Типольт, Карл Карлович

Карл Карлович Типольт
Вынос штандарта лейб-гвардии Конно-гренадерского полка. 1853 год. Картина А. Йебенса. На переднем плане второй справа — генерал-майор К. К. Типольт. (музей-заповедник Петергоф)
Период жизни	1801 — не ранее 1869
Принадлежность	Россия Россия
Род войск	кавалерия
Звание	генерал-лейтенант
Командовал	Новороссийский драгунский полк, 2-я бригада 1-й уланской дивизии, лейб-гвардии Конно-гренадерский полк, 1-я бригада 1-й лёгкой гвардейской кавалерийской дивизии, 1-я лёгкая кавалерийская дивизия
Сражения/войны	Русско-турецкая война 1828—1829, Польский поход 1831 года
Награды и премии	Орден Святой Анны 3-й ст. (1828), Золотое оружие «За храбрость» (1831), Орден Святого Владимира 4-й ст. (1831), Орден Святой Анны 2-й ст. (1831), Орден Святого Георгия 4-й ст. (1840), Орден Святого Владимира 2-й ст., Орден Святого Станислава 1-й ст., Орден Святой Анны 1-й ст.

Карл Карлович Типольт (1801 — не ранее 1869) — генерал-лейтенант, участник подавления Польского восстания 1831 года.

Происходил из дворян Витебской губернии, родился в 1801 г.

По окончании образования в частном учебном заведении, службу начал 1820 г. юнкером в Сумском гусарском полку и в следующем году был произведён в офицеры; через шесть лет был переведён в лейб-гвардии Драгунский (впоследствии Конно-гренадерский) полк.

С Конно-гренадерским полком Типольт участвовал в делах русско-турецкой войны 1828—1829 гг.: 1828 г. — 15 сентября, в сражении при Гаджи-Гассан-Ларе; 18 сентября в составе отряда принца Евгения Виртембергского в сражении близ Варны, на правом берегу лимана (за отличие получил орден св. Анны 3-й степени); 30 сентября при преследовании корпуса Омер-Врионе-паши от Варны до реки Камчик, 3 октября в деле на реке Камчике, у подножия Балканских гор.

Следующей кампанией Типольта было усмирение Польского восстания 1831 г.: 23 марта он по приказанию генерал-лейтенанта графа Ностица переправился с эскадроном через Нарев у местечка Ражаны, после чего спешил эскадрон и защищал переправу от многочисленного неприятельского отряда (за это дело он был удостоен золотого оружия с надписью «За храбрость»); с 24 по 26 марта в отряде генерал-адъютанта Бистрома при воспрепятствовании мятежникам переправиться через Буг и Нарев; с 7 по 23 апреля в экспедициях между Остроленкой, селом Приштиц и городом Вышковым; 1 мая в экспедиции между сёлами. Валсево, Длугоседло, Поренбы и городом Вышковым; 5 мая в стычках под сёлами Соколовым и Старым Яковцем; 6 и 7 мая при защите переправы в пешем строю у местечка Клячкова (здесь он получил орден св. Владимира 4-й степени); 8 мая в стычках при селе Рудки; 9 и 10 мая в деле при Тыкочине: 11—13 мая в стычках при местечке Клячково; 15 мая в преследовании отряда Гельгуда, причём, «находясь в резерве, поддерживал атаку лейб-гвардии Уланского полка под жестоким огнём артиллерии мятежников и на каждом шагу служил достойным примером для подчиненных» (за это сражение ему был пожалован орден св. Анны 2-й степени); затем участвовал во многих мелких делах и в штурме Варшавы, когда был ранен пикой в спину с повреждением двух ребер, в левое плечо с повреждением ребра и саблей в левую руку и подбородок (корона к ордену св. Анны 2-й степени). Эти раны вынудили Типольта временно покинуть строй, куда вернулся при возвращении Гвардейского корпуса в Санкт-Петербург.

В лейб-гвардии Конно-гренадерском полку Типольт служил до 1841 г., когда в чине полковника был назначен командиром Новороссийского драгунского полка. На этой должности в 1845 году произведён за отличие в генерал-майоры и через год назначен командиром 2-й бригады 1-й уланской дивизии, каковой командовал следующие четыре года, после чего 3 ноября 1849 года получил в командование лейб-гвардии Конно-гренадерский полк.

В дальнейшей службе Типольта перемены следовали быстро; так, в 1852 г. он был определён командиром 1-й бригады 1-й лёгкой гвардейской кавалерийской дивизии с оставлением в звании командира полка, 6 декабря 1853 г. произведён в генерал-лейтенанты с назначением состоять при гвардейском корпусе, в 1854 г. назначен командиром 1-й лёгкой кавалерийской дивизии.

Командуя 1-й лёгкой кавалерийской дивизией, Типольт находился с ней во время Восточной войны в составе отряда, охранявшего с 15 апреля по 1 сентября 1854 г. побережье Финского залива в Санкт-Петербургской губернии.

В 1856 г. Типольт был назначен состоящим при гвардейском резервном кавалерийском корпусе и в 1857 г. помощником к начальнику 2-й гвардейской кавалерийской дивизии.

Кроме указанных выше наград имел ещё ордена св. Георгия 4-й степени (11 декабря 1840 года, за беспорочную выслугу 25 лет в офицерских чинах, № 6215 по кавалерскому списку Григоровича — Степанова), Святого Владимира 3-й степени, Святой Анны 1-й степени и святого Станислава 1-й степени и несколько медалей за разные кампании.

Дата смерти Типольта невыяснена, известно что в начале 1869 года он был ещё жив.

Источники

• Введенский Г. Э. Армейских будней летописец. Художник А. И. Гебенс (1819—1888). СПб., 2006
• Типольт, Карл Карлович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
• Степанов В. С., Григорович П. И. В память столетнего юбилея императорского Военного ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия. (1769—1869). СПб., 1869

Отрывок, характеризующий Типольт, Карл Карлович

5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.
День был ясный, морозный. Кутузов с огромной свитой недовольных им, шушукающихся за ним генералов, верхом на своей жирной белой лошадке ехал к Доброму. По всей дороге толпились, отогреваясь у костров, партии взятых нынешний день французских пленных (их взято было в этот день семь тысяч). Недалеко от Доброго огромная толпа оборванных, обвязанных и укутанных чем попало пленных гудела говором, стоя на дороге подле длинного ряда отпряженных французских орудий. При приближении главнокомандующего говор замолк, и все глаза уставились на Кутузова, который в своей белой с красным околышем шапке и ватной шинели, горбом сидевшей на его сутуловатых плечах, медленно подвигался по дороге. Один из генералов докладывал Кутузову, где взяты орудия и пленные.
Кутузов, казалось, чем то озабочен и не слышал слов генерала. Он недовольно щурился и внимательно и пристально вглядывался в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Большая часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, распухшие и гноившиеся глаза.
Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата – лицо одного из них было покрыто болячками – разрывали руками кусок сырого мяса. Что то было страшное и животное в том беглом взгляде, который они бросили на проезжавших, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.
Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.
– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.
– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько секунд и, видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял голову и начал говорить. Толпы офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
– Благодарю всех! – сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова. – Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки! – Он помолчал, оглядываясь.
– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.


8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.