Тиме, Пауль
| Пауль Тиме | |
| Paul Thieme | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Страна: | |
| Научная сфера: | |
| Место работы: |
Аллахабадский университет |
| Альма-матер: | |
| Известные ученики: | |
| Сайт: |
[www.indologie.uni-halle.de/instgesch/th.htm ologie.uni-halle.de/instgesch/th.htm] |
Па́уль Ти́ме (нем. Paul Thieme 18 марта 1905, Берлин — 24 апреля 2001, Лондон) — немецкий учёный-санскритолог и индолог, специализировавшийся на ведийском санскрите.
Биография
Получил степень доктора наук по индологии в Гёттингенском университете в 1928 году. В период с 1932 по 1935 год преподавал немецкий и французский языки в Аллахабадском университете, а с 1936 по 1940 год — в Бреслау. В 1941 году начал преподавать в Галльском университете, но в том же самом году был призван в армию, где служил как переводчик. В 1945 году Тиме был захвачен в плен американскими войсками в Вюртемберге. После освобождения в 1946 году Тиме возобновил преподавательскую деятельность в Галльском университете. В 1953 году, он, против желания восточногерманских властей, переехал во Франкфурт, где ему была предложена должность профессора индоевропеистики. В период с 1954 по 1960 год Тиме был профессором Йельского университета, а с 1960 года по 1972 год — профессором религиоведения и индологии Тюбингенского университета.
Тиме считается одним из «последних великих индологов». Он сделал большой вклад в развитие санскритской филологии, занимаясь исследованием Вед, индуистских эпосов, Упанишад, санскритской поэзии (в особенности санскритского грамматика Панини и его комментаторов). Тиме также занимался исследованиями в области сравнительно-исторического языкознания, изучая иранские и индоевропейские языки. Тиме свободно владел санскритом, за что заслужил уважение индийских учёных-традиционалистов, которые пригласили его дать вступительное слово на первой Всемирной конференции по санскриту, состоявшейся в Дели в 1971 — 1972 годах.
Избранная библиография
- Das Plusquamperfektum im Veda. Dissertation. Göttingen 1929 (Ergänzungshefte zur Zeitschrift für vergleichende Sprachforschung 7)
- Pāṇini and the Veda. Studies in the early history of linguistic science in India. Allahabad 1935
- Bhāṣya zu vārttika 5 zu Pāṇini 1,1,9 und seine einheimischen Erklärer. Ein Beitrag zur Geschichte und Würdigung der indischen grammatischen Scholastik. In: Nachrichten von der Königlichen Gesellschaft der Wissenschaften zu Göttingen, phil.-hist. Klasse 1935, S. 171—216
- Der Fremdling im Ṛgveda. Eine Studie über die Bedeutung der Worte ari, arya, aryaman und ārya. Leipzig 1938 (Abhandlungen zur Kunde des Morgenlandes 23,2)
- Untersuchungen zur Wortkunde und Auslegung des Rigveda. Halle 1949 (Hallische Monographien 7)
- Bráhman. In: Zeitschrift der Deutschen Morgenländischen Gesellschaft 102 (1952), S. 91-129 (Kleine Schriften, S. 100—137)
- Mitra and Aryaman. New Haven 1957 (Transactions of the Connecticut Academy of Arts and Sciences 41)
- Das indische Theater. Stuttgart 1966 (Fernöstliches Theater).
- Kleine Schriften. 2 Bde. Stuttgart 1971 (Glasenapp-Stiftung 5,1+2)
- Kleine Schriften 2. Stuttgart 1995 (Glasenapp-Stiftung 5,II), ISBN 3-515-05523-1
- Opera maiora. Band 1. Hrsg. von Werner Knobl und Nobuhiko Kobayashi. Kyoto 1995 (Der Fremdling im Ṛgveda, Vorzarathustrisches bei den Zarathustriern und Mitra und Aryaman.)
Напишите отзыв о статье "Тиме, Пауль"
Отрывок, характеризующий Тиме, Пауль
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
