Тихиничи (Рогачёвский район)
Деревня
|
Тихиничи (белор. Ціхінічы) — деревня, центр Тихиничского сельсовета Рогачёвского района Гомельской области Беларуси.
Содержание
География
Расположение
В 20 км на северо-запад от районного центра и железнодорожной станции Рогачёв (на линии Могилёв — Жлобин), 141 км от Гомеля.
Гидрография
На реке Добрица (приток реки Друть).
Транспортная система
Транспортные связи по просёлочной, затем автомобильной дороге Бобруйск — Гомель. Планировка состоит из длинной прямолинейной улицы меридиональной ориентации, к центру которой с востока присоединяются 2 плотно застроенные короткие улицы. Застройка двусторонняя, кирпичная и деревянная, усадебного типа. В 1989-91 годы построено 200 кирпичных, коттеджного типа, домов, в которых разместились переселенцы из загрязнённых радиацией мест.
История
По письменным источникам известна с XV века. В 1440-е годы поместье Тихиничи отделены от Рогачёвской волости. Под 1493 год упоминается в Метрике ВКЛ как поместье Тиханцы недалеко от Рогачёва. В 1556 году центр поместья, в Речицком повете Минского воеводства Великого княжества Литовского. В 1567 году обозначена в пописе армии ВКЛ. После 1784 года получила статус местечка. С 1792 года действовала Свято-Михайловская церковь.
После 2-го раздела Речи Посполитой (1793 год) в составе Российской империи. По инвентарю 1848 года владение помещика И. Аскерко. В 1860 году молитвенная школа, винокурня. В 1868 году владение А. М. Клетко. Ежегодно в местечке проводились ярмарки, известные торговлей дублёнными и простыми крестьянскими шубами и кожухами. Жителей к 1880 году считалось 400 душ мужского и 437 женского пола; в том числе православных обоего пола 285, католиков -10, и евреев – 542 души. Домов деревянных 126 (из них принадлежит христианам – 60, и евреям – 66). таких же лавок – 6, одна православная, каменная церковь и одна еврейская молитвенная школа деревянная. Здесь находятся народное училище и волостное управление. Преобладание еврейского населения в местечке объясняется тем, что Могилевская губерния входила в число западных губерний России, где была черта оседлости для евреев, т.е. разрешалось их проживание. С 1864 года действовала школа, в которой в первый год её работы обучались 51, а в 1889 году 58 мальчиков и девочек. До 17 июля 1924 года центр волости, в состав которой в 1890 году входили 92 селения с общим количеством 2008 дворов, а в 1910 году 114 населённых пунктов с 2714 дворами. Согласно переписи 1897 года в местечке работали церковь, 2 молитвенных дома, 3 библиотеки, хлебозапасный магазин, 13 магазинов, питейное заведение. В одноимённом соседнем фольварке работал винокуренный завод. Находилось отделение почтовой связи.
С 3 марта 1924 года в составе БССР. С 20 августа 1924 года центр сельсовета Рогачёвского района Бобруйского (до 26 июля 1930 года) округа, с 20 февраля 1938 года Гомельской области. В 1930 году действовал совхоз «Тихиничи», организован колхоз имени Л. Б. Красина, спиртзавод (с 1890 года), кирпичный завод (с 1921 года), маслозавод, 2 кузницы, ветряная мельница, сапожная мастерская. Во время Великой Отечественной войны в ноябре 1941 года оккупанты убили 44 жителей. Партизаны несколько раз разбивали созданный в деревне гарнизон оккупантов. В июне 1944 года немецкие захватчики сожгли 130 дворов и убили 32 жителей. В боях около деревни погиб 531 советский солдат (похоронены в братской могиле в центре деревни). Освобождена 25 июня 1944 года. На фронтах и в партизанской борьбе погибли 112 жителей память о них увековечивает скульптурная композиция, установленная в 1965 году в центре деревни. В 1975 году к деревне присоединён деревни Лейчицы, Слапище, в 1979 году в деревню переселилась часть жителей посёлка Новая Александровка (не существует). Центр совхоза «Тихиничи». Расположены комбинат бытового обслуживания, механическая мастерская, кирпичный и винодельческий заводы, средняя школа, Дом культуры, библиотека, детские сад-ясли, фельдшерско-акушерский пункт, отделение связи, 2 столовые, 6 магазинов.
В состав Тихиничского сельсовета входили до Великой Отечественной войны деревня Мортков, сожжённая карателями, до 1975 года — деревни Лейчицы, Слапище, до 1979 года — посёлок Новая Александровка, до 1990 года — деревня Цагельня (в настоящее время не существуют).
Население
Численность
2004 год — 584 хозяйства, 1490 жителей.
Динамика
- 1826 год — 556 жителей.
- 1860 год — 92 деревянных дома, 944 жителя.
- 1880 год — 126 дворов, 837 жителей.
- 1897 год — 246 дворов, 988 жителей; в фольварке 13 дворов, 274 жителя (согласно переписи).
- 1959 год — в деревне 593 жителей, в посёлке совхоза 281 житель (согласно переписи).
- 2004 год — 584 хозяйства, 1490 жителей.
Известные уроженцы
- А. Т. Колубович — белорусский писатель.
- Р. С. Окунёв — заместитель командующего Дальневосточным флотом, член военного совета при Наркомате обороны СССР.
См. также
Напишите отзыв о статье "Тихиничи (Рогачёвский район)"
Примечания
Литература
- Гарады і вёскі Беларусі: Энцыклапедыя. Т.2, кн.2. Гомельская вобласць/С. В. Марцэлеў; Рэдкалегія: Г. П. Пашкоў (галоўны рэдактар) і інш. — Мн.: БелЭн, 2005. 520с.: іл. Тыраж 4000 экз. ISBN 985-11-0330-6 ISBN 985-11-0302-0
Фотогалерея
- Fok tikhinichi.JPG
Физкультурно-оздоровительный комплекс. Построен в 2010 году
- Dom kultury tikhinichi.JPG
Дом культуры
- Pozharnaja chast tikhinichi.JPG
Пожарная часть
- Vinzavod tikhinichi.JPG
Винзавод (консервзавод)
- Gostinica tikhinichi.JPG
Достраивается гостиница возле физкультурно-оздоровительного комплекса
- Belarusbank tikhinichi.JPG
Филиал АСБ "Беларусбанк" и офис ОАО "Тихиничи"
- Selsovet tikhinichi.JPG
Почтовое отделение и сельский Совет
- Ulica shkolnaja tikhinichi.JPG
Улица Школьная
- Doma ulica oktjabrskaja tikhinichi.JPG
Дома по улице Октябрьской
- Shkola tikhinichi.JPG
Школа
- Ulica Sovetskaja tikhinichi.JPG
Слапище. Улица Советская
- Slapishhe Gorka tikhinichi.JPG
Слапище. Улица Советская. Вид на горку
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Тихиничи (Рогачёвский район)
Во вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.
Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.
Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
