Тит (апостол от 70)

Тит (лат. Titus) — апостол от семидесяти, ученик апостола Павла, первый епископ Крита. Родился и умер на острове Крит. К Титу обращено Послание к Титу, входящее в состав Нового Завета.

Тит был язычником по рождению, как сообщает Павел в Послании к Галатам (Гал. 2:3). Имя Titus — распространённое римское имя, означающее «благородный», «достойный уважения». Точная дата его обращения в христианство неизвестна, однако в 49 г. он уже сопровождал Павла и Варнаву на Иерусалимский собор (Гал. 2:1).

Как известно, на этом соборе разгорелись споры об обязательности соблюдения Моисеева закона для обращённых в христианство язычников. Апостол Павел, твёрдо стоявший на позиции необязательности его исполнения, подчёркивает, что апостолы не настаивали на том, чтобы подвергнуть Тита обрезанию (Гал. 2:3).

Во время последующих апостольских путешествий по Греции Тит исполнял поручения Павла, утверждая в вере местные церкви (2 Кор. 8,6; 8,16; 12,18). После освобождения от первых римских уз Павел поставляет самых испытанных учеников епископами — Тимофея в Эфесе, а Тита — на Крите.

Последние сведения, приведённые о нём в Новом Завете, содержатся во Втором послании к Тимофею, где Павел пишет, что Тит посетил его в Риме в заключении, а затем отправился с проповедью в Далмацию.

Согласно церковному преданию, Тит был критским епископом до смерти в 107 году.

В 1966 году рака с мощами св. апостола Тита, вывезенная с Крита в Италию генералом Морозини незадолго до завоевания городка турками, была возвращена опять на остров из Венеции. В настоящее время мощи апостола хранятся в Соборе Святого Тита в Ираклионе, слева от входа.

Дни памяти

• В православном церковном календаре (по юлианскому календарю): 25 августа и 4 января (Собор апостолов от семидесяти).
• В католическом: 26 января вместе с апостолом Тимофеем.
• Евангелическом и англиканском также 26 января.

Отрывок, характеризующий Тит (апостол от 70)

Пьер во время проводов гостей долго оставался один с Элен в маленькой гостиной, где они сели. Он часто и прежде, в последние полтора месяца, оставался один с Элен, но никогда не говорил ей о любви. Теперь он чувствовал, что это было необходимо, но он никак не мог решиться на этот последний шаг. Ему было стыдно; ему казалось, что тут, подле Элен, он занимает чье то чужое место. Не для тебя это счастье, – говорил ему какой то внутренний голос. – Это счастье для тех, у кого нет того, что есть у тебя. Но надо было сказать что нибудь, и он заговорил. Он спросил у нее, довольна ли она нынешним вечером? Она, как и всегда, с простотой своей отвечала, что нынешние именины были для нее одними из самых приятных.
Кое кто из ближайших родных еще оставались. Они сидели в большой гостиной. Князь Василий ленивыми шагами подошел к Пьеру. Пьер встал и сказал, что уже поздно. Князь Василий строго вопросительно посмотрел на него, как будто то, что он сказал, было так странно, что нельзя было и расслышать. Но вслед за тем выражение строгости изменилось, и князь Василий дернул Пьера вниз за руку, посадил его и ласково улыбнулся.
– Ну, что, Леля? – обратился он тотчас же к дочери с тем небрежным тоном привычной нежности, который усвоивается родителями, с детства ласкающими своих детей, но который князем Василием был только угадан посредством подражания другим родителям.
И он опять обратился к Пьеру.
– Сергей Кузьмич, со всех сторон , – проговорил он, расстегивая верхнюю пуговицу жилета.
Пьер улыбнулся, но по его улыбке видно было, что он понимал, что не анекдот Сергея Кузьмича интересовал в это время князя Василия; и князь Василий понял, что Пьер понимал это. Князь Василий вдруг пробурлил что то и вышел. Пьеру показалось, что даже князь Василий был смущен. Вид смущенья этого старого светского человека тронул Пьера; он оглянулся на Элен – и она, казалось, была смущена и взглядом говорила: «что ж, вы сами виноваты».
«Надо неизбежно перешагнуть, но не могу, я не могу», думал Пьер, и заговорил опять о постороннем, о Сергее Кузьмиче, спрашивая, в чем состоял этот анекдот, так как он его не расслышал. Элен с улыбкой отвечала, что она тоже не знает.
Когда князь Василий вошел в гостиную, княгиня тихо говорила с пожилой дамой о Пьере.
– Конечно, c'est un parti tres brillant, mais le bonheur, ma chere… – Les Marieiages se font dans les cieux, [Конечно, это очень блестящая партия, но счастье, моя милая… – Браки совершаются на небесах,] – отвечала пожилая дама.