Тихвинская икона Божией Матери

</th></tr>

Тихвинская икона Божией Матери в окладе
Дата появления:	известна с 1383 года
Иконографический тип:	Одигитрия
Местонахождение:	Тихвинский Успенский монастырь
Дата празднования	26 июня (9 июля)
Изображения иконы на Викискладе

Ти́хвинская ико́на Бо́жией Ма́тери — икона Богородицы, почитаемая в Русской православной церкви чудотворной. Написана, по преданию, евангелистом Лукой. Икона существует в нескольких списках с иконы, находящихся в различных городах. Она стала, по сути, иконографическим подтипом образа Одигитрии (Путеводительницы), к примеру, списки в Храме Спаса на Сенной, Афанасьевском монастыре в Мологе.

История

В рукописных «Сказаниях о Тихвинской иконе Богоматери», наиболее ранние из которых датируются рубежом XV—XVI вв., её появление в новгородских пределах относится к 1383 г. «Светозарно шествуя по воздуху» из одного селения в другое, «ангелами невидимо носима», (так в сказании), икона являлась местным жителям, пока не достигла берега реки Тихвинки.

Согласно «Сказанию», икона семь раз появлялась перед очевидцами: вначале на Ладожском озере, в погостах Смолково на реке Ояти в Имоченицах, затем «на Кожеле на Куковой горе», затем — на горе над рекой Тихвинкой и, наконец, на другом берегу той же реки.

Как свидетельствует предание, её появление в малообжитых и ещё не христианизированных землях проявляло её чудотворную силу. На месте её последнего явления в том же году была построена деревянная церковь Успения Богородицы, ставшая местом хранения святыни. Церковь трижды горела, но сама икона всякий раз оставалась невредимой.

Древность иконы подчеркивали её связью с первым образом, написанным, согласно преданию, евангелистом Лукой ещё при земной жизни Богоматери.

С середины XVI века чудотворную икону Богоматери Одигитрии, «иже явилась на Тихвине», стали отождествлять либо со Влахернской Одигитрией, из Влахернского храма в Константинополе, откуда незадолго до взятия города турками чудесно перенеслась в 1383 год на берега реки Тихвинки, за 70 лет до падения Восточной Римской империи, либо с «Богоматерью Римляныней», считавшейся списком с нерукотворного Лиддского образа, сделанного борцом за победу иконопочитания патриархом Германом в начале VIII века.

Во время иконоборческой ереси этот образ, как говорит предание, чудесно уплыл по морю из Константинополя в Рим. А после Торжества Православия тем же путём вернулся туда. Особую роль в слиянии упомянутых образов Одигитрии имел факт появления иконы на реке Тихвинке.

После присоединения Новгорода к Москве в 1478 году и взятия Константинополя турками 25 годами ранее явление иконы «на Тихвине» стало восприниматься как оставление святыней утративших благочестие Рима и второго Рима (Константинополя), ради пребывания в новом уделе Богородицы — Святой Руси, ставшей третьим Римом.

Икона как бы подтверждала особый статус России «перед лицом Бога» и, соответственно, становилась ярким символом Русского централизованного государства. С этим связывали особый иконографический тип иконы Одигитрии, как «Путеводительницы».

В 1507—1515 годах в Тихвине по указу и на средства великого князя Василия Иоанновича специально для поклонения иконе был построен каменный Успенский собор, ставший своеобразным реликварием для этой иконы, покровительствовавшей Московскому великокняжескому дому, что и предопределило столь пристальное его внимание к далекому новгородскому посаду на протяжении всей его истории. С этого времени чудотворная икона стала именоваться Тихвинской.

В XVI веке Тихвин становится известным местом богомолья. В 1527 году храм посещает Василий III, а в 1547 г. накануне Казанского похода и всего за несколько дней до венчания на царство — Иоанн Васильевич Грозный, который основывает здесь в 1560 году Тихвинский Богородичный Успенский мужской монастырь.

В 1910 году по инициативе Комитета Попечительства о русской иконописи древняя икона была раскрыта из-под поздних записей Г. О. Чириковым. Церковь, принимая во внимание существовавший столетиями со времен царя Михаила Федоровича, страх перед прикосновением к письму иконы (поскольку, «Утаивая пречистое подобие», сама Богородица останавливала любого, кто прикасался к её образу), провозгласила это новым чудом Богоматери. После закрытия Успенского мужского монастыря в 1920-х годах, икона была экспонатом местного краеведческого музея.

До 1941 года икона находилась в Тихвинском музее. Во время оккупации Тихвина в ноябре 1941 года икона была вынесена немцами из собора и отправлена во Псков, где передана Псковской духовной миссии. Там она находилась два года, где её как важнейшую ценность еженедельно по воскресеньям выдавали в Троицкий кафедральный собор для богослужений. Потом икона попала весной 1944 г. в Ригу, Либаву, Яблонец-над-Нисоу, американскую зону оккупации Германии.

В результате долгих странствий в 1950 году чудотворный образ был перевезён в Свято-Троицкий собор в Чикаго, где настоятелем и хранителем иконы сначала был архиепископ Рижский Иоанн (Гарклавс), а затем его приёмный сын протоиерей Сергий (Гарклавс), всю свою жизнь посвятивший сохранению иконы. Согласно завещанию архиепископа Иоанна, возвращение иконы в Россию должно было состояться лишь тогда, когда Тихвинская обитель возродится.

В 1995 году монастырь был передан Церкви, Успенский собор восстановлен и освящён.

В 2004 году икона была торжественно возвращена на её историческое место в Тихвинский Богородичный Успенский мужской монастырь.

Предварительно церковью была организована круглосуточная экспозиция иконы в храмах по пути следования иконы, включая Троицкий собор Александро-Невской лавры в Санкт-Петербурге.

Иконография

Относится к иконографическому типу икон Богородицы, носящему название Одигитрия, характерной особенностью которого является общение Пресвятой Девы с Младенцем Христом, их обращённость друг к другу. Изображение Богоматери поясное, Младенец сидит на левой руке Матери. Ноги Младенца согнуты в коленях и Его правая стопа находится под левой. В левой руке Он держит свиток, правой благословляет. Изображение Богоматери на Тихвинской иконе практически идентично Смоленской иконе Божией Матери, главное отличие в наклоне головы.

Чудотворения и происшествия

Предание говорит о многих чудесах, связанных с Тихвинской иконой Богоматери. С одним из них полагают связанным освобождение Тихвинского Богородице-Успенского монастыря от нашествия шведов в 1613 г., возглавляемых генералом Делагарди. Послушнику Мартиниану явилась Богоматерь, ведомая Варлаамом Хутынским, Зосимой Соловецким и Николаем Угодником. «Скажи воеводам и всем людям», — сказал Чудотворец, — «Пресвятая Богородица, общая молебница о роде христианском умолила Сына Своего, Христа Бога нашего, избавить вас от врагов, и вы узрите милость Божию и победу». Духовное затмение поразило шведов, обратившихся в бегство после того, как им показалось, что их окружает несметное войско.

Список чудотворной иконы Тихвинской иконы Божией Матери был привезен в г. Каракол в 1897 году, преосвященным Аркадием епископом Туркестанским. Сей список он получил от Афонского монастыря в дар. Первоначально икона находилась в Свято-Троицком монастыре на берегу озера Иссык-Куль (Светлый мыс — сегодня), но после разграбления и разрушения монастыря икона была перенесена в Свято-Троицкий храм Каракола, где и прибывает доныне. Местно чтится как чудотворная. На самой иконе имеются следы от выстрелов. (В икону в упор стреляли, но пули отскакивали от доски, оставив только следы). В 2012 году со дня перенесения на Кыргызскую землю чудотворного списка Тихвинской иконы исполнилось 115 лет.

Православный историк Сергей Фомин в статье «Война, Церковь, Сталин и митрополит Илия» сообщает историю, согласно которой в 1941 году чудотворный список Тихвинской иконы из московского храма Тихвинской иконы Божией Матери в Алексеевском спас Москву от немцев: «изрядно смутившийся Сталин […] призвал к себе в Кремль духовенство для молебна о даровании победы; тогда же, продолжает легенда, чудотворная Тихвинская икона Богоматери из Тихвинской в Алексеевском церкви была на самолете обнесена кругом Москвы и Москву от врага спасла. А 9 декабря после первого успешного контрнаступления, предшествовавшего московскому, был освобожден г. Тихвин».

Почитание

Тихвинская икона, хранившаяся до 1941 в Тихвине, была и остается важнейшей святыней Новгородской земли и всего Русского государства.

Ныне чудотворная икона находится в Успенском соборе Тихвинского Богородичного Успенского монастыря. Празднование иконе совершается 26 июня (9 июля).

Исследование Тихвинской иконы относит написание иконы к концу XIV — началу XV века.

См. также

• Перенесение Тихвинской иконы Божией матери

Литература

• Предисл., пер., комм. Е. В. Крушельницкой. Книга об иконе Богоматери Одигитрии Тихвинской. СПб. Изд. дом «Русская симфония», 2004.- 256 с. ISBN 5-98447-004-7
• Шалина И. А. Тихвинская икона Божией Матери /Чудотворные иконы России. Изд-во РПЦ.2004
• Соснин Д. О святых чудотворных иконах в церкви христианской. СПб., 1833. С. 4.
• Кондаков Н. П. Русская икона. Альбом, т. II, Прага, 1929, Табл. XII.
• Кириллин В. М. Текстологический анализ ранних редакций «Сказания о Тихвинской Одигидрии»//Литература Древней Руси. Источниковедение, Л., 1988. С. 129—143.
• Копылова О. Н. Судьба Тихвинской иконы Божией Матери в период Второй мировой войны и в первые послевоенные годы //Вестник церковной истории. 2007. № 1(5). С. 78-114.
• Кириллин В. М. Сказание о Тихвинской иконе Богоматери «Одигитрия» //Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2004. № 1 (15). С. 102—120.

Ссылки

• [www.tihvinskii-monastyr.ru Официальный сайт Тихвинского Богородичного Успенского мужского монастыря]
• [days.pravoslavie.ru/Life/life1395.htm Тихвинская икона Божьей Матери на days.pravoslavie.ru]
• [www.icon-art.info/book_contents.php?lng=ru&book_id=31 Бенчев Иван «К иконологии и иконографии иконы Тихвинской Богоматери»]

Отрывок, характеризующий Тихвинская икона Божией Матери

Князь Андрей был в этот день дежурным и неотлучно при главнокомандующем.
В 6 м часу вечера Кутузов приехал в главную квартиру императоров и, недолго пробыв у государя, пошел к обер гофмаршалу графу Толстому.
Болконский воспользовался этим временем, чтобы зайти к Долгорукову узнать о подробностях дела. Князь Андрей чувствовал, что Кутузов чем то расстроен и недоволен, и что им недовольны в главной квартире, и что все лица императорской главной квартиры имеют с ним тон людей, знающих что то такое, чего другие не знают; и поэтому ему хотелось поговорить с Долгоруковым.
– Ну, здравствуйте, mon cher, – сказал Долгоруков, сидевший с Билибиным за чаем. – Праздник на завтра. Что ваш старик? не в духе?
– Не скажу, чтобы был не в духе, но ему, кажется, хотелось бы, чтоб его выслушали.
– Да его слушали на военном совете и будут слушать, когда он будет говорить дело; но медлить и ждать чего то теперь, когда Бонапарт боится более всего генерального сражения, – невозможно.
– Да вы его видели? – сказал князь Андрей. – Ну, что Бонапарт? Какое впечатление он произвел на вас?
– Да, видел и убедился, что он боится генерального сражения более всего на свете, – повторил Долгоруков, видимо, дорожа этим общим выводом, сделанным им из его свидания с Наполеоном. – Ежели бы он не боялся сражения, для чего бы ему было требовать этого свидания, вести переговоры и, главное, отступать, тогда как отступление так противно всей его методе ведения войны? Поверьте мне: он боится, боится генерального сражения, его час настал. Это я вам говорю.
– Но расскажите, как он, что? – еще спросил князь Андрей.
– Он человек в сером сюртуке, очень желавший, чтобы я ему говорил «ваше величество», но, к огорчению своему, не получивший от меня никакого титула. Вот это какой человек, и больше ничего, – отвечал Долгоруков, оглядываясь с улыбкой на Билибина.
– Несмотря на мое полное уважение к старому Кутузову, – продолжал он, – хороши мы были бы все, ожидая чего то и тем давая ему случай уйти или обмануть нас, тогда как теперь он верно в наших руках. Нет, не надобно забывать Суворова и его правила: не ставить себя в положение атакованного, а атаковать самому. Поверьте, на войне энергия молодых людей часто вернее указывает путь, чем вся опытность старых кунктаторов.
– Но в какой же позиции мы атакуем его? Я был на аванпостах нынче, и нельзя решить, где он именно стоит с главными силами, – сказал князь Андрей.
Ему хотелось высказать Долгорукову свой, составленный им, план атаки.
– Ах, это совершенно всё равно, – быстро заговорил Долгоруков, вставая и раскрывая карту на столе. – Все случаи предвидены: ежели он стоит у Брюнна…
И князь Долгоруков быстро и неясно рассказал план флангового движения Вейротера.
Князь Андрей стал возражать и доказывать свой план, который мог быть одинаково хорош с планом Вейротера, но имел тот недостаток, что план Вейротера уже был одобрен. Как только князь Андрей стал доказывать невыгоды того и выгоды своего, князь Долгоруков перестал его слушать и рассеянно смотрел не на карту, а на лицо князя Андрея.
– Впрочем, у Кутузова будет нынче военный совет: вы там можете всё это высказать, – сказал Долгоруков.
– Я это и сделаю, – сказал князь Андрей, отходя от карты.
– И о чем вы заботитесь, господа? – сказал Билибин, до сих пор с веселой улыбкой слушавший их разговор и теперь, видимо, собираясь пошутить. – Будет ли завтра победа или поражение, слава русского оружия застрахована. Кроме вашего Кутузова, нет ни одного русского начальника колонн. Начальники: Неrr general Wimpfen, le comte de Langeron, le prince de Lichtenstein, le prince de Hohenloe et enfin Prsch… prsch… et ainsi de suite, comme tous les noms polonais. [Вимпфен, граф Ланжерон, князь Лихтенштейн, Гогенлое и еще Пришпршипрш, как все польские имена.]
– Taisez vous, mauvaise langue, [Удержите ваше злоязычие.] – сказал Долгоруков. – Неправда, теперь уже два русских: Милорадович и Дохтуров, и был бы 3 й, граф Аракчеев, но у него нервы слабы.
– Однако Михаил Иларионович, я думаю, вышел, – сказал князь Андрей. – Желаю счастия и успеха, господа, – прибавил он и вышел, пожав руки Долгорукову и Бибилину.
Возвращаясь домой, князь Андрей не мог удержаться, чтобы не спросить молчаливо сидевшего подле него Кутузова, о том, что он думает о завтрашнем сражении?
Кутузов строго посмотрел на своего адъютанта и, помолчав, ответил:
– Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил его передать это государю. Что же, ты думаешь, он мне ответил? Eh, mon cher general, je me mele de riz et des et cotelettes, melez vous des affaires de la guerre. [И, любезный генерал! Я занят рисом и котлетами, а вы занимайтесь военными делами.] Да… Вот что мне отвечали!


В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.
– Une lecon de geographie, [Урок из географии,] – проговорил он как бы про себя, но довольно громко, чтобы его слышали.
Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.