Тиффани, Джон Керр
| Джон Керр Тиффани | |
 Портрет и факсимиле подписи Дж. К. Тиффани | |
| Место рождения: | |
|---|---|
| Гражданство: | |
| Место смерти: | |
| Награды и премии: | |
Джон Керр Тиффани (англ. John Kerr Tiffany; 9 февраля 1842 — 3 марта 1897) из Сент-Луиса, штат Миссури — один из первых американских филателистов. В проведённом в 1890 году опросе филателистов США признан вторым по значимости человеком в американской филателии, уступая только знаменитому Джону Уолтеру Скотту.
Содержание
Вклад в филателию
Во время учёбы во Франции Джон Тиффани начал коллекционировать почтовые марки и решил также собрать «все печатные издания, связанные с увлечением филателией». Поставив себе такую цель, он создал, возможно, самую крупную библиотеку филателистической литературы того времени. На основе фонда своей библиотеки и других не принадлежавших ему материалов он написал и опубликовал в 1874 году книгу «The Philatelical Library: A Catalogue of Stamp Publications» («Филателистическая библиотека: публикаций о почтовых марках»). Тиффани продолжал свою работу по выявлению и каталогизации филателистической литературы и в 1889 году опубликовал ещё одно справочное пособие — «The Stamp Collector’s Library Companion (Part 1)» («Библиотечный спутник коллекционера почтовых марок» (часть 1)), которое дополнил в 1890 году.
В числе своих филателистических собраний Джон Тиффани сформировал специализированные коллекции почтовых марок США и Британской Северной Америки. Проживая непосредственно в Сент-Луисе (штат Миссури), Тиффани изучал почтмейстерские провизории Сент-Луиса (Скотт #11X1 — 11Х8), которые обычно называются «сент-луисскими медведями[en]», и сумел правильно определить их положение в марочном листе. При том ограниченном количественно материале, с которым он имел дело, это было очень сложно, но правильность определённого им положения марок в марочном листе подтвердилась позже, когда было найдено достаточное их количество. Опираясь на свои находки, в 1894 году Тиффани написал и опубликовал монографию под названием «A St. Louis Symposium» («Сент-луисский симпозиум»).
Тиффани издал первый полный список почтовых марок США под названием фр. «Les Timbres des Etats-Unis d’Amerique» («Почтовые марки Соединённых Штатов Америки»). Работа была напечатана в трех частях в 1883 году и позже дополнена им в 1887 году под названием «History of the Postage Stamps of the United States of America» («История почтовых марок Соединенных Штатов Америки»).
Руководство АФО
В 1886 году была учреждена Американская филателистическая ассоциация (ныне Американское филателистическое общество, сокращённо АФО). Джон Тиффани был избран её президентом и переизбирался президентом ещё в течение более десяти лет, пока не принял решение больше не баллотироваться.
Судьба библиотеки Тиффани
На момент смерти Тиффани в 1897 году его филателистическая библиотека была крупнейшей в мире, и была целиком приобретена Джеймсом Линдсеем, графом Кроуфордом. Линдсей, в свою очередь, когда умер, завещал библиотеку Британскому музею.
Филателистическая библиотека Джона Тиффани, вошедшая в состав Библиотеки Кроуфорда, в настоящее время является частью Филателистических коллекций Британской библиотеки[1].
Память
В 1941 году Джон Тиффани был удостоен чести быть включённым в Зал славы Американского филателистического общества[en].
См. также
Напишите отзыв о статье "Тиффани, Джон Керр"
Примечания
- ↑ [www.barnetphilatelic.co.uk/index_files/research.htm Philatelic Research at the British Library by David Beech, August 2004.] [www.barnetphilatelic.co.uk Barnet & District Philatelic Society], 2013. Retrieved 10 June 2013.
Ссылки
|
Филателисты США на Викискладе? |
|---|
- [stamps.org/HOF-1941#Tiffany John Kerr Tiffany at the American Philatelic Society Hall of Fame.]
- [www.gutenberg.org/author/Tiffany,+John+K.+(John+Kerr) Работы John Kerr Tiffany] в проекте «Гутенберг»
- [archive.org/search.php?query=((subject:%22Tiffany,%20John%20Kerr%22%20OR%20subject:%22Tiffany,%20John%20K.%22%20OR%20subject:%22Tiffany,%20J.%20K.%22%20OR%20subject:%22John%20Kerr%20Tiffany%22%20OR%20subject:%22John%20K.%20Tiffany%22%20OR%20subject:%22J.%20K.%20Tiffany%22%20OR%20creator:%22John%20Kerr%20Tiffany%22%20OR%20creator:%22John%20K.%20Tiffany%22%20OR%20creator:%22J.%20K.%20Tiffany%22%20OR%20creator:%22J.%20Kerr%20Tiffany%22%20OR%20creator:%22Tiffany,%20John%20Kerr%22%20OR%20creator:%22Tiffany,%20John%20K.%22%20OR%20creator:%22Tiffany,%20J.%20K.%22%20OR%20creator:%22Tiffany,%20J.%20Kerr%22%20OR%20title:%22John%20Kerr%20Tiffany%22%20OR%20title:%22John%20K.%20Tiffany%22%20OR%20title:%22J.%20K.%20Tiffany%22%20OR%20description:%22John%20Kerr%20Tiffany%22%20OR%20description:%22John%20K.%20Tiffany%22%20OR%20description:%22J.%20K.%20Tiffany%22%20OR%20description:%22Tiffany,%20John%20Kerr%22%20OR%20description:%22Tiffany,%20John%20K.%22)%20OR%20(%221842-1897%22%20AND%20Tiffany))%20AND%20(-mediatype:software) Works by or about John Kerr Tiffany] at Internet Archive
Отрывок, характеризующий Тиффани, Джон Керр
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.
Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
