Тищенко, Борис Иванович
Борис Иванович Тищенко | ||||||
Основная информация | ||||||
---|---|---|---|---|---|---|
Дата рождения | ||||||
Место рождения | ||||||
Дата смерти | ||||||
Место смерти | ||||||
Страна | ||||||
Профессии | ||||||
Награды |
|
Бори́с Ива́нович Ти́щенко (23 марта 1939, Ленинград — 9 декабря 2010, Санкт-Петербург) — советский и российский композитор. Народный артист РСФСР (1987).
Содержание
Биография
Б.Тищенко родился 23 марта 1939 года в Ленинграде. В 1957 году окончил Музыкальное училище при ЛГК имени Н. А. Римского-Корсакова, ученик Г. И. Уствольской, в 1962 году — ЛГК имени Н. А. Римского-Корсакова. Занимался по композиции у В. Н. Салманова, В. Волошинова и О. А. Евлахова. Обучался у Д. Д. Шостаковича в аспирантуре (1965), посвятил ему впоследствии Симфонии № 3 и 5. Как пианист в консерватории учился у А. Логовинского. С 1965 года работал в Санкт-Петербургской государственной консерватории имени Н. А. Римского-Корсакова (с 1980 — доцент, с 1986 — профессор). Воспитал ряд известных композиторов. Написал произведения в самых различных жанрах. Также автор статей, рецензий, кабанов брошюр, аннотаций. В творчестве тяготел к драматичности и эпичности, большинство сочинений — крупного масштаба. Продолжал традиции симфонизма Д. Д. Шостаковича. Нередко в качестве пианиста выступал с исполнением собственных сочинений. Среди других интерпретаторов его музыки М. Ростропович, В. Либерман, И. Монигетти, В. Поляков, С. Стадлер.
9 декабря 2010 года Б. Тищенко скончался от рака на 72-м году жизни. Похоронен в Санкт-Петербурге на Волковском кладбище.
Был женат на органистке и клавесинистке Анастасии Браудо (род. 1942), дочери органиста Исайи Браудо.
Признание и награды
- Лауреат Международного конкурса молодых композиторов «Пражская весна» (1966)
- Государственная премия РСФСР имени М. И. Глинки (1978) — за «Симфонию мужества», концерт для флейты, фортепиано и струнного оркестра и 5-ю симфонию, посвящённую памяти Д. Д. Шостаковича
- Заслуженный деятель искусств РСФСР (1978)
- Народный артист РСФСР (1987)
- премия мэра Санкт-Петербурга (1995)
- орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени (2002) за большой вклад в развитие музыкального искусства[1]
- премия Правительства Российской Федерации в области культуры (2008) за создание цикла «Данте-симфонии» под общим названием «Беатриче»[2]
Основные сочинения
- 8 симфоний
- «Реквием» на стихи А. Ахматовой
- Requiem Aeternam памяти принцессы Таиланда Гальяни Вадхана
- 9 концертов для разных солирующих инструментов
- соната для блок-флейт и органа
- 3 балета («Муха-Цокотуха» по К. И. Чуковскому, «Двенадцать» по А. А. Блоку, «Ярославна» по «Слову о полку Игореве»)
- опера «Краденое солнце»
- оперетта «Тараканище» по К. И. Чуковскому
- Музыка к театральным постановкам и кинофильмам.
- 11 фортепианных сонат
- 6 струнных квартетов
- Фортепианный квинтет
- «Портреты» для фортепиано в 4 руки
- «Инвенции» и другие сочинения для органа
- Хореосимфоническая циклиада «Беатриче» (цикл из пяти симфоний для большого симфонического оркестра)
- концерт для флейты, фортепиано и струнных
Музыка к фильмам
Напишите отзыв о статье "Тищенко, Борис Иванович"ПримечанияСсылки
|
Отрывок, характеризующий Тищенко, Борис Иванович
7 го августа князь Багратион в своей стоянке Михайловке на Смоленской дороге писал следующее:«Милостивый государь граф Алексей Андреевич.
(Он писал Аракчееву, но знал, что письмо его будет прочтено государем, и потому, насколько он был к тому способен, обдумывал каждое свое слово.)
Я думаю, что министр уже рапортовал об оставлении неприятелю Смоленска. Больно, грустно, и вся армия в отчаянии, что самое важное место понапрасну бросили. Я, с моей стороны, просил лично его убедительнейшим образом, наконец и писал; но ничто его не согласило. Я клянусь вам моею честью, что Наполеон был в таком мешке, как никогда, и он бы мог потерять половину армии, но не взять Смоленска. Войска наши так дрались и так дерутся, как никогда. Я удержал с 15 тысячами более 35 ти часов и бил их; но он не хотел остаться и 14 ти часов. Это стыдно, и пятно армии нашей; а ему самому, мне кажется, и жить на свете не должно. Ежели он доносит, что потеря велика, – неправда; может быть, около 4 тысяч, не более, но и того нет. Хотя бы и десять, как быть, война! Но зато неприятель потерял бездну…
Что стоило еще оставаться два дни? По крайней мере, они бы сами ушли; ибо не имели воды напоить людей и лошадей. Он дал слово мне, что не отступит, но вдруг прислал диспозицию, что он в ночь уходит. Таким образом воевать не можно, и мы можем неприятеля скоро привести в Москву…
Слух носится, что вы думаете о мире. Чтобы помириться, боже сохрани! После всех пожертвований и после таких сумасбродных отступлений – мириться: вы поставите всю Россию против себя, и всякий из нас за стыд поставит носить мундир. Ежели уже так пошло – надо драться, пока Россия может и пока люди на ногах…
Надо командовать одному, а не двум. Ваш министр, может, хороший по министерству; но генерал не то что плохой, но дрянной, и ему отдали судьбу всего нашего Отечества… Я, право, с ума схожу от досады; простите мне, что дерзко пишу. Видно, тот не любит государя и желает гибели нам всем, кто советует заключить мир и командовать армиею министру. Итак, я пишу вам правду: готовьте ополчение. Ибо министр самым мастерским образом ведет в столицу за собою гостя. Большое подозрение подает всей армии господин флигель адъютант Вольцоген. Он, говорят, более Наполеона, нежели наш, и он советует все министру. Я не токмо учтив против него, но повинуюсь, как капрал, хотя и старее его. Это больно; но, любя моего благодетеля и государя, – повинуюсь. Только жаль государя, что вверяет таким славную армию. Вообразите, что нашею ретирадою мы потеряли людей от усталости и в госпиталях более 15 тысяч; а ежели бы наступали, того бы не было. Скажите ради бога, что наша Россия – мать наша – скажет, что так страшимся и за что такое доброе и усердное Отечество отдаем сволочам и вселяем в каждого подданного ненависть и посрамление. Чего трусить и кого бояться?. Я не виноват, что министр нерешим, трус, бестолков, медлителен и все имеет худые качества. Вся армия плачет совершенно и ругают его насмерть…»
В числе бесчисленных подразделений, которые можно сделать в явлениях жизни, можно подразделить их все на такие, в которых преобладает содержание, другие – в которых преобладает форма. К числу таковых, в противоположность деревенской, земской, губернской, даже московской жизни, можно отнести жизнь петербургскую, в особенности салонную. Эта жизнь неизменна.
С 1805 года мы мирились и ссорились с Бонапартом, мы делали конституции и разделывали их, а салон Анны Павловны и салон Элен были точно такие же, какие они были один семь лет, другой пять лет тому назад. Точно так же у Анны Павловны говорили с недоумением об успехах Бонапарта и видели, как в его успехах, так и в потакании ему европейских государей, злостный заговор, имеющий единственной целью неприятность и беспокойство того придворного кружка, которого представительницей была Анна Павловна. Точно так же у Элен, которую сам Румянцев удостоивал своим посещением и считал замечательно умной женщиной, точно так же как в 1808, так и в 1812 году с восторгом говорили о великой нации и великом человеке и с сожалением смотрели на разрыв с Францией, который, по мнению людей, собиравшихся в салоне Элен, должен был кончиться миром.
В последнее время, после приезда государя из армии, произошло некоторое волнение в этих противоположных кружках салонах и произведены были некоторые демонстрации друг против друга, но направление кружков осталось то же. В кружок Анны Павловны принимались из французов только закоренелые легитимисты, и здесь выражалась патриотическая мысль о том, что не надо ездить во французский театр и что содержание труппы стоит столько же, сколько содержание целого корпуса. За военными событиями следилось жадно, и распускались самые выгодные для нашей армии слухи. В кружке Элен, румянцевском, французском, опровергались слухи о жестокости врага и войны и обсуживались все попытки Наполеона к примирению. В этом кружке упрекали тех, кто присоветывал слишком поспешные распоряжения о том, чтобы приготавливаться к отъезду в Казань придворным и женским учебным заведениям, находящимся под покровительством императрицы матери. Вообще все дело войны представлялось в салоне Элен пустыми демонстрациями, которые весьма скоро кончатся миром, и царствовало мнение Билибина, бывшего теперь в Петербурге и домашним у Элен (всякий умный человек должен был быть у нее), что не порох, а те, кто его выдумали, решат дело. В этом кружке иронически и весьма умно, хотя весьма осторожно, осмеивали московский восторг, известие о котором прибыло вместе с государем в Петербург.
- Родившиеся 23 марта
- Родившиеся в 1939 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Санкт-Петербурге
- Умершие 9 декабря
- Умершие в 2010 году
- Умершие в Санкт-Петербурге
- Музыканты по алфавиту
- Композиторы по алфавиту
- Композиторы России
- Композиторы СССР
- Композиторы XX века
- Кавалеры ордена «За заслуги перед Отечеством» 4 степени
- Народные артисты РСФСР
- Заслуженные деятели искусств РСФСР
- Лауреаты премии Правительства РФ в области культуры
- Лауреаты Государственной премии РСФСР имени М. И. Глинки
- Академические музыканты СССР
- Академические музыканты России
- Балетные композиторы СССР
- Члены Союза композиторов СССР
- Лауреаты международного фестиваля «Пражская весна»
- Умершие от рака
- Похороненные на Волковском кладбище