Тихон Задонский

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Тихон Задонский<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Неизвестный художник. Портрет Тихона Задонского, епископа Воронежского и Елецкого</td></tr>

Епископ Воронежский и Елецкий
3 февраля 1763 — 17 декабря 1767
Предшественник: Иоанникий (Павлуцкий)
Преемник: Тихон (Малинин)
Епископ Кексгольмский и Ладожский,
викарий Новгородской епархии
13 мая 1761 — 3 февраля 1763
Предшественник: Парфений (Сопковский)
Преемник: Иннокентий (Нечаев)
 
Имя при рождении: Тимофей Савельевич Кириллов[1]
Похоронен: Задонский монастырь
Отец: Савелий Кириллов
Принятие монашества: 10 апреля 1758
Епископская хиротония: 13 мая 1761
 
Канонизирован: Русской православной церковью
В лике: святителей
День памяти: 19 июля (1 августа)
13 (26) августа

Тихон Задонский (в миру Тимофей Савельевич Соколов, при рождении Кириллов; 1724, Короцко, Новгородская губерния — 24 августа 1783, Задонский монастырь) — епископ Русской православной церкви, епископ Воронежский и Елецкий, богослов, крупнейший православный религиозный просветитель XVIII века.

Канонизирован Русской церковью в лике святителей, почитается как чудотворец.





Жизнеописание

Родился в 1724 году в селе Короцко Валдайского уезда Новгородской губернии в семье бедного псаломщика Савелия Кириллова. (Новая фамилия — Соколов — была присвоена ему в Новгородской духовной семинарии).

Тимофей рано лишился отца, после смерти которого семья осталась в почти нищенской обстановке. «Как я начал себя помнить, в доме при матери нашей было нас четыре брата и две сестры, отца своего я не помню. Старший брат был дьячком, средний взят на военную службу, а мы все ещё малы были и жили в великой бедности, так что нуждались в дневной пище. В нашем приходе был ямщик богатый, но бездетный. Он часто приходил к нам и полюбил меня. Не раз он просил меня у матушки: „Отдай мне Тиму своего, я воспитаю его вместо сына, и все мое будет принадлежать ему“. Жаль было матушке отдать меня, но крайний недостаток в пропитании заставил её согласиться, и она повела меня за руку к ямщику. Старшего брата в то время не было дома, но возвратившись и узнав от сестры, что матушка повела меня к ямщику, он бросился за нами и, став на колени, стал умолять матушку: „Куда вы ведёте брата? Не хочу я, чтобы брат был ямщиком; лучше сам пойду по миру, а не отдам ямщику; постараемся выучить его грамоте, тогда он может определиться в пономари или дьячки“. Матушка вернулась домой».

Бедность в семье была страшная. «Бывало, как в доме есть нечего, так целый день бороню пашню у богатого мужика, чтобы только хлебом меня накормили».

Образование

В 1738 году Тимофей был привезён матерью в Новгород для поступления в духовное училище. 11 декабря 1738 года Тимофей, по просьбе старшего брата, бывшего причетником в Новгороде и взявшего его на своё иждивение, был зачислен в Новгородскую духовную славянскую школу при архиерейском доме.

В 1740 году старанием архиепископа Новгородского Амвросия (Юшкевича) Духовная славянская школа была преобразована в Духовную семинарию. Из всего тысячного состава учащихся Духовной школы Тимофей, как один из способнейших к наукам, был переведён во вновь открытую семинарию и принят на казённое содержание. С этого времени он стал получать бесплатно хлеб и кипяток. «Бывало, как получу хлеб, половину оставлю для себя, а другую продам и куплю свечу, с ней сяду за печку и читаю книжку. Товарищи мои, богатых отцов дети, найдут отопки лаптей моих и начнут смеяться надо мною и лаптями махать на меня, говоря: „Величаем тя, святителю!“».

Обучался Тимофей в семинарии почти 14 лет: два года — грамматике и по четыре года — риторике, философии и богословию. Длительный период обучения связан с тем, что в недавно открытой семинарии был недостаток учителей. По окончании же семинарии в 1754 году Тимофей получил кафедру риторики, одновременно преподавал греческий язык и богословие[2].

Монашество

10 апреля 1758 года, в возрасте 34 лет, архимандритом Новгородского Антониева монастыря Парфением (Сопковским) Тимофей был пострижен в монашество с именем Тихон и назначен преподавателем философии в Новгородской семинарии.

18 января 1759 года определён префектом Новгородской духовной семинарии и по просьбе Тверского епископа Афанасия (Вольховского) назначен архимандритом Тверского Желтикова Успенского монастыря.

В том же году переведён архимандритом Тверского Успенского Отроча монастыря с назначением ректором Тверской духовной семинарии, учителем богословия и присутствующим в духовной консистории.

Епископ

13 мая 1761 года в Санкт-Петербургском Петропавловском соборе хиротонисан во епископа Кексгольмского и Ладожского, викария Новгородской епархии, с назначением управляющим Новгородским Хутынским Спасо-Варлаамиевым монастырем.

По поводу хиротонии архимандрита Тихона во епископа интересен следующий факт. Когда потребовалось назначить викария в Новгородскую епархию, архиепископ Новгородский Димитрий (Сеченов) предложил семь кандидатов. В первый день Пасхи архиепископ Димитрий с епископом Смоленским Парфением (Сопковским) должны были метать о них жребий. Владыка Парфений просил включить в число кандидатов и ректора Тверской духовной семинарии, архимандрита Тихона. «Он ещё молод, время не ушло», — заметил владыка Димитрий, хотевший сделать Тихона архимандритом Троице-Сергиевой лавры, однако по просьбе Парфения велел записать и Тихона. В это же время архимандрит Тихон служил с преосвященным Афанасием пасхальную литургию в Тверском соборе. Во время Херувимской песни архиерей, стоя у жертвенника, вынимал частицы о здравии. В числе прочих сослужащих к нему подошёл и архимандрит Тихон с обычным прошением: «Помяни мя, владыко святый». — «Епископство твое да помянет Господь Бог во Царствии Своем», — отвечал владыка Афанасий, и тут только, заметив свою обмолвку, с улыбкой прибавил: «Дай вам Бог быть епископом». В тот же день в Санкт-Петербурге трижды метали жребий, и трижды выпадал жребий Тихона.

Новгородским викарием святитель Тихон был недолго. В 1762 году он временно председательствовал в Санкт-Петербургской Синодальной конторе, а 3 февраля 1763 года, после кончины епископа Воронежского и Елецкого Иоанникия (Павлуцкого), он получил новое назначение — на Воронежскую кафедру.

На воронежской кафедре

Воронежская епархия, в состав которой помимо Воронежской губернии входили некоторые города Тамбовской, Орловской и Курской губерний, а также Область Войска Донского, нуждалась тогда в преобразованиях. Широкие степи Дона сделались с конца XVII века удобным и излюбленным местом укрытия преследовавшихся правительством старообрядцев и сектантов. Нелегко было святителю Тихону бороться с нестроениями в церковной жизни. Его добрым намерениям ставились препятствия как со стороны отдельных лиц, так и со стороны светской власти, и даже духовенства.

Святитель Тихон в первую очередь заботился о подготовке достойных пастырей — через развитие и правильную постановку школьного духовного образования — и ввёл строго уставное богослужение и требоисполнение. Святитель обратил особенное внимание на духовное образование. Поэтому-то его первой заботой была как организация школ для бедных детей духовенства, так и для самого духовенства. Святитель Тихон также старался ставить на духовные должности лиц достойных, внушал им правильное понятие об обязанностях своего звания. Заботясь о пастырях, святитель не забывал и о церковном благолепии: о ремонте и благоустройстве храмов, о церковной утвари, священных сосудах и святых иконах.

Чтобы дать священнослужителям истинные понятия о совершаемых ими таинствах, епископ Тихон в первый же год своего пребывания в Воронеже написал краткое поучение «О седми Святых Тайнах». В следующем году им написано «Прибавление к должности священнической о тайне святаго покаяния». В этом сочинении он руководствует духовных отцов, как им поступать при исповеди, как в одних возбуждать чувство истинного раскаяния и сокрушенного исповедания своих грехов, а других, которые предаются неумеренной скорби о грехах, доходящей до отчаяния, — утешать милосердием Божиим.

Чтобы побудить священнослужителей к проповеданию слова Божия и приучить их к чтению душеполезных книг, святитель Тихон предписал, чтобы на литургии всякий воскресный и праздничный день читать или Толковое Евангелие того дня, или из какой-либо другой книги, принятой в Церкви. Он установил в кафедральном соборе (по воскресным дням) проповедание слова Божия, вызвав для этой цели из Московской Славяно-греко-латинской академии И. В. Турбина. К слушанию его поучений должны были собираться священнослужители. В уездные города была разослана особая книжка для чтения в церквах. Духовенству было дано наставление, в котором разъяснялись высокие обязанности священника.

Он первый из архипастырей запретил в своей епархии телесные наказания священнослужителей, защищал своих подчинённых и от светских властей.

Воспитание будущих пастырей находилось постоянно в центре внимания преосвященного Тихона. По прибытии его в Воронеж в епархии имелось всего две школы, да и те пришлось закрыть из-за нерадивости духовных воспитателей и побегов учеников. Он предписал по всем городам открывать славянские школы, но они оказались малополезными. Тогда были открыты два латинских духовных училища в Острогожске и Ельце. В 1765 году святитель преобразовал Воронежскую славяно-латинскую школу в духовную семинарию, выписав учителей из Киева и Харькова. Преосвященный Тихон часто посещал классы, отмечал лучшие места из писателей для толкования воспитанникам. Для нравственного руководства учеников составил инструкцию («Инструкция, что семинаристам должно наблюдать»).

Поражённый дурным состоянием воронежских монастырей, святитель Тихон усердно принялся за их исправление и сочинил 15 статей увещания к инокам.

Не довольствуясь одною устною проповедью, которую не все могли слышать, епископ Тихон писал и рассылал по церквам особые сочинения для народа, в которых боролся против «годового торжества» в честь языческого божества Ярилы, с сумасбродством и пьянством во время масленицы.

Современники единодушно свидетельствуют о громадном нравственном влиянии святителя Тихона на общественную и культурную жизнь Воронежа.

С юных лет святитель Тихон стремился к уединённой иноческой жизни. Но многосложные и многочисленные епархиальные дела не позволяли осуществиться его желанию. Ни одной праздничной церковной службы не пропускал святитель Тихон и не оставлял без назидания свою паству. В своих поучениях он особенно ополчался против сребролюбия и различных видов хищения, безнравственных увеселений, против роскоши, скупости и недостатка любви к ближним.

Постоянные труды и заботы, от которых святитель Тихон никогда не имел отдыха, а также неприятности и частые затруднения при исполнении благих намерений, сильно расстроили здоровье святителя. Все чаще стали появляться и нервные, и сердечные приступы, самые незначительные простуды давали тяжелые осложнения.

На покое

В высшей степени требовательный к себе святитель не счёл себя вправе занимать епископскую кафедру из-за опасения хотя бы малейших упущений по службе, которые могли быть вызваны его болезненным состоянием. По своему настойчивому прошению 17 декабря 1767 года он получил разрешение удалиться на покой. Ему была назначена пенсия и дозволено жить там, где он пожелает. Святитель сначала поселился в Толшевском Спасо-Преображенском монастыре (в 40 верстах от Воронежа), с марта 1769 года (из-за неблагоприятных климатических условий) переехал в Задонский монастырь, где и жил до самой кончины.

Живя на покое, святитель Тихон показал пример высокого благочестия и аскетизма. Все время его проходило в богословских занятиях и молитве, за исключением 4—5 часов тревожного сна. Он жил среди самой бедной обстановки, пищу употреблял самую скудную. Несмотря на слабость сил, часто занимался тяжёлыми работами (колол дрова, косил сено и т. д.). Строгий к себе, он был любовно снисходителен к другим. Его глубокое смирение и всепрощение были тем замечательнее, что по природе он был человек горячий и нервный. Он до земли кланялся своему келейнику, если видел, что тот оскорбился каким-нибудь его замечанием.

Келия святителя Тихона сделалась источником духовного просвещения для обширного округа. Из ближних и дальних мест сюда стекался народ, чтобы получить его наставления и благословение. Особенно любил святитель беседовать с простым народом, утешал его в тяжкой доле, увещевал не роптать, разоренным помогал деньгами. Из монастырской слободы к нему ходили дети, которых он учил молитвам и приучал к церкви. Иногда он сам являлся в дома нуждавшихся в его участии. Он был миротворцем в ссорах окрестных дворян и ходатаем пред ними за их угнетенных крестьян. На благотворения шла вся его пенсия и все, что он получал в дар от знакомых.

На покое святитель Тихон написал свои лучшие духовные произведения. Плодом размышлений его о природе и о людях, который святитель Тихон завершил на покое, были «Сокровище духовное, от мира собираемое» (1770) и «Об истинном христианстве» (1776).

Кончина

В праздник Рождества Христова 1779 года в последний раз был в храме на Божественной литургии. 29 января 1782 года святитель составил духовное завещание, в котором, воздав славу Богу за все Его благодеяния к нему, словами апостола Павла выразил упование на милость Божию и за пределами земной жизни.

Скончался святитель в воскресенье, 13 августа 1783 года. «Смерть его была столь спокойна, что как бы заснул». Погребён святитель Тихон был в Задонском Рождество-Богородицком монастыре, где и ныне почивают его мощи.

Канонизация и почитание

Благодаря многочисленным свидетельствам о чудесах, совершавшихся при его мощах, Тихон Задонский был причислен к лику святых Русской Православной Церковью в 1861 году[3].

13 августа 1861 года в городе Задонске, в торжественной обстановке, при огромном стечении паломников со всех концов России, митрополитом Новгородским и Санкт-Петербургским Исидором (Никольским), в сослужении многочисленных иерархов и духовенства, были открыты мощи святителя Тихона. Митрополит Исидор при открытии святых мощей в своем слове говорил: «Горел здесь светильник, поставленный Богом, — и блистание его озаряло всех животворным светом разума и благочестия… Поистине это был свет мира, соль земли… Светильник не угас… Он перенесен на свещник к Престолу Отца светов, чтобы с высоты освещал не одну, а все области отечества земного…»К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3295 дней]

Его память совершается 19 июля (1 августа) и 13 (26) августа.

Особо принято молиться святителю Тихону о врачевании душевных недугов: депрессии, алкоголизма, помешательства, беснования.

События XX века

В 1919 году по приказу Чрезвычайной комиссии монахи вскрыли мощи, которые, как сообщалось в отчёте, представляли собой выветрившийся череп и истлевшие от времени, рассыпавшиеся при прикосновении части костей. Облик человеческой фигуры этим останкам был придан при помощи картона, ваты и бинтов[4][5]. Процесс вскрытия мощей снимался на киноплёнку, эти кадры, наряду с аналогичным вскрытием мощей Сергия Радонежского, вошли в один из хроникальных атеистических фильмов, распространённых в то время[6].

В 1932 году мощи передали в музей, вна­чале в Елец, а затем в Орёл. В 1942 году при немецких властях в Орле возобновили работу церкви, и мощи были положены в Богоявленском соборе. С возвра­щением большевистской власти положение вновь изменилось. В 1960 году году был за­крыт Богоявленский собор, после чего мощи во второй раз оказались в музее[7].

Во время празднования 1000-летия Крещения Руси мощи были возвращены Церкви и находились в кафедральном Ахтырском соборе. 26 августа 1991 года мо­щи святителя Тихона возвратились в Богородицкий монастырь Задонска, а в Ахтырском соборе Орла осталась десница, которая издавна хранилась отдельно[8].

Богословие

В Викицитатнике есть страница по теме
Тихон Задонский

В «Сокровище духовном» Тихон призывает к терпеливому перенесению скорбей («нашествия иноплеменников»), сравнивая Бога с отцом, который наказывает своих детей ради их исправления. Помимо традиционных грехов он также критикует «танцы», «лошадиные скачки», «кулачные бои», «пиршенства» и празднование Ярилы.

Относительно иудеев Тихон исповедует «теологию замещения», утверждая, что от них «отнимется царство» (Мф. 21:43)[9], а «христиане заняли место иудеев» и стали «новым Израилем».

Особо он останавливается на проповеди добрых дел, которые являются благодарностью за спасение человечества Богом и распространяются на «всех, знакомых и незнакомых, своих и чужих, единоверных и иноверных». Недостаток добрых дел бывает в том числе и от «недоброго воспитания», когда родители больше пекутся о том, чтобы выучить детей «по-французски» говорить и танцевать, а не о том, чтобы «по-христиански жить».

Помимо соблюдения заповедей большую роль для христианина играет молитва, ибо «без молитвы невозможно исправить себя». При этом Тихон настаивает на необходимости молитвы не только в церкви, но и «в доме, в собрании, при делах, в пути, на ложе, идя и сидя, трудясь и отдыхая».

Жизнь христианина проходит в состоянии невидимой брани, то есть сражений с демонами, которые не прекращаются до самой смерти. Оружием демонов являются страсти, а оружием христиан «слово Божие и молитва». Союзниками демонов являются злые люди, а союзниками христиан — пастыри.

Тихон принимает католическое учение о семи таинствах и семи смертных грехах. При этом в согласии с греко-православной традицией он настаивал на причащении квасным пшеничным хлебом. Для обозначения превращения хлеба в Тело он использовал глагол «прелагаются»[10].

Влияния

Вероятно влияние немецкого пиетизма на жизнь и творчество святителя Тихона через книги Иоганна Арндта (1555—1621), которые переводились на русский языке и издавались в Заале.[11] В свою очередь, святитель повлиял на творчество Фёдора Достоевского.[12]

Сочинения

  • [ni-ka.com.ua/index.php?Lev=sokrov Сокровище духовное, от мира собираемое]
  • [ni-ka.com.ua/index.php?Lev=wisdom Об истинном христианстве]
  • [ni-ka.com.ua/index.php?Lev=kratslov Проповеди краткие]
  • [ni-ka.com.ua/index.php?Lev=reflekt#rnun24 Наставление монашествующим]
  • [ni-ka.com.ua/index.php?Lev=lettkell Письма келейные]
  • [ni-ka.com.ua/index.php?Lev=letter#ettl1 Письма к некоторым приятелям посланные]
  • [ni-ka.com.ua/index.php?Lev=eleck Наставление христианское]
  • [ni-ka.com.ua/index.php?Lev=plotiduh Плоть и дух]
  • [ni-ka.com.ua/index.php?Lev=uveschania#zado1 Увещание жителям Воронежа об уничтожении ежегодного празднества, называвшегося Ярило]

Напишите отзыв о статье "Тихон Задонский"

Примечания

  1. Тихон Задонский // Малый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 4 т. — СПб., 1907—1909.
  2. Тихон Задонский // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.М., 1896—1918.
  3. Тихон Задонский // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  4. [scepsis.ru/library/id_1471.html Вскрытие мощей Тихона Задонского и Митрофана Воронежского // Документы]
  5. [www.skeptik.net/miracles/relic.htm Отчет VIII-го Отдела Народного Комиссариата Юстиции Съезду Советов // Отрывки из журнала «Революция и церковь», № 9-12. 1920 г.]
  6. Рождение советского кино. Русское кино. Глава 1. Революция и кинематограф // История советского кино. — М.: Искусство, 1969. — Т. 1. — С. 53. — 756 с. — 50 000 экз.
  7. Шатров Е. В. Дважды разоблачённые. Повествование не только сатирическое, но и документальное. М., 1967
  8. [www.ahtir-orel.ru/index.php/svyatyni/desnica-tihona-zadonskogo Десница Тихона Задонского]
  9. ср. Слово о законе и благодати, XI век
  10. [ni-ka.com.ua/index.php?Lev=uveschania#zado26 ДОЛЖНОСТЬ СВЯЩЕННИЧЕСКАЯ О СЕМИ СВЯТЫХ ТАИНСТВАХ]
  11. Хондзинский, свящ. Павел. Два труда об истинном христианстве: Святитель Тихон Задонский и Иоганн Арндт // Журнал Московской патриархии, 2004, № 2, 62-73.
  12. Berry, T. Dostoyevsky and St. Tikhon Zadonsky // New Zealand Slavonic Journal, 1989—1990, 67-72.

Литература

  • Лебедев А. (прот.) Святитель Тихон Задонский и всея России чудотворец. — 3-е изд. — СПб., 1896.
  • Попов Т. Д. (свящ). Святитель Тихон Задонский и его нравоучение. — М., 1916.
  • Тихон Задонский // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  • Gorodetzky N. St. Tikhon of Zadonsk: Inspirer of Dostoevsky. — London, 1951. (2nd ed. — Crestwood (NY), 1976)
  • Михаил (архиепископ). Учение святителя Тихона Задонского о истинном христианстве // Журнал Московской патриархии. — 1971. — № 10. — С. 60-75.
  • Döpmann H.-D. Johann Arndt und Tichon von Sadonsk «Über das wahre Christentum» // Der Pietismus in seiner europäische und außereuropäische Ausstrahlung. — Helsinki: Suomenkieliset tiivistelmät, 1992.
  • Knechten H. M. Evangelische Spiritualität bei Tichon von Zadonsk // Studien zur russischen Spiritualität 2. — Waltrop, 2006.
  • Жития святителей Митрофана Воронежского и Тихона Задонского. — М.: Сретенский монастырь, 2007.
  • Иоанн (Маслов), схиархимандрит. Симфония по творенията на св. Тихон Задонски. — София, 2007.
  • Reichelt S. Der hl. Tichon von Zadonsk // Johann Arndts «Vier Bücher von wahrem Christentum» in Russland. Vorboten eines neuzeitlichen interkulturellen Dialogs. — Leipzig, 2011. — S. 454—464.
  • Коледич Е. Н. «Сокровище духовное, от мира собираемое» Тихона Задонского. Особенности поэтики. — LAP Lambert Academic Publishing, 2014. ISBN 978-3-659-50978-0.

Ссылки

  • [dlib.rsl.ru/viewer/01002874877 Учение иже во святых отца нашего Святителя Тихона, новоявленного угодника Божия, всея России чудотворца. Об истинах православно-христовой веры и церкви изложенное в азбучном порядке и катихизической форме.] — СПб., 1864.
  • [days.pravoslavie.ru/Life/life4431.htm Житие Святого Тихона Задонского].
  • [days.pravoslavie.ru/Life/life6868.htm Житие Святого Тихона Задонского].

Отрывок, характеризующий Тихон Задонский

– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.


Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.