Тильке, Герман

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Тильке Герман
Дата рождения:

31 декабря 1954(1954-12-31) (69 лет)

Гражданство:

Германия Германия

Герман Тильке (нем. Hermann Tilke; род. 31 декабря 1954 года в Ольпе, Германия) — немецкий архитектор, разработчик гоночных трасс Формулы-1 и автогонщик.





Гонки

В 80х годах прошлого века Тильке принимал участие в качестве автогонщика в соревнованиях кузовных автомобилей (туринг), в основном на старом кольце Нюрбургринга Nordschleife. Принимал участие в 24 часах Нюрбургринга. Вместе с Дирком Адорфом выигрывал в 2003 и 2004 годах гонки в классе V8Star.

Архитектура

В 1984 году Тильке основал компанию Tilke Engineering. Первым маленьким проектом была небольшая дорога к Нюрбургрингу. А уже в 2002 году компания Тильке строила целый комплекс поворотов на этой трассе.

Первым крупным проектом можно считать перестройку австрийской трассы Остеррайхринг в короткий А1-Ринг в 1990 году.

В 2000-х годах Тильке стал создателем практически всех новых трасс календаря Формулы-1:

Тильке также работал над перестройкой автодромов Хоккенхаймринг, Фудзи Спидвей, Каталунья, Монца, Нюрбургринг, Сильверстоун. Руководит постройкой автодромов мирового уровня в Казахстане — Казахстан МоторСити, России — Moscow Raceway.

Отличием автодромов, разработанных Германом Тильке, являются длинные прямые, разбитые шпильками, что создает возможности для обгонов. Однако по мнению некоторых фанатов Формулы-1, трассы разработанные Германом Тильке слишком узки, чтоб на них можно было обгонять.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4764 дня] Хотя на самом деле трассы, разработанные Тильке, в среднем в 1,5-2 раза шире, чем классические трассы, что заметно даже на глаз. Среди пилотов на этих трассах практически нулевая смертность - на трассах не гибнут автогонщики. Исключение - мотогонщики Андреа Антонелли и Марко Симончелли, сбитый Валентино Росси.

В отличие от старых автодромов, имеющих различную длину круга (от 3200 в Монте-Карло до 7000 в Спа), отличающихся или медленными поворотами (Монако, Будапешт), или среднескоростными (Нюрбургринг, Сильверстоун), или быстрыми (Спа), или длинными прямыми (Монца), а порой и отсутствием возможностей для обгона (Сузука, Барселона), автодоромы, разработанные Германом Тильке "с нуля" (т.е. кроме городских в Валенсии и Сингапуре), имеют стандартную длину примерно 5,5 км, сочетают все четыре перечисленных элемента (прямые, медленные, средне- и высокоскоростные повороты), а также обязательно имеют одно, а чаще и два места для обгона - медленный поворот после длинной прямой. Кроме того, на половине из них движение организовано не по, а против часовой стрелки.

В связи с вышеперечисленным, все "Тилькодромы" (ГП Малайзии, Бахрейна, Китая, Турции, ОАЭ, Кореи, Индии, США, России) имеют более-менее схожий характер трассы с балансом требований к мотору, шасси и гонщику. Тезис о затрудненных обгонах не выдерживает критики - во-первых, количество обгонов зависит не столько от трассы, сколько от характера борьбы в конктретной гонке, в т.ч. от дождя, во-вторых, нетрудно заметить, что количество обгонов по сравнению с 90-ми годами существенно возросло.

Обобщая вышесказанное, "тилькедромы" критикуются за то же, за что в 90-е годы критиковали ГП Франции в Маньи-Кур: "Хотели построить трассу, сочетающую в себе все характеристики автодромов Ф1 - а в результате построили никакую"

См. также

Напишите отзыв о статье "Тильке, Герман"

Примечания

Ссылки

  • [www.tilke.com/ Tilke Engineering]

Отрывок, характеризующий Тильке, Герман

«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.


Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.
Графиня лежала на кресле, странно неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.
– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.