карлович Тизенгаузен (1781, Нарва — 6 ноября (25 октября) 1857, Нарва) — происходит из лифляндского рода Тизенгаузенов. Лютеранин.
Отец — Тизенгаузен Карл Готгард (Иванович) (род. до 1756), титулярный советник, в 1809 — ушицкий городничий в Подольской губернии.
Мать — урождённая Науендорф.
Братья:
- Отто, титулярный советник, служил при водяной коммуникации в г. Твери,
- Карл, капитан, городничий в Ямбурге Петербургской губернии,
- Егор, капитан, городничий в Ливнах Орловской губернии,
- Филипп (Богдан), полковник при Комитете поселенных войск.
Биография
Военная служба
С 13 июня 1789 воспитывался в 1-м кадетском корпусе, по окончании которого 26 мая 1799 выпущен подпоручиком в 3-й егерский полк.
16 июня 1802 в чине поручика переведён во 2-й егерский полк, откуда 15 сентября 1804 уволен от службы с повышением чина для определения к статским делам.
12 февраля 1808 повторно поступил на службу поручиком в Таврический гренадерский полк, в составе которого участвовал в русско-шведской войне (1808—1809). В 1809 — адъютант генерал-губернатора Финляндии графа Спренгтпортена.
12 марта 1810 переведён в Мингрельский пехотный полк. В 1810—1811 участвовал в русско-турецкой войне, за отличия в сражениях награждён орденом Святого Владимира 4 ст. с бантом, 22 августа 1811 присвоено звание штабс-капитана, 15 октября того же года — звание капитана.
Участник Отечественной войны 1812 года: с сентября участвовал в военных действиях в составе 3 западной армии, а также в заграничном походе. За отличие при взятии Парижа (1814) награждён орденом святой Анны 2 ст. и переведён в Семёновский лейб-гвардии полк (2 апреля 1814).
30 августа 1815 присвоено звание полковника. В 1814—1815 состоял адъютантом при генерал-квартирмейстере И. И. Дибиче.
18 июня 1816 назначен командиром Смоленского пехотного полка, а 9 февраля 1817 был уволен от службы. Повторно принят на службу 4 ноября 1819 и назначен командиром Полтавского пехотного полка.
Участие в движении декабристов
С 1824 стал членом Южного общества. Через 2 дня после событий на Сенатской площади, 27 декабря 1825, был подписан приказ об аресте. В. К. Тизенгаузен был арестован в ночь на 5 января 1826, 10 января был доставлен в Петербург на главную гауптвахту, а на следующий день переведён в Трубецкой бастион Петропавловской крепости (камера № 3). Осуждён по VII разряду и по конфирмации 10.7.1826 приговорён к 2 годам каторжных работ, через месяц срок был сокращён до 1 года. С 7 октября по 30 ноября 1826 находился в Военно-сухопутном госпитале.
10 февраля 1827 отправлен в Сибирь, через два месяца (9 апреля) доставлен в Читинский острог. В апреле 1828, по отбытии срока, отправлен на поселение в Сургут Тобольской губернии, откуда в 1829 переведён в Ялуторовск (по дороге пробыл в Тобольске с 4 апреля по 27 мая по болезни). Получаемое от казны пособие (57 руб. 14 коп.) по представлению генерал-губернатора Западной Сибири с 1846 было увеличено вдвое.
В 1851 сыновья посетили отца в Ялуторовске, откуда вернулись в марте 1852.
29 апреля 1853 по ходатайству генерал-адъютанта князя А. А. Суворова В. К. Тизенгаузену Высочайше разрешено возвратиться к семейству на родину в Нарву, куда он прибыл 31 июля. По амнистии 26 августа 1856 был восстановлен в прежних правах. Немногим более года спустя умер в Нарве.
Семья
Жена — Гедвига-Доротея (Федосия Романовна) Болтон (ок. 1801—1880). Дети:
- Михаил (1823—1869), надворный советник, в 1851 — почтмейстер в Доблене (в Курляндии); умер в сумасшедшем доме;
- Александр (ум. 1876), в 1851—1854 служил в Гренадерском принца Прусского полку, страдал психическим расстройством, умер отставным капитаном;
- Эмилия (ум. 1878).
Напишите отзыв о статье "Тизенгаузен, Василий Карлович"
Ссылки
- [www.geni.com/people/Wilhelm-Sigismund-Vasilij-Karlovich-von-Tiesenhausen/6000000008708339599 Гениалогическое древо на сайте Geni]
- [www.biografija.ru/show_bio.aspx?id=124160 Биография на сайте Биография.ру]
- [www.hrono.ru/biograf/bio_t/tizengauzen.html Биография и литография на сайте Хронос]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Тизенгаузен, Василий Карлович
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.
Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
