Тихон (Лященко)

В Википедии существуют статьи о других людях с именем Тихон и фамилией Лященко.

Архиепископ Тихон
Епископ Берлинскй и Германскй
июнь 1926 — август 1938
Преемник:	Серафим (Ляде)
Епископ Берлинский, викарий Западно-Европейской епрхии
15 апреля 1924 — июнь 1926
Предшественник:	викариатство учреждено
Преемник:	преобразование викариатства в самостоятельную епархию
Имя при рождении:	Тимофей Иванович Лященко
Рождение:	1875(1875) слобода Куликовка, Острогожский уезд, Воронежская губерния
Смерть:	11 февраля 1945(1945-02-11) Карловы Вары

Архиепи́скоп Ти́хон (в миру Тимофе́й Ива́нович Ля́щенко; 1875, слобода Куликовка, Острогожский уезд, Воронежская губерния — 11 февраля 1945, Карловы Вары) — епископ Русской православной церкви заграницей, архиепископ Берлинский и Германский.

Биография

Родился в 1875 году в слободе Куликовке Острогожского уезда Воронежской губернии в семье крестьянина.

В 1889 году окончил Павловское духовное училище, в 1895 году — Воронежскую духовную семинарию.

Служил диаконом Петропавловской церкви слободы Лыковой Острогожского уезда.

5 сентября 1896 года, по прошению, перемещён к Воскресенскому храму села Красного Новохопёрского уезда.

19 ноября 1898 года рукоположён в сан священника к Богословской церкви села Солонецкого Коротоякского уезда.

В 1909 году окончил Киевскую духовную академию со степенью кандидата богословия и оставлен профессорским стипендиатом. Преподавал в академии пастырское богословие и гомилетику. Состоял членом Киевского клуба русских националистов.

Был возведён в сан протоиерея.

В 1911 году был назначен исполняющим должность доцента.

В 1913 году удостоен степени магистра богословия и определён экстра-ординарным профессором Киевской духовной академии.

В августе 1914 года пострижен в монашество, возведён в сан архимандрита и назначен инспектором той же академии. Пробыл в этой должности до 1918 года.

В 1919 году эмигрировал из России. С 1920 по май 1921 года был настоятелем храма Николая Мирликийского в Софии, затем настоятельсвовал в Берлине.

15 апреля 1924 года в Праге состоялась архиерейская хиротония архимандрита Тихона во епископа Берлинского и Германского. Чин хиротонии совершили митрополит Евлогий (Георгиевский) и епископ Сергий (Королёв).

В июне 1926 года Берлинское викариатство Западноевропейской епархии было преобразовано в самостоятельную епархию, что послужило толчком к разрыву между митрополитом Евлогием (Георгиевским) и Русской Зарубежной Церквью, сам епископ Тихон (Лященко) вместе с большинством немецких приходов остался в ведении последней.

В феврале 1938 года германское руководство потребовало от Архиерейского Собора назначить вместо действующего епископа Берлинского и Германского Тихона (Лященко) этнического немца Серафима (Ляде), что и было сделано на августовском соборе в Сремских Карловцах.

Поселился в сербском монастыре Раковица. В 1944 году эвакуировался из Сербии вместе с митрополитом Анастасием (Грибановским).

Скончался 11 февраля 1945 года в Карловых Варах. Был похоронен на городском кладбище.

Сочинения

• «Поучение на праздник Успения Пресвятой Богородицы». «ТКДА» 1914, сентябрь-октябрь, с. 7.
• «О Промысле и предопределении Божием». Слово в пяток первой седмицы Великого поста. «ТКДА» 1915, апрель, с. 1.
• «Коптские акты 3-го Вселен. Собора». «ТКДА» 1914, март, с. 393, 1915, июль-август, с. 400, 1915, декабрь, с. 491.
• «Слово в день обретения Казанския чудотворн. иконы Богоматери». «ТКДА» 1915, сентябрь, с. 8.
• «Слово в день Успения Богородицы». (Смерть и успение). «ТКДА» 1915, октябрь-ноябрь, с. 195.
• "Слово в пяток четвёртой седмицы Великого поста, при воспоминании страстей Христовых (об отношении к пастырям церковным). «ТКДА» 1911, апрель, с. 541.
• «Св. Кирилл, еп. Александрийский. Его жизнь и деятельность». Изд. Киев, 1913.
• Листок: «Пьянство, его пагубность и борьба с ним». Указ на лит. труд см. «ТКДА» 1914, т. III, с. 560.
• «Слово в пяток третьей седмицы Великого поста, при воспоминании страстей Христовых. О мешке, суме и мече». «ТКДА» 1914, апрель, с. 10.
• «Слово в день празднования 1600-летия издания Миланского Эдикта. Победа христианства над язычеством и уроки из неё для нашего времени». «ТКДА» 1913, ноябрь, с. 1.
• «Значение св. Кирилла Александрийского в истории христианского богословия». «ТКДА» 1913, май, с. 94.
• «Слово в пяток четвёртой недели Великого поста, при воспоминании страстей Христовых (смысл и значение поклонения Кресту Господню». «ТКДА» 1913, апрель, с. 21.
• «Слово в день 300-летия воцарения дома Романовых». (Церковь Православная — опора престола и Царства Всероссийского). «ТКДА» 1913, март, с.1.
• «Страсти Христовы и страждущая Русь». (Слово в пяток 1 седмицы Великого поста). «ТКДА» 1916, апрель. с. 1.
• «Слово в день Успения Пресвятыя Богородицы». «ТКДА» 1916, декабрь, с.1.
• «Слово в пяток 1 седмицы Великого поста». (Три урока у Креста Христова). «ТКДА» 1917, январь-февраль, с. 5.

Литература

• Т. А. Богданова, А. К. Клементьев — Жизнь и труды протоиерея Тимофея Ивановича Лященко, в монашестве Тихона, архиепископа Берлинского // Православный Путь. Джорданвилль, 2006.

Ссылки

• [www.ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?2_837 Тихон (Лященко)]
• [zarubezhje.narod.ru/tya/t_017.htm Архиепископ Тихон (Лященко Тимофей) (1875—1945)]

Отрывок, характеризующий Тихон (Лященко)

– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.


Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.
Когда все, раздевшись и оправившись с дороги, пришли к чаю, Марья Дмитриевна по порядку перецеловала всех.
– Душой рада, что приехали и что у меня остановились, – говорила она. – Давно пора, – сказала она, значительно взглянув на Наташу… – старик здесь и сына ждут со дня на день. Надо, надо с ним познакомиться. Ну да об этом после поговорим, – прибавила она, оглянув Соню взглядом, показывавшим, что она при ней не желает говорить об этом. – Теперь слушай, – обратилась она к графу, – завтра что же тебе надо? За кем пошлешь? Шиншина? – она загнула один палец; – плаксу Анну Михайловну? – два. Она здесь с сыном. Женится сын то! Потом Безухова чтоль? И он здесь с женой. Он от нее убежал, а она за ним прискакала. Он обедал у меня в середу. Ну, а их – она указала на барышень – завтра свожу к Иверской, а потом и к Обер Шельме заедем. Ведь, небось, всё новое делать будете? С меня не берите, нынче рукава, вот что! Намедни княжна Ирина Васильевна молодая ко мне приехала: страх глядеть, точно два боченка на руки надела. Ведь нынче, что день – новая мода. Да у тебя то у самого какие дела? – обратилась она строго к графу.
– Всё вдруг подошло, – отвечал граф. – Тряпки покупать, а тут еще покупатель на подмосковную и на дом. Уж ежели милость ваша будет, я времечко выберу, съезжу в Маринское на денек, вам девчат моих прикину.
– Хорошо, хорошо, у меня целы будут. У меня как в Опекунском совете. Я их и вывезу куда надо, и побраню, и поласкаю, – сказала Марья Дмитриевна, дотрогиваясь большой рукой до щеки любимицы и крестницы своей Наташи.
На другой день утром Марья Дмитриевна свозила барышень к Иверской и к m me Обер Шальме, которая так боялась Марьи Дмитриевны, что всегда в убыток уступала ей наряды, только бы поскорее выжить ее от себя. Марья Дмитриевна заказала почти всё приданое. Вернувшись она выгнала всех кроме Наташи из комнаты и подозвала свою любимицу к своему креслу.
– Ну теперь поговорим. Поздравляю тебя с женишком. Подцепила молодца! Я рада за тебя; и его с таких лет знаю (она указала на аршин от земли). – Наташа радостно краснела. – Я его люблю и всю семью его. Теперь слушай. Ты ведь знаешь, старик князь Николай очень не желал, чтоб сын женился. Нравный старик! Оно, разумеется, князь Андрей не дитя, и без него обойдется, да против воли в семью входить нехорошо. Надо мирно, любовно. Ты умница, сумеешь обойтись как надо. Ты добренько и умненько обойдись. Вот всё и хорошо будет.