Тинтин в стране Советов

«Тинтин в стране Советов» (фр. Les Aventures de Tintin, reporter du Petit "Vingtième", au pays des Soviets) — первый альбом из созданного бельгийским художником Эрже цикла комиксов «Приключения Тинтина», главным героем которого выступает репортёр Тинтин. Единственный чёрно-белый альбом во всём цикле: Эрже был невысокого мнения об этом дебюте и отказывался перевыпустить его в цвете.

«Тинтин в стране Советов» публиковался в Le Petit Vingtième (детское приложение к бельгийской газете «Двадцатый век», Le XXe Siècle) с 10 января 1929 по 11 мая 1930 года, в 1930 году появился также в форме альбома. Альбом отличается несовершенством графического стиля, крайней обобщенностью бытовых деталей, нехитрым чередованием гэгов с потасовками.

Содержание

Тинтин и его пёс Милу отправляются в СССР по заданию редакции журнала «Двадцатый век для детей»; ещё до их отъезда ГПУ становится известно о планах Тинтина, и на него устраивают покушение в поезде во время движения по Германии. Тинтин избегает смерти, но его обвиняют в организации взрыва и берут под стражу; Тинтину удается сбежать.

По приезде в Москву Тинтин убеждается в том, что большевики творят в стране произвол и насилие; чтобы раскусить их планы, он записывается в Красную Армию — как раз в тот момент, когда его полк крадёт зерно у кулаков; ему удаётся припрятать пшеницу, но его осуждают на смерть…

Тинтин бежит на Север, затем ему удается завладеть аэропланом и перелететь в Германию; в аэропорту Темпельхоф его снова хватает ГПУ… История счастливо завершается в Брюсселе, где Тинтина и Милу встречают как героев.

Сюжетные источники

Основным источником, использованным Эрже при создании комикса, была книга под названием Moscou sans voiles («Москва без прикрас»), написанная Жозефом Дуйе, бывшим бельгийским консулом в Ростове-на-Дону, и опубликованная в Париже в 1928 году. В своей книге Дуйе, проработавший на территории России в общей сложности 35 лет, дал описание бесчинств большевиков. Наряду с этим Эрже мог опираться на цикл статей известного французского журналиста Альбера Лондра [fr.wikipedia.org/wiki/Albert_Londres] «В Советской России», публиковавшихся рядом европейских газет в 1920 году.

Следует также учитывать, что альбом был создан по желанию владельца газеты «ХХ век» аббата Норбера Валле — убеждённого антикоммуниста и поклонника Муссолини и итальянского фашизма. В дальнейшем, в 1930-е годы Эрже решил отозвать альбом из обращения.

Кроме того, по мнению исследователей, в одном из эпизодов альбома просматривается влияние повести госпожи де Сегюр «Генерал Дуракин».

Повторная публикация

Это единственное из приключений Тинтина, которые Эрже не перерисовывал в последующие годы. В 1973 году альбом вышел в цикле «Архивы Эрже»; в 1981 году было выпущено факсимильное издание, которое сразу же стало бестселлером (100 000 проданных копий за один год).

Ссылки

• [www.bellier.org/tintin%20chez%20les%20soviets/vue1.htm Тинтин в стране Советов (комикс)]
• [www.tintinologist.org/guides/books/01soviets.html Тинтин в стране Советов] на Tintinologist.org
• [www.bellier.org/tintin%20chez%20les%20soviets/vue1.htm Страницы журнальной и альбомной версий Тинтина в стране Советов]
• [www.naufrageur.com/themes/piratage/soviets.htm Страница раскрашенной версии 1992 года]
•  (фр.) [www.critiqueslibres.com/i.php/vcrit/16748 Отзывы читателей]

Отрывок, характеризующий Тинтин в стране Советов

В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.