Тилеманс, Тутс

Тутс Тилеманс Toots Thielemans
Основная информация
Имя при рождении	Жан-Батист Фредерик Изидор Тилеманс
Дата рождения	29 апреля 1922(1922-04-29)
Место рождения	Брюссель, Бельгия
Дата смерти	22 августа 2016(2016-08-22) (94 года)
Страна	Бельгия Бельгия → США США
Инструменты	губная гармоника гитара художественный свист
Жанры	джаз
[www.tootsthielemans.com tsthielemans.com]

Эта статья, по большей части, является переводом аналогичной статьи английского раздела Википедии.

Барон Жан-Батист Фредерик Изидор Тилеманс (фр. Jean-Baptiste Frédéric Isidore Thielemans), известный как Тутс Тильманс (Toots Thielemans; 29 апреля 1922, Брюссель, Бельгия — 22 августа 2016) — бельгийский джазовый музыкант, гитарист, известный своей игрой на губной гармонике и художественным свистом. Считается одним из крупнейших мастеров игры на губной гармонике XX века.

Творческий путь

Тильманс начинал как гитарист. В 1949 году в Париже он принял участие в джем-сейшне вместе с Сидни Беше, Чарли Паркером, Майлзом Дэвисом, Максом Роучем. В 1949 и 1950 годах он участвовал в европейских турне Бенни Гудмена, осуществив в Париже свою первую запись вместе с товарищем по оркестру, саксофонистом Зутом Симсом. В 1951 году ездил в турне с бельгийским артистом Боббеяном Схупеном.

В 1952 году Тильманс переехал в Соединённые Штаты, где работал с Чарли Паркером, Майлзом Дэвисом и Диной Вашингтон. Он играл и записывался с музыкантами такого разряда, как Элла Фицджеральд, Джако Пасториус, Пегги Ли, квинтет Джорджа Ширинга, Куинси Джонс, Оскар Питерсон, Билл Эванс, Пол Саймон, Билли Джоэл, «Хэппенингс», Аструд Жилберту, Шерли Хорн, Элис Режина и другие.

Тутс Тильманс — автор джазового стандарта «Блюзетт», где он использовал унисонное звучание свиста и гитары. Впервые записанная Тутсом в 1962 году с текстом Нормана Гимбела, песня снискала крупный успех сразу нескольким певцам по всему миру, и впоследствии была многократно перезаписана и переиздана автором в различных студийных и концертных исполнениях. Фирменную игру Тутса также можно услышать в музыке к фильмам «Полуночный ковбой», «Жан де Флоретт», «Шугарлендский экспресс», «Якудза», «Турецкие наслаждения», «Побег», «Французский поцелуй», «Dunderklumpen» (также озвучание одного из персонажей), «Том и Томас», а также во многих телепрограммах, например, «Улица Сезам». Его свист и гармошку можно услышать в рекламных роликах «Олд спайс», идущих в эфире многие годы.

В 1980-х годах Тильманс выступал с бас-гитаристом, композитором и лидером группы Джако Пасториусом в различных составах от дуэта до «мини-биг-бэнда» на альбоме «Word of Mouth». В 1983 году участвовал в записи альбома Билли Джоэла «An Innocent Man»; его фирменная гармошка звучит в песне «Leave a Tender Moment Alone». Годом спустя, он появился на записи Джулиана Леннона «Too Late for Goodbyes» с альбома «Valotte». И «An Innocent Man», и «Valotte» были спродюсированы Филом Рамоном. В 1984 году он записался для альбома Билли Экстейна «I Am a Singer». В 1990-х Тильманс вступал в проекты, связанные с этнической музыкой. В 1998 году он выпустил альбом во французской эстетике под названием «Chez Toots» (игра слов: фр. «chez tous» звучит идентично), включивший франкоязычную версию «The Windmills of Your Mind» в исполнении приглашённого вокалиста Джонни Матиса. Этот диск по-прежнему хорошо продаётся.

Помимо известности в качестве состоявшегося музыканта, он любим за свою скромность и лёгкость в поведении. В родной Бельгии он также известен тем, что называет себя «уличным парнем» на старобрюссельском сленге. Он получил единую почётную докторскую степень обоих Брюссельских свободных университетов, а в 2001 году возведён в бароны королём Альбертом II. В 2005 году был номинирован на звание величайшего бельгийца в соответствующем телешоу. Во фландрийской версии он занял двадцатое, а в валлонской — сорок четвёртое место. В октябре 2008 года удостоен высшей джазовой награды США — «Джаз мастер» агентства NEA. 23 января 2009 года выступил с Филипом Катрином на праздновании столетия со дня рождения Джанго Рейнхардта.

Влияние в искусстве

Тильманс, возможно, оказал значительное воздействие на «Битлз» (в частности, на Джона Леннона) во время безвестного периода становления группы. В 1959 году Леннон, выступая в немецком Гамбурге в составе ещё никому не известных «Битлз», порой заходил в клуб (иногда с Харрисоном), в котором выступал Тутс в составе квинтета Джорджа Ширинга. Леннон был очарован игрой Тутса, а также его гитарными предпочтениями: Тутс играл на американском короткомензурном «Рикенбэкере».

Основываясь на услышанном, Леннон принял решение приобрести ольховый цвета «элдергло» «Рик 325 Капри» с тремя звукоснимателями и коротким грифом, о чём Джордж Харрисон расскажет через многие годы. Эта знаменитая гитара, став культовой, превратилась в своего рода «Святой Грааль» всех гитар. Леннон многократно вносил в неё доработки, включая перекраску в чёрный цвет «джетгло» в сентябре 1962 года, однако это именно та гитара, на которой он в 1964 году играл в составе «Битлз» на судьбоносных первом и третьем выступлениях в шоу Эда Салливана. Существует даже снимок, на котором Тильманс запечатлён на выставке «Рикенбэкер» с той самой гитарой, которая впоследствии будет принадлежать Леннону.

Неполная дискография

Наиболее значительные работы:

• The Sound (1955, Columbia Records)
• Man Bites Harmonica (1958, Riverside Records)
• Only Trust Your Heart (1988, Concord)
• Footprints (1991, Universal)
• The Brasil Project (1992, BMG)
• The Brasil Project vol 2. (1993, BMG)
• Compact Jazz (1993, Verve Records)
• East Coast, West Coast (1994, Private)
• Aquarela do Brasil (1995, Universal)
• Chez Toots (1998, Windham Hill)
• The Live Takes, volume 1 (2000, Quetzal)
• Hard to Say Goodbye, the very best of Toots Thielemans (2000, Universal)
• Toots Thielemans & Kenny Werner (2001, Universal)
• One More for the Road (2006, Verve Records)
• Оскар Питерсон — Live at the North Sea Jazz Festival, 1980, (1980, Pablo)
• The Salient One — 2LP 1973, COMMAND abc records RSSD-978/2

Ссылки

• [www.tootsthielemans.com Официальный сайт]

Отрывок, характеризующий Тилеманс, Тутс

Отец мне ничего не говорил о женихе, но сказал только, что получил письмо и ждет посещения князя Василия; что касается до плана супружества относительно меня, я вам скажу, милый и бесценный друг, что брак, по моему, есть божественное установление, которому нужно подчиняться. Как бы то ни было тяжело для меня, но если Всемогущему угодно будет наложить на меня обязанности супруги и матери, я буду стараться исполнять их так верно, как могу, не заботясь об изучении своих чувств в отношении того, кого Он мне даст супругом.
Я получила письмо от брата, который мне объявляет о своем приезде с женой в Лысые Горы. Радость эта будет непродолжительна, так как он оставляет нас для того, чтобы принять участие в этой войне, в которую мы втянуты Бог знает как и зачем. Не только у вас, в центре дел и света, но и здесь, среди этих полевых работ и этой тишины, какую горожане обыкновенно представляют себе в деревне, отголоски войны слышны и дают себя тяжело чувствовать. Отец мой только и говорит, что о походах и переходах, в чем я ничего не понимаю, и третьего дня, делая мою обычную прогулку по улице деревни, я видела раздирающую душу сцену.
Это была партия рекрут, набранных у нас и посылаемых в армию. Надо было видеть состояние, в котором находились матери, жены и дети тех, которые уходили, и слышать рыдания тех и других. Подумаешь, что человечество забыло законы своего Божественного Спасителя, учившего нас любви и прощению обид, и что оно полагает главное достоинство свое в искусстве убивать друг друга.
Прощайте, милый и добрый друг. Да сохранит вас наш Божественный Спаситель и его Пресвятая Матерь под Своим святым и могущественным покровом. Мария.]
– Ah, vous expediez le courier, princesse, moi j'ai deja expedie le mien. J'ai ecris а ma pauvre mere, [А, вы отправляете письмо, я уж отправила свое. Я писала моей бедной матери,] – заговорила быстро приятным, сочным голоском улыбающаяся m lle Bourienne, картавя на р и внося с собой в сосредоточенную, грустную и пасмурную атмосферу княжны Марьи совсем другой, легкомысленно веселый и самодовольный мир.
– Princesse, il faut que je vous previenne, – прибавила она, понижая голос, – le prince a eu une altercation, – altercation, – сказала она, особенно грассируя и с удовольствием слушая себя, – une altercation avec Michel Ivanoff. Il est de tres mauvaise humeur, tres morose. Soyez prevenue, vous savez… [Надо предупредить вас, княжна, что князь разбранился с Михайлом Иванычем. Он очень не в духе, такой угрюмый. Предупреждаю вас, знаете…]
– Ah l chere amie, – отвечала княжна Марья, – je vous ai prie de ne jamais me prevenir de l'humeur dans laquelle se trouve mon pere. Je ne me permets pas de le juger, et je ne voudrais pas que les autres le fassent. [Ах, милый друг мой! Я просила вас никогда не говорить мне, в каком расположении духа батюшка. Я не позволю себе судить его и не желала бы, чтоб и другие судили.]
Княжна взглянула на часы и, заметив, что она уже пять минут пропустила то время, которое должна была употреблять для игры на клавикордах, с испуганным видом пошла в диванную. Между 12 и 2 часами, сообразно с заведенным порядком дня, князь отдыхал, а княжна играла на клавикордах.


Седой камердинер сидел, дремля и прислушиваясь к храпению князя в огромном кабинете. Из дальней стороны дома, из за затворенных дверей, слышались по двадцати раз повторяемые трудные пассажи Дюссековой сонаты.
В это время подъехала к крыльцу карета и бричка, и из кареты вышел князь Андрей, высадил свою маленькую жену и пропустил ее вперед. Седой Тихон, в парике, высунувшись из двери официантской, шопотом доложил, что князь почивают, и торопливо затворил дверь. Тихон знал, что ни приезд сына и никакие необыкновенные события не должны были нарушать порядка дня. Князь Андрей, видимо, знал это так же хорошо, как и Тихон; он посмотрел на часы, как будто для того, чтобы поверить, не изменились ли привычки отца за то время, в которое он не видал его, и, убедившись, что они не изменились, обратился к жене:
– Через двадцать минут он встанет. Пройдем к княжне Марье, – сказал он.
Маленькая княгиня потолстела за это время, но глаза и короткая губка с усиками и улыбкой поднимались так же весело и мило, когда она заговорила.
– Mais c'est un palais, – сказала она мужу, оглядываясь кругом, с тем выражением, с каким говорят похвалы хозяину бала. – Allons, vite, vite!… [Да это дворец! – Пойдем скорее, скорее!…] – Она, оглядываясь, улыбалась и Тихону, и мужу, и официанту, провожавшему их.
– C'est Marieie qui s'exerce? Allons doucement, il faut la surprendre. [Это Мари упражняется? Тише, застанем ее врасплох.]
Князь Андрей шел за ней с учтивым и грустным выражением.
– Ты постарел, Тихон, – сказал он, проходя, старику, целовавшему его руку.
Перед комнатою, в которой слышны были клавикорды, из боковой двери выскочила хорошенькая белокурая француженка.
M lle Bourienne казалась обезумевшею от восторга.
– Ah! quel bonheur pour la princesse, – заговорила она. – Enfin! Il faut que je la previenne. [Ах, какая радость для княжны! Наконец! Надо ее предупредить.]
– Non, non, de grace… Vous etes m lle Bourienne, je vous connais deja par l'amitie que vous рorte ma belle soeur, – говорила княгиня, целуясь с француженкой. – Elle ne nous attend рas? [Нет, нет, пожалуйста… Вы мамзель Бурьен; я уже знакома с вами по той дружбе, какую имеет к вам моя невестка. Она не ожидает нас?]
Они подошли к двери диванной, из которой слышался опять и опять повторяемый пассаж. Князь Андрей остановился и поморщился, как будто ожидая чего то неприятного.
Княгиня вошла. Пассаж оборвался на середине; послышался крик, тяжелые ступни княжны Марьи и звуки поцелуев. Когда князь Андрей вошел, княжна и княгиня, только раз на короткое время видевшиеся во время свадьбы князя Андрея, обхватившись руками, крепко прижимались губами к тем местам, на которые попали в первую минуту. M lle Bourienne стояла около них, прижав руки к сердцу и набожно улыбаясь, очевидно столько же готовая заплакать, сколько и засмеяться.
Князь Андрей пожал плечами и поморщился, как морщатся любители музыки, услышав фальшивую ноту. Обе женщины отпустили друг друга; потом опять, как будто боясь опоздать, схватили друг друга за руки, стали целовать и отрывать руки и потом опять стали целовать друг друга в лицо, и совершенно неожиданно для князя Андрея обе заплакали и опять стали целоваться. M lle Bourienne тоже заплакала. Князю Андрею было, очевидно, неловко; но для двух женщин казалось так естественно, что они плакали; казалось, они и не предполагали, чтобы могло иначе совершиться это свидание.