Тименчик, Роман Давидович

Роман Давидович Тименчик
литературовед
Дата рождения:	3 декабря 1945(1945-12-03) (78 лет)
Место рождения:	Рига

Рома́н Дави́дович Тиме́нчик (Роман Давыдович Тименчик; латыш. Romāns Timenčiks, ивр. ‏רומן טימנצ'יק‏‎, род. 3 декабря 1945, Рига) — советский и израильский литературовед, исследователь русской литературы начала XX века.

Биография

Учился на филологическом факультете Латвийского университета. Участвовал в семинарах профессора Ю. М. Лотмана в Тартуском университете, принимал участие в Летней школе по вторичным моделирующим системам. Окончив университет в 1967 году, работал заведующим литературной частью Рижского театра юного зрителя (1968—1991). В 1970—1989 годах читал курсы лекций по истории русской литературы и театра на театральном факультете Латвийской государственной консерватории им. Я. Витола.

В 1982 году защитил в Тартуском университете кандидатскую диссертацию «Художественные принципы предреволюционной поэзии Анны Ахматовой». Составитель и комментатор ряда изданий А. А. Ахматовой, И. А. Бунина, Н. С. Гумилёва, О. Э. Мандельштама, В. В. Набокова, Владимира Пяста. Член редколлегии и автор статей биографического словаря «Русские писатели 1800—1917». В 1988—1991 годах — член редколлегии издания «Литературное наследство».

В 1991 году переехал в Израиль. С марта 1991 года — профессор Еврейского университета в Иерусалиме. В качестве приглашённого профессора читал лекции в Калифорнийском университете. Один из основателей (1999) и член редколлегии «Иерусалимского журнала». Член редколлегии российских журналов «Новое литературное обозрение» и «Новая русская книга».

В 2006 году удостоен Премии Андрея Белого в номинации «Гуманитарные исследования» за книгу «Анна Ахматова в 1960-е годы» (М.; Toronto: Водолей Publishers; Toronto University Press, 2005).

Научная деятельность

Основное направление исследовательской деятельности — история акмеизма. Первую научную работу «К анализу Поэмы без героя А. Ахматовой» опубликовал ещё студентом в сборнике «Материалы 22-й научной конференции» (Тарту, 1967). Занимался изучением творчества Ахматовой, Гумилёва, Мандельштама, Блока, Анненского, их литературного и творческого окружения.

Занимался также изучением творчества А. С. Пушкина, В. В. Набокова, И. А. Бродского. Автор множества статей в литературоведческих и литературных журналах, сборниках научных статей, большая часть которых посвящена русской поэзии Серебряного века.

Труды

Книги

• А. Л. Осповат, Р. Д. Тименчик. «Печальну повесть сохранить…» Об авторе и читателях «Медного всадника». Москва: Книга, 1985; 1987 (Судьбы книг).
• Б. А. Кац, Р. Д. Тименчик. Анна Ахматова и музыка: Исслед. очерки. Ленинград: Советский композитор, 1989.
• Тименчик Р. Д. Анна Ахматова в 1960-е годы. М.; Toronto: Водолей Publishers; Toronto University Press, 2005; расшир. изд.: Тименчик Р. Д. Последний поэт: Анна Ахматова в 60-е годы. Издание второе, испр. и расшир. — М.-Иерусалим: Мосты культуры / Гешарим, 2014. Т. I-II.
• Тименчик Р. Д. Что вдруг. Статьи о русской литературе прошлого века. Иерусалим: Гешарим / Москва: Мосты культуры, 2008.
• Тименчик Р. Д. Ангелы-люди-вещи: в ореоле стихов и друзей [Избр. статьи 1972-2015 гг.]. Иерусалим: Гешарим / Москва: Мосты культуры, 2016.

Статьи

• К вопросу о монтажных процессах в поэтических текстах // Учёные записки Тартуского университета, 1973, вып. 308.
• Ахматова и Пушкин. Заметки к теме // Учёные записки Латвийского университета. 1974, т. 215. Пушкинский сборник № 2.
• Текст в тексте у акмеистов // Учёные записки Тартуского университета, 1981, вып. 567.
• Ахматова и Пушкин // Пушкин и русская литература. Рига, 1986.
• К символике трамвая в русской поэзии // Семиотика. Тарту, 1987.
• К описанию поэтической мифологии Ахматовой // Анна Ахматова и русская культура начала XX века. Тезисы конференции. Москва, 1989, с. 24—25.
• Автометаописание у Ахматовой // Русская литература.
• Блок и его современники в «Поэме без героя» (Заметки к теме) // Учёные записки Тартуского университета, 1989, вып. 857: Блоковский сборник.
• Заметки об акмеизме // Russian literature, 1981, IX, pp. 175—189.
• Чужое слово: атрибуция и интерпретация // Лотмановский сборник 2. Москва, 1997.
• О трудах и днях Ахматовой // Новое литературное обозрение, 1998, № 29.
• «1867» (1975) // Как работает стихотворение Бродского: Из исследований славистов на Западе. М.: НЛО, 2002. С. 100—107.
• Петербург в поэзии русской эмиграции // Звезда. 2003, № 10.

Ссылки

• [www.akhmatova.org/experts/rdtim.htm Биографическая справка, список трудов об Ахматовой, фотография]
• [magazines.russ.ru/authors/t/timenchik/ Р. Тименчик в «Журнальном зале»]
• [ka2.ru/nauka/timenchik_1.html Р. Тименчик на «Хлебникова поле»: Заметки об акмеизме II]
• Персональная страница Р. Д. Тименчика в [annensky.lib.ru/names/timenchik&lavrov/tim_name.htm «Открытом цифровом собрании И. Ф. Анненского»]

Отрывок, характеризующий Тименчик, Роман Давидович

Графиня узнавшая тотчас через девушек о том, что произошло во флигеле, с одной стороны успокоилась в том отношении, что теперь состояние их должно поправиться, с другой стороны она беспокоилась о том, как перенесет это ее сын. Она подходила несколько раз на цыпочках к его двери, слушая, как он курил трубку за трубкой.
На другой день старый граф отозвал в сторону сына и с робкой улыбкой сказал ему:
– А знаешь ли, ты, моя душа, напрасно погорячился! Мне Митенька рассказал все.
«Я знал, подумал Николай, что никогда ничего не пойму здесь, в этом дурацком мире».
– Ты рассердился, что он не вписал эти 700 рублей. Ведь они у него написаны транспортом, а другую страницу ты не посмотрел.
– Папенька, он мерзавец и вор, я знаю. И что сделал, то сделал. А ежели вы не хотите, я ничего не буду говорить ему.
– Нет, моя душа (граф был смущен тоже. Он чувствовал, что он был дурным распорядителем имения своей жены и виноват был перед своими детьми но не знал, как поправить это) – Нет, я прошу тебя заняться делами, я стар, я…
– Нет, папенька, вы простите меня, ежели я сделал вам неприятное; я меньше вашего умею.
«Чорт с ними, с этими мужиками и деньгами, и транспортами по странице, думал он. Еще от угла на шесть кушей я понимал когда то, но по странице транспорт – ничего не понимаю», сказал он сам себе и с тех пор более не вступался в дела. Только однажды графиня позвала к себе сына, сообщила ему о том, что у нее есть вексель Анны Михайловны на две тысячи и спросила у Николая, как он думает поступить с ним.
– А вот как, – отвечал Николай. – Вы мне сказали, что это от меня зависит; я не люблю Анну Михайловну и не люблю Бориса, но они были дружны с нами и бедны. Так вот как! – и он разорвал вексель, и этим поступком слезами радости заставил рыдать старую графиню. После этого молодой Ростов, уже не вступаясь более ни в какие дела, с страстным увлечением занялся еще новыми для него делами псовой охоты, которая в больших размерах была заведена у старого графа.


Уже были зазимки, утренние морозы заковывали смоченную осенними дождями землю, уже зелень уклочилась и ярко зелено отделялась от полос буреющего, выбитого скотом, озимого и светло желтого ярового жнивья с красными полосами гречихи. Вершины и леса, в конце августа еще бывшие зелеными островами между черными полями озимей и жнивами, стали золотистыми и ярко красными островами посреди ярко зеленых озимей. Русак уже до половины затерся (перелинял), лисьи выводки начинали разбредаться, и молодые волки были больше собаки. Было лучшее охотничье время. Собаки горячего, молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело, но и подбились так, что в общем совете охотников решено было три дня дать отдохнуть собакам и 16 сентября итти в отъезд, начиная с дубравы, где был нетронутый волчий выводок.
В таком положении были дела 14 го сентября.
Весь этот день охота была дома; было морозно и колко, но с вечера стало замолаживать и оттеплело. 15 сентября, когда молодой Ростов утром в халате выглянул в окно, он увидал такое утро, лучше которого ничего не могло быть для охоты: как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю. Единственное движенье, которое было в воздухе, было тихое движенье сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито мокро чернела, и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана. Николай вышел на мокрое с натасканной грязью крыльцо: пахло вянущим лесом и собаками. Чернопегая, широкозадая сука Милка с большими черными на выкате глазами, увидав хозяина, встала, потянулась назад и легла по русачьи, потом неожиданно вскочила и лизнула его прямо в нос и усы. Другая борзая собака, увидав хозяина с цветной дорожки, выгибая спину, стремительно бросилась к крыльцу и подняв правило (хвост), стала тереться о ноги Николая.
– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё таки был его человек и охотник.
– Данила! – сказал Николай, робко чувствуя, что при виде этой охотничьей погоды, этих собак и охотника, его уже обхватило то непреодолимое охотничье чувство, в котором человек забывает все прежние намерения, как человек влюбленный в присутствии своей любовницы.
– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.