Тимуровец

Тиму́ровец — понятие из советских времён, обозначающее образцового пионера, безвозмездно совершающего хорошие поступки на благо социалистического общества. Происходит от книги Аркадия Гайдара «Тимур и его команда», герой которой, Тимур, организовал отряд ребят, тайно помогавший семьям фронтовиков, пожилым или больным людям.

После появления этой книги стало зарождаться неформальное тимуровское движение. Тимуровцы стали частью советской идеологической системы, сохраняя при этом некоторый дух волонтерства.

Первые тимуровские отряды создавались в городе Клин Московской Области — в городе, где Аркадий Петрович Гайдар и написал свою повесть «Тимур и его команда». Первая тимуровская команда была основана в школе № 2 в 1940 г. (ныне МОУ-Гимназия № 2). Состояла она из 6 тимуровцев: Калининой Анны Васильевны, Дуженкова Владимира Ивановича и др. После 1982 году, когда школа № 2 переехала в новое здание (где находится и поныне) был основан тимуровский штаб «Красный Конник» (рук. Захарова Н. И. — примерный тимуровский штаб, который участвовал во многих слётах (к примеру слёт тимуровских отрядов в Черкассах). После перестройки Захарова Нина Ивановна руководитель «Красного Конника» и администрация школы решили продолжить тимуровское дело старого штаба и основали тимуровский штаб «Данко», который существует и по сих пор. В штабе «Данко» проводятся такие операции, как «Ветеран всегда рядом», «Соберём макулатуру», «Молодой солдат» и многие другие. Штаб «Данко» является штаб-лидером и примером других детских организаций. Девиз штаба «Данко»: «Дарим сердце людям».

В годы Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. тимуровские команды и отряды действовали в школах, детских домах, при дворцах и домах пионеров и других внешкольных учреждениях; только в РСФСР насчитывалось свыше 2 млн тимуровцев. Они шефствовали над госпиталями, семьями солдат и офицеров Советской Армии, детскими домами и садами, помогали собирать урожай, работали в фонд обороны. В послевоенный период они оказывали помощь инвалидам и ветеранам войны и труда, престарелым, ухаживали за могилами погибших воинов.

В 1960-е гг. поисковая работа тимуровцев по изучению жизни Гайдара во многом способствовала открытию мемориальных музеев писателя в Арзамасе, Льгове. На средства, собранные тимуровцами, в Каневе организована библиотека-музей им. Гайдара. В начале 1970-х гг. был создан Всесоюзный штаб Тимура при редакции журнала «Пионер».

Традиции тимуровского движения нашли своё выражение и развитие в добровольном участии детей и подростков в благоустройстве городов и сёл, охране природы, помощи трудовым коллективам взрослых и др.

Тимуровские команды и отряды создавались в пионерских организациях ГДР, НРБ, ПНР, СРВ, ЧССР.

В современной России тимуровское движение сохранилось в ряде регионов.

См. также

• Тимуровская улица

Ссылки

[www.klin-serpmolot.ru/edge/690.html Гайдар порадовался бы за нынешних тимуровцев]
[tim-klin.3dn.ru Сайт Клинских Тимуровцев.]

[rario.ru/projects/timurovci.php Всероссийское детско-юношеское и молодёжное тимуровское движение по направлению «Тимуровцы информационного общества»]

Дуженков В. И. Искры памяти (55 лет в науке). Издательство: ИП Куимова Е. Л., 2008. 316 с. ISBN 978-5-9900011-3-8

Отрывок, характеризующий Тимуровец

В противность той жуткости, которая чувствовалась между пехотными солдатами прикрытия, здесь, на батарее, где небольшое количество людей, занятых делом, бело ограничено, отделено от других канавой, – здесь чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное оживление.
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него.
Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.
Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя.
– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.
– А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь.
Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.
– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.
К десяти часам уже человек двадцать унесли с батареи; два орудия были разбиты, чаще и чаще на батарею попадали снаряды и залетали, жужжа и свистя, дальние пули. Но люди, бывшие на батарее, как будто не замечали этого; со всех сторон слышался веселый говор и шутки.