Гартон-Эш, Тимоти

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Тимоти Гартон-Эш»)
Перейти к: навигация, поиск
Тимоти Гартон Эш
Timothy Garton Ash
Дата рождения:

12 июля 1955(1955-07-12) (68 лет)

Место рождения:

Лондон, Великобритания

Страна:

Великобритания Великобритания

Научная сфера:

историк

Место работы:

Оксфордский университет
Гуверовский институт

Учёное звание:

профессор

Альма-матер:

Оксфордский университет

Известен как:

исследователь новейшей истории Европы

Награды и премии:

Оруэлловская премия
Премия Сомерсета Моэма

Сайт:

[www.timothygartonash.com/index.php www.timothygartonash.com]

Тимоти Гартон-Эш CMG (англ. Timothy Garton Ash; р. 12 июля 1955, Лондон) — британский историк, автор книг и публикаций, посвящённых политике и современной истории Центральной и Восточной Европы. Директор Центра европейских исследований (англ. European Studies Centre) при колледже Св. Антония (Оксфордский университет), сверхштатный член Берлинско-Бранденбургской академии наук.





Образование и научная работа

Тимоти Эш получил степень бакалавра и магистра искусств в Оксфордском университете и продолжал образование в Западном Берлине (Свободный университет) и в ГДР (университет имени Гумбольдта).

Находясь в Берлине в 80-е годы XX века, Эш занимался исследованием истории движения Сопротивления в нацистской Германии, собирая материал как в Западной Германии, так и в ГДР. Его первая книга, «„Ты мне больше не брат…“: ГДР сегодня» (нем. ‘Und willst Du nicht mein Bruder sein …’ Die DDR heute), вышла в Западной Германии в 1981 году. В дальнейшем он посетил в исследовательских целях и другие страны социалистического лагеря, работая как над фундаментальными монографиями, так и над статьями для таких изданий, как The New York Review of Books, The Independent, The Times и The Spectator. Его исследования освещают процесс освобождения Восточной Европы от коммунистической идеологии.

В 19861987 годах Гартон-Эш состоял членом Международного научного центра имени Вудро Вильсона в Вашингтоне. С 1990 года он является членом Колледжа св. Антония Оксфордского университета, где с 2001 по 2006 год возглавлял также Центр европейских исследований. В 2000 году Гартон-Эш стал старшим научным сотрудником при Гуверовском институте Стэнфордского университета. Входит в Европейский совет по международным отношениям.

Тимоти Гартон-Эш является членом Королевского литературного общества, Королевского исторического общества и Королевского общества искусств[1], а также внештатным членом Берлинско-Бранденбургской академии наук[2].

Библиография

Монографии

  • Facts are Subversive: Political Writing from a Decade without a Name (2009)
  • Free World: Why a Crisis of the West reveals the Opportunity of our Time (2004)
  • History of the Present: Essays, Sketches, and Dispatches from Europe in the 1990s (2000)
  • The File: A Personal History (1997)
  • In Europe’s Name: Germany and the Divided Continent (1993)
  • We the People: The Revolution of '89 witnessed in Warsaw, Budapest, Berlin and Prague (1990)
  • The Uses of Adversity: Essays on the Fate of Central Europe (1989)
  • The Polish Revolution: Solidarity (1983)
  • «Und willst Du nicht mein Bruder sein…» Die DDR heute (1981)

Сотрудничество с периодическими изданиями

Тимоти Гартон-Эш продолжает публиковаться в следующих периодических изданиях:

Награды и премии

Профессор Эш является почётным доктором Сент-Эндрюсского университета — старейшего в Шотландии[3]. Он удостоен ряда международных премий, включая Премию Сомерсета Моэма, присуждаемую англоязычным авторам в возрасте до 35 лет (1984 год, за книгу «Польская революция: „Солидарность“»[4]), и Оруэлловскую премию, присуждаемую авторам, пишущим на политические темы, в категории «Журналистика» (как колумнист The Guardian[5]). Он является кавалером британского Ордена Святого Михаила и Святого Георгия, а также орденов за заслуги перед ФРГ, Польшей и Чешской Республикой[1].

В 2005 году Гартон-Эш был включён журналом Prospect в список ста наиболее влиятельных интеллектуалов мира[6]. В том же году журнал Time включил его в свой список ста самых влиятельных людей мира в категории «Учёные и мыслители»[7].

Напишите отзыв о статье "Гартон-Эш, Тимоти"

Примечания

  1. 1 2 [www.timothygartonash.com/biography.html Биография] на персональном сайте  (англ.)
  2. [www.bbaw.de/en/academy/members/387 Тимоти Гартон-Эш] на сайте Берлинско-Бранденбургской академии наук  (англ.)
  3. [www.hoover.org/fellows/10575 Тимоти Гартон-Эш] на сайте Гуверовского института  (англ.)
  4. [www.societyofauthors.org/somerset-maugham-past-winners Лауреаты Премии Сомерсета Моэма] на сайте организации Society of Authors  (англ.)
  5. [theorwellprize.co.uk/shortlists/timothy-garton-ash-2/ Тимоти Гартон-Эш] на сайте Оруэлловской премии  (англ.)
  6. [www.prospectmagazine.co.uk/prospect-100-intellectuals/ Интеллектуалы] на сайте журнала Prospect  (англ.)
  7. [www.time.com/time/press_releases/article/0,8599,1047355,00.html Special Issue: The TIME 100] (англ.). Time (April 10, 2005). Проверено 22 августа 2011. [www.webcitation.org/69u4u0M6T Архивировано из первоисточника 14 августа 2012].

Ссылки

Отрывок, характеризующий Гартон-Эш, Тимоти

«Князь Михаил Иларионович! – писал государь от 2 го октября в письме, полученном после Тарутинского сражения. – С 2 го сентября Москва в руках неприятельских. Последние ваши рапорты от 20 го; и в течение всего сего времени не только что ничего не предпринято для действия противу неприятеля и освобождения первопрестольной столицы, но даже, по последним рапортам вашим, вы еще отступили назад. Серпухов уже занят отрядом неприятельским, и Тула, с знаменитым и столь для армии необходимым своим заводом, в опасности. По рапортам от генерала Винцингероде вижу я, что неприятельский 10000 й корпус подвигается по Петербургской дороге. Другой, в нескольких тысячах, также подается к Дмитрову. Третий подвинулся вперед по Владимирской дороге. Четвертый, довольно значительный, стоит между Рузою и Можайском. Наполеон же сам по 25 е число находился в Москве. По всем сим сведениям, когда неприятель сильными отрядами раздробил свои силы, когда Наполеон еще в Москве сам, с своею гвардией, возможно ли, чтобы силы неприятельские, находящиеся перед вами, были значительны и не позволяли вам действовать наступательно? С вероятностию, напротив того, должно полагать, что он вас преследует отрядами или, по крайней мере, корпусом, гораздо слабее армии, вам вверенной. Казалось, что, пользуясь сими обстоятельствами, могли бы вы с выгодою атаковать неприятеля слабее вас и истребить оного или, по меньшей мере, заставя его отступить, сохранить в наших руках знатную часть губерний, ныне неприятелем занимаемых, и тем самым отвратить опасность от Тулы и прочих внутренних наших городов. На вашей ответственности останется, если неприятель в состоянии будет отрядить значительный корпус на Петербург для угрожания сей столице, в которой не могло остаться много войска, ибо с вверенною вам армиею, действуя с решительностию и деятельностию, вы имеете все средства отвратить сие новое несчастие. Вспомните, что вы еще обязаны ответом оскорбленному отечеству в потере Москвы. Вы имели опыты моей готовности вас награждать. Сия готовность не ослабнет во мне, но я и Россия вправе ожидать с вашей стороны всего усердия, твердости и успехов, которые ум ваш, воинские таланты ваши и храбрость войск, вами предводительствуемых, нам предвещают».
Но в то время как письмо это, доказывающее то, что существенное отношение сил уже отражалось и в Петербурге, было в дороге, Кутузов не мог уже удержать командуемую им армию от наступления, и сражение уже было дано.
2 го октября казак Шаповалов, находясь в разъезде, убил из ружья одного и подстрелил другого зайца. Гоняясь за подстреленным зайцем, Шаповалов забрел далеко в лес и наткнулся на левый фланг армии Мюрата, стоящий без всяких предосторожностей. Казак, смеясь, рассказал товарищам, как он чуть не попался французам. Хорунжий, услыхав этот рассказ, сообщил его командиру.
Казака призвали, расспросили; казачьи командиры хотели воспользоваться этим случаем, чтобы отбить лошадей, но один из начальников, знакомый с высшими чинами армии, сообщил этот факт штабному генералу. В последнее время в штабе армии положение было в высшей степени натянутое. Ермолов, за несколько дней перед этим, придя к Бенигсену, умолял его употребить свое влияние на главнокомандующего, для того чтобы сделано было наступление.
– Ежели бы я не знал вас, я подумал бы, что вы не хотите того, о чем вы просите. Стоит мне посоветовать одно, чтобы светлейший наверное сделал противоположное, – отвечал Бенигсен.
Известие казаков, подтвержденное посланными разъездами, доказало окончательную зрелость события. Натянутая струна соскочила, и зашипели часы, и заиграли куранты. Несмотря на всю свою мнимую власть, на свой ум, опытность, знание людей, Кутузов, приняв во внимание записку Бенигсена, посылавшего лично донесения государю, выражаемое всеми генералами одно и то же желание, предполагаемое им желание государя и сведение казаков, уже не мог удержать неизбежного движения и отдал приказание на то, что он считал бесполезным и вредным, – благословил совершившийся факт.


Записка, поданная Бенигсеном о необходимости наступления, и сведения казаков о незакрытом левом фланге французов были только последние признаки необходимости отдать приказание о наступлении, и наступление было назначено на 5 е октября.
4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.
– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!