Туаль
Туа́ль (фр. toile — холст, полотно; от лат. tela — «сеть») — натуральная хлопковая ткань с набивным рисунком, разновидность «индийской ткани[fr]». Во Франции словом «туаль» называются любые натуральные ткани — от льняного полотна, до холста и парусины. За её пределами слово сначала имело то же значение, со 2-й же половины XVIII века оно преимущественно используется в значении «набивной хлопок» (сокращённо от фр. Toile de Jouy, буквально «ткань из Жуи»).
Туаль-де-Жуи появилась во Франции в качестве более доступной замены дорогого чинца, экспортируемого из Индии. В отличие от последнего, рисунок туали часто печатался лишь одним цветом, декоративность же достигалась благодаря разнообразным цветочным, пейзажным и прочим мотивам. Для традиционной французской «туали из Жуи» наиболее свойственны пасторальные и неоклассические сюжеты.
Мануфактура в Жуи-ан-Жоза[fr], неподалёку от Версаля, была основана гравёром Кристофом Оберкампфом[fr] и швейцарским гвардейцем короля Антуаном де Таванном[fr] в 1759 году. Первые образцы ткани были напечатаны 1 мая 1760 года. В 1764 году мануфактура произвела уже 18 тысяч м² ткани, в 1783 году она получила звание «королевской». Печать производилась вручную сначала с деревянных досок, затем с кожаных пластин с вырезанным на них рисунком.
Помимо названия ткани, в модельном бизнесе таким словом называют первый образец новой модели одежды, сшитый из портновского полотна — грубой бязи[1].
Напишите отзыв о статье "Туаль"
Примечания
- ↑ ︠A︡ Nersesov. [books.google.co.uk/books?id=KPCghInCRHcC&pg=PA17&dq=%D1%82%D1%83%D0%B0%D0%BB%D1%8C&lr=&as_brr=3&hl=ru Путешествие в мир. Мода]. — Olma Media Group, 2002. — ISBN 5948460584.
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
Это заготовка статьи о текстиле. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Туаль
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.
В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
