Тихомирнова, Ирина Викторовна

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Тихомирнова
Ирина Викторовна
Профессия:

артистка балета, балетный педагог

Театр:

Большой театр

Награды:

Ири́на Ви́кторовна Тихоми́рнова (18 (31) июля 1917, Москва — 29 октября 1984, там же) — советская артистка балета и педагог солистка Большого театра, заслуженная артистка РСФСР (1951), лауреат Сталинской премии I степени (1947). Организатор вместе с Игорем Моисеевым ансамбля «Молодой балет» (1966, ныне — «Театр классического балета Н. Касаткиной и В. Василёва»). Была супругой танцовщика и педагога Асафа Мессерера (1903—1992).





Биография

Ирина Тихомирнова родилась 18 (31) июля 1917 года в Москве в семье видного революционера, большевика, друга Вячеслава Молотова, Виктора Александровича Тихомирнова. Окончила Московское хореографическое училище (педагоги Елизавета Гердт и Виктор Семёнов). В 19361959 годах танцевала в труппе Большого театра.

В годы Великой Отечественной войны была эвакуирована вместе с театром в Куйбышев, где продолжала исполнять главные партии, также выступала с концертными бригадами перед бойцами 2-го Прибалтийского фронта.

Концертной деятельностью занималась до 1962 года. Начиная с 1959 года работала педагогом-ассистентом в Московском хореографическом училище, с 1961 года — в труппе брюссельского театра «Ла Монне».

В 1966 году вместе с Игорем Моисеевым принимала участие в создании хореографического концертного ансамбля «Молодой балет», до 1970 года была его директором (Моисеев — художественным руководителем). С 1970 года — педагог-репетитор «Москонцерта», с 1981 года — художественный руководитель Ансамбля классического балета Московской областной филармонии.

Ирина Тихомирнова умерла в Москве 29 октября 1984 года.

Личная жизнь

Была замужем за танцовщиком и педагогом, представителем династии Плисецких — Мессерер, Асафом Мессерером. Сын — Михаил Тихомирнов, был также артистом балета Большого театра. На рубеже 1990-2000 годов он организовал в Москве, на базе средней общеобразовательной школы, Школу балета имени Ирины Тихомирновой, и сам ей руководил.

Балетные партии

(*) — первая исполнительница партии

Награды и премии

Напишите отзыв о статье "Тихомирнова, Ирина Викторовна"

Отрывок, характеризующий Тихомирнова, Ирина Викторовна

Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.


Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.