Тит Манлий Манцин
Поделись знанием:
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
| Тит Манлий Манцин лат. Titus Manlius Mancinus | ||
| ||
|---|---|---|
| 107 год до н. э. | ||
Тит Манлий Манцин (лат. Titus Manlius Mancinus; II век до н. э.) — древнеримский политический деятель, народный трибун 107 года до н. э.
Источники упоминают Тита Манлия только в связи с его трибунатом. Именно Манцин добился принятия закона, согласно которому командование в Нумидии, недавно продлённое сенатом для Квинта Цецилия Метелла, было передано Гаю Марию[1]. Когда Метелл вернулся в Рим, Тит Манлий продолжал его критиковать, вынудив Квинта Цецилия сделать заявление: «Что касается этого человека, поскольку он полагает, что возвысится, постоянно называя себя моим недругом, — он, которого я не принимаю ни как друга, ни как врага себе, — более о нём я говорить не собираюсь»[2].
Напишите отзыв о статье "Тит Манлий Манцин"
Примечания
- ↑ Саллюстий. Югуртинская война, 73, 7.
- ↑ Авл Геллий. Аттические ночи VII, 11, 2-3.
Отрывок, характеризующий Тит Манлий Манцин
– Спрошу, – отвечала Наташа.Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
