Пикеринг, Тимоти

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Тимоти Пикеринг»)
Перейти к: навигация, поиск
Тимоти Пикеринг
Timothy Pickering
3-й Государственный секретарь США
10 декабря 1795 — 12 мая 1800
Президент: Джордж Вашингтон
Джон Адамс
Предшественник: Эдмунд Рэндольф
Преемник: Джон Маршалл
2-й Военный министр США
2 января — 10 декабря 1795
Предшественник: Генри Нокс
Преемник: Джеймс Мак-Генри
2-й Генеральный почтмейстер США
12 августа 1791 — 1 января 1795
Предшественник: Сэмюэль Осгуд
Преемник: Джозеф Хейбершем
 
Вероисповедание: Унитарианская церковь
Рождение: 17 июля 1745(1745-07-17)
Сейлем, Массачусетс, США
Смерть: 29 января 1829(1829-01-29) (83 года)
Сейлем, Массачусетс, США
Супруга: Ребекка Уайт
Партия: Федералистская
Образование: Гарвардский университет
 
Автограф:

Тимоти Пикеринг (англ. Timothy Pickering; 17 июля 1745 — 29 января 1829) — американский политик и 3-й Государственный секретарь США с 1795 по 1800 год.





Биография

Ранние годы

Пикеринг родился в Сейлеме, Массачусетс, в семье Диакона Тимоти и Мэри Уингейт Пикеринг[1]. Он был одним из девяти детей, а младший брат Тимоти, Джон, в будущем стал спикером Массачесетской палаты представителей[2]. Тимоти учился в гимназии Сейлема, а в 1763 году окончил Гарвардский университет. Сейлемский унитарианский министр Уильям Бентли отметил Пикеринга: «Он с юности был прямым, неспокойным и упрямым»[3].

После окончания Гарвардского университета Пикеринг вернулся в Сейлем, где устроился городским клерком. В 1768 году он был принят в Массачусетский суд, а в 1774 году назначен судьёй. 8 апреля 1776 года Тимоти Пикеринг женился на Ребекке Уайт[4]. В январе 1766 года Пикеринг стал лейтенантом милицейского корпуса округа Эссекс, Массачесетс. Через три года он был произведён в капитаны. В 1769 году Пикеринг опубликовал свои идеи по созданию Эссексской газеты[5].

Война за независимость

В декабре 1776 года Пикеринг возглавлял милицейский корпус Эссекса, когда генерал Джордж Вашингтон предложил ему звание генерал-адъютанта в Континентальной армии[6]. В этой должности он курировал установку «Великой цепи», которую выковали на металлургическом заводе Стирлинга. В августе 1780 года Континентальный конгресс избрал Пикеринга генерал-квартирмейстером[7].

Приход к власти

После окончания войны Пикеринг предпринял несколько неудачных предприятий: в 1783 году он основал коммерческое товарищество с Сэмюэлем Ходждоном, которое потерпело неудачу через два года[1]. В 1786 году он переезжает в Вайомингскую долину, Пенсильвания, где принял ряд офисов в округе Лузерна. Когда Пикеринг попытался выселить поселенцев Коннектикута, его взяли в заложники на девятнадцать дней[6]. В 1787 году принимал участие в Пенсильванском конгрессе по вопросу ратификации Конституции США[8]. В 1794 году Пикеринг принимал участие в подписании договора Канандейгуа.

Член кабинета

В 1791 году Вашингтон назначил Тимоти Пикеринга Генеральным почтмейстером США[1]. На этом посту он оставался до 1795 года. С 1795 по 1800 год Пикеринг находился на посту Государственного секретаря США. В 1799 году он нанял себе личного секретаря Джозефа Денни[9]. После ссоры с президентом Джоном Адамсом из-за плана заключения мира с Францией, Пикеринг был отстранён от власти. В 1803 году его назначают сенатором Федералистской партии от штата Массачусетс. В 1812 году он избирается в Палату представителей, где и оставался до 1817 года[1].

Образ в кино

Напишите отзыв о статье "Пикеринг, Тимоти"

Примечания

  1. 1 2 3 4 [www.answers.com/topic/timothy-pickering Timothy Pickering: Biography from Answers.com]
  2. Mary Pickering, sister of Timothy, was married to Salem Congregational minister Dudley Leavitt, for whom Salem’s Leavitt Street is named. A Harvard-educated native of Stratham, New Hampshire, Leavitt died an untimely death in 1762 at age 42. Mary Pickering Leavitt remarried Nathaniel Peaselee Sargeant of Haverhill, Justice of the Supreme Judicial Court of Massachusetts. Mary Pickering’s daughter Elizabeth Pickering Leavitt married Salem merchant William Pickman.[books.google.com/books?id=x24MAAAAYAAJ&pg=PA105&lpg=PA105&dq=%22dudley+leavitt%22+salem+death&source=web&ots=ClrSsTuN2q&sig=WpD1vO57neZYZn4kRonb2AzuFfc&hl=en&sa=X&oi=book_result&resnum=10&ct=result]
  3. The Diary of William Bentley, D.D., Pastor of the East Church, Salem, Massachusetts, 4 vols. (Gloucester, Mass.: Smith, 1962), 3:352.
  4. Octavius Pickering and Charles W. Upham, The Life of Timothy Pickering, 4 vols. (Boston: Little Brown, 1867-73), 1:7-15, 31.
  5. Pickering and Upham, Life of Timothy Pickering, 1:85.
  6. 1 2 [www.nationmaster.com/encyclopedia/Timothy-Pickering NationMaster — Encyclopedia: Timothy Pickering]
  7. Pickering and Upham, Life of Timothy Pickering, 1:34-139, 251—522; 2:69-508; Gerard H. Clarfield, Timothy Pickering and the American Republic (Pittsburgh: University of Pittsburgh Press, 1980), 47-144; Edward Hake Phillips, "Salem, Timothy Pickering, and the American Revolution, " Essex Institute Historical Collections 111, 1 (1975): 65-78; David McLean, Timothy Pickering and the Age of the American Revolution (New York: Arno Press, 1982).
  8. Pickering and Upham, Life of Timothy Pickering, 1:532-35; 2:140-73, 182—325, 369—445; Clarfield, Pickering and the Republic, 85-115; Jeffrey Paul Brown, "Timothy Pickering and the Northwest Territory, " Northwest Ohio Quarterly 53, 4 (1982): 117-32.
  9. Clapp William Warland. [books.google.com/books?id=njgRAAAAYAAJ&printsec=titlepage Joseph Dennie: Editor of "The Port Folio," and author of "The Lay Preacher."]. — John Wilson and Son, 1880. — P. 32.

Ссылки

  • [www.qmfound.com/COL_Timothy_Pickering.htm Biography and portrait] at Quartermaster-Generals

Отрывок, характеризующий Пикеринг, Тимоти

По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.