Типографское клише

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Типографское клише́ (фр. cliché) — печатная форма для воспроизведения текста и иллюстраций.

В графических искусствах — копия вырезанного на дереве или металле изображения, служащая для размножения его отпечатков.

В типографском деле клише называется копия со штампа большой заглавной буквы, виньетки, целого слова, фразы или страницы, набранных типографским шрифтом, с доски политипажного рисунка и прочее, изготовляемая посредством отливки из легкоплавкого металла (клиширования). Самый простой способ получить такое клише, если не имеется готовой углубленной медной формы для его отливки (матрицы), состоит в следующем: в плоскую, сделанную из твердой бумаги или картона коробку, с загнутыми краями, наливают легкоплавкий металл, обыкновенно употребляемый для литья шрифта, и когда этот металл, начиная остывать, превращается в полужидкую, кашеобразную массу, в него сильно нажимают рукой оригинал, предварительно прикрепленный к одному из концов деревянного штабика. Если оригинал резан из твердого металла, то можно также получить его оттиск в более мягком металле посредством ударов молотка. Сделанную тем или другим образом копию, воспроизводящую оригинал не выпукло, а углубленно и в обратном виде, тщательно натирают порошком болуса или графита и поступают с нею так же, как с оригиналом, то есть оттискивают её в полужидком легкоплавком металле, и, таким образом, получают точное воспроизведение оригинала уже в прямом виде, которое, будучи освобождено от окружающих ненужных частей металла и насажено на деревянную ножку или припаяно к оловянной подставке надлежащей высоты, может быть употребляемо вместе с обыкновенным типографским набором. Этот первоначальный способ изготовления клише значительно облегчен изобретением особой клишировальной машины.

Еще более удобно стало получать типографские клише после изобретения стереотипии и применения к делу гальванопластики (гальванопластическое клише, гальвано) и, наконец, целлулоида. Современное клише изготавливается с помощью химического травления в соответствии с типом металла и применением специальных добавок, а также с помощью фрезерной обработки на станках с ЧПУ на основе изображения в электронном виде.

В фотографическом производстве название клише дается светописным снимкам на стекле, так называемым негативам и позитивам.

В художественном гравировании на меди и на стали, название клише присвоено копиям с гравированных досок, изготовляемым при помощи гальванопластики и заменяющим их при печатании эстампов в том случае, когда надо получить большое количество оттисков и сберечь оригинальную доску от порчи, неизбежной при многократных набиваниях её краской и прокатывании между валами печатного станка. В настоящее время почти ни одна доска, мало-мальски хорошо гравированная бюренистом или аквафортистом, не поступает в руки печатника, а воспроизводится в нескольких гальванопластических клише, с которых, по покрытии их тончайшим слоем гальванопластической же стали, и делаются оттиски в потребном числе экземпляров; сама же подлинная доска сохраняется на случай будущего употребления. Равным образом, и политипажные гравюры, в большинстве случаев, печатаются не с оригинальных деревянных досок, а с металлических клише, изготовленных по ним гальванопластически, причем применение к их производству фотографии дает возможность произвольно уменьшать размеры политипажей и превращать работу гравера в чрезвычайно тонкую, почти микроскопическую.

Современное типографское клише — металлическая (реже — полимерная) форма для переноса (тиснения) на бумагу или пластик тонированного слоя, как правило, металлизированного, с полимерной основы (обычно — лавсановая пленка) с помощью одновременного воздействия давления (100кг - 350 тонн) и высокой температуры (100 - 130°С). Используется клише в основном для создания «металлического» эффекта, нанесения фактурных изображений на натуральную и искусственную кожу, а также для придания бумаге и пластикам рельефа (конгрев, англ. embossing), либо наоборот — сглаживания текстуры бумаги (блинт, англ. debossing). Конгревные клише широко применяются в так называемых "комбинированных" формах для вырубки, когда одним ударом пресса производится одновременное придание рельефа и высечка обрабатываемого материала. Существует обособленный и редкий тип применения — так называемый «kiss-cutting» — надсечка бумаги острыми кромками изображения на типографском клише. Типографские клише бывают плоскими, полукруглыми, в виде диска или вала, а также в виде наборного шрифта в специальном пенале. Используемые материалы для производства современных клише — магний, медь, латунь, полимер (силикон). Цинк перестали применять в силу высокой токсичности отходов, возникающих при его обработке, а сталь применяется теперь только в механически гравированных валах "эмбоссеров", придающих обоям, салфеткам или упаковке сливочного масла необходимый узор или текстуру. Все остальные материалы и виды печати сегодня, можно сказать, не имеют отношения к понятию «типографское клише», которое, в свою очередь, утратило свой первоначальный смысл в виду исчезновения таких видов печати, где оно применялось. Теперь правильное название таких штампов — «клише для тиснения» и «клише для конгрева». Именно под этими названиями их знают нынешние полиграфисты и именно процессу тиснения (припрессовки фольги) и конгреву такие названия полностью отвечают.

Отдельно следует упомянуть тампонную печать, где полимерное или металлическое клише служит "емкостью" для краски, которая с помощью силиконовых тампонов переносится на различные предметы, имеющие неправильную форму (авторучки, зажигалки и т.д.), а также флексопечать, где полимерная форма (однородная или на металлической основе) используется в качестве печатной формы (печать на полиэтиленовых пакетах, на бумаге, на мешковине, на различных пластиках).

Кроме того, в 21-м веке в моду вернулась высокая печать, где традиционно применялись классические металлические стереотипы в качестве печатной формы. Благодаря "винтажному" внешнему виду печатной продукции, большому выбору старых и недорогих печатных станков, простоте печати, современное клише вернуло себе исторический статус типографского.

Альтернативные технологии формирования "металлического" эффекта на изображении, такие как печать металлизированными красками, бронзирование, холодное тиснение фольгой, фольгирование по тонеру, использование типографского клише не предусматривают.

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Напишите отзыв о статье "Типографское клише"



Литература

  • Геодаков А. И. Цинкография. — М., 1962.
  • Геодаков А. И. Производство клише. — М., 1972.
  • Огирко И. В. Напряженно-деформированное состояние фотополимерных печатных форм / Я. И. Дуб, И. В. Огирко, М. Ф. Ясинский. — Львов : ФМИ, 1987. . — 200 экз.


Отрывок, характеризующий Типографское клише

Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…