Тильковски, Ханс

Ханс Тильковски
Общая информация
Родился	12 июля 1935(1935-07-12) (88 лет) Дортмунд, Третий рейх
Гражданство	Германия Германия
Позиция	вратарь
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Клубная карьера*
1955—1962	Вестфалия 04
1963—1967	Боруссия (Дортмунд)	81 (0)
1967—1970	Айнтрахт (Франкфурт)	40 (0)
Национальная сборная**
1957—1967	ФРГ	39 (0)
Тренерская карьера
1970	Вердер
1970—1972	Мюнхен 1860
1973—1976	Нюрнберг
1976—1977	Вердер
1978	Саарбрюккен
1981	АЕК (Афины)
Международные медали
Чемпионаты мира
Серебро	Англия 1966
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Ханс Тилько́вски (нем. Hans Tilkowski; 12 июля 1935 года, Дортмунд, Третий рейх) — немецкий футболист и тренер.

Карьера

Он начал свою карьеру в «VfL Хусен» 19 и «SUS Kaiserau».

Затем уехал в «Вестфалию 04». Там он сыграл 18 матчей за национальную сборную. Следующим его клубом была дортмундская «Боруссия». С 1963 по 1967 года он сыграл 81 раз в немецкой бундеслиге и 21 раз за немецкую национальную команду.

Завершил карьеру Ханс во франкфуртском «Айнтрахте» (40 игр в бундеслиге).

Становился лучшим футболистом ФРГ в 1965 году.

Тильковски был в составе сборной на чемпионате мира в 1962 и 1966 годах. В 1962 году он был резервным голкипером. Тренер Хербергер взял молодого Вольфганга Фариана номером один.

В 1966 Тильковски был членом немецкой команды, которая проиграла финал Кубка мира англичанам. Позже он стал работать тренером, возглавив «Нюрнберг», «Вердер», «Саарбрюккен».

Ссылки

• [www.weltfussball.de/spieler_profil/hans-tilkowski/ Профиль на weltfussball.de]
• [www.fussballdaten.de/spieler/tilkowskihans/ Профиль на fussballdaten.de]

Отрывок, характеризующий Тильковски, Ханс

– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.


Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.